Офицер словарного запаса - Катя Климова

Меня сегодня поставили в тупик вопросом — как ты себе представляешь своего читателя? И какой реакции ты ждешь? А правда — как? И какой? С одной стороны, так и подмывает куда-то выложить это все. И смотреть что из этого получится. Притаившись за шторкой. (Мама рассказывала, что в детстве я очень всегда ждала гостей, а когда они наконец приходили, могла убежать и спрятаться в шкаф да так и просидеть там весь вечер. Не помню такого, но верю, что так и было.)

Сеанс магии с последующим разоблачением. Т.е с одной стороны мне не хочется быть узнанной — и, соответственно, чтобы все те, кто был и будет здесь упомянуты остались безымянными и их приватность не была потревожена. А с другой — ну неудержимо ведь тянет похвастаться. Начинаю понимать чувства маньяков, оставляющих фирменные отметки и играющие в эту страшную игру в догоняшки (tag в английском). Тэгните меня. А я искренне буду делать вид, что убегаю.

Это некая игра. Хомо люденс во всей своей красе. Играть во все игры нельзя одному. Как минимум нужны зрители. А то и соучастники (тема маньяков не желает уходить).

Кто меня может читать — только кто-то мучительно похожий на меня саму? Самапосебейная женщина средних лет, не отягощенная повышенной ответственностью и обремененная непомерным любопытством, а также страстью к игре словами.

А реакция — какая? Ну благожелательная, конечно. Чтобы никто иголки под ногти не совал. Исключительно любя, бесконечно тактично, и бережно по отношению ко всехним чувствам. Где дают такие интернеты, вы не в курсе?

А писать в стол, в никуда, рушить психику всем близким и знакомым, вынуждая их это прочитывать — тоже такое себе. Это вид энергии. И если не дать ей выход, она снесет все к чертовой матери. Нева металась как больной. Т. е. по большому счету — это из чувства самосохранения все делается?

И со стосороквосьмой стороны — вульгарнейшее слово — монетизация. Взаимодавец. Удавец. Душеприказчик. Что-то из этого гнезда. А со стосорокдевятой — почему бы и нет.

10 ноября.

Что для меня одиночество? То, к чему я так стремилась последние недели — и то, чем я так быстро пресытилась. И я говорю себе, что надо хотя бы месяц прожить вот в этом состоянии. Прочувствовать его до глубины. И оттолкнувшись потом от дна снова всплыть и хватать воздух новых отношений. А потом как подумаю — боже, целый месяц. Я же с ума сойду! Но ведь я должна узнать саму себя. На что я способна, не опираясь ни на кого. Это я сейчас не про деньги, не про быт и общую организацию жизни. Это вообще все давно налажено и не требует вмешательства, идет своим чередом. Я про морально-эмоциональную сторону. Опять же, про внутреннюю акустику. Все время говорю сама с собой — в устной, письменной ли форме — так и сосновый бор (местная клиника неврозов) скоро поманит меня, как уже манил однажды. У медведя во бору я феназепам беру. Способен ли хоть один нормальный человек все время это выслушивать? Или не стоит вообще никого подобной радостью глушить? Не царское это дело, женщину выслушивать и тем более понимать. И еще более тем более вникать во все перипетии и тонкости.

Глава 6.

11 ноября.

Фотография — еще один художественный способ врать себе. Особенно та, что студийная, когда за твои же деньги специально обученные люди будут профессионально льстить тебе и аккуратно щадить твое самолюбие. Другое дело — случайная неподготовленность или, что еще хуже, подготовленность. Тут фотография безжалостна. Все как на духу. Ноги толстые, одежда неудачная, глаза маленькие и общее выражение, как у душевнобольного, тщательно скрывающего этот факт.

С зеркалом игры затевать сложнее. Поиграть со светом, лучше в сторону затемнения. Осторожно высунуться из-за края рамы. С утра, конечно же, триллеры там показывают. Но постепенно мрак рассеивается и уже во второй половине дня вполне себе ничего так, можно по крайней мере спокойно пройти мимо зеркала в прихожей и не отшатнуться в ужасе. Со своим кстати зеркалом постепенно можно договориться. Оно как-то дружественно настроено по отношению к тебе. Но стоит попасть к кому-нибудь в гости например — оттуда опять смотрит какая-то рожа нечесаная. Требуется прикормка дополнительная. Регулярные энергетические донаты.

11 дней писала в стол. И сегодня решила выложить тексты для начала в ограниченный доступ. Но меня трясет и колотит. «Это что-то чудовищное. Нельзя так позориться и при этом так переживать из-за ерунды». Это вот сейчас отчетливо мамин голос звучит в голове. Ничего ужасного не происходит. Но любая публичность — страшно табуирована в семье. Нельзя выносить сор на суд. А все то, что касается душевных переживаний — это, безусловно, сор, самый что ни на есть. Руки немеют ниже локтя. Плечи как будто закованы. Конкистадор в панцире железном. В животе ворочается ужас. Причем такой древний, что Иштар с Ваалом явно не прошли мимо при его сотворении и внедрении. Все твои глубокие физические настройки говорят, что это нельзя, запрещено, ни в коем случае. При этом разум на правах маленького комарика с фонариком таки пытается пробиться и что-то там заявить о свободе слова и волеизъявления. Но где комарик и где Иштар?

Тут надо сказать большое спасибо телесным психологам. За то, что они в принципе догадались обращать на это внимание. А так больно? А тут болит? А если надавить? А что ты чувствуешь? И как-то надо самому себе объяснить — а что я, собственно, чувствую? Каким словом назвать это?

Дано мне тело, что мне делать с ним,

Таким единым и таким моим?

Мандельштам, интересно, пошел бы к психологу, если бы жил в наше время? Почему-то мне кажется, что пошел бы. Ведь он был, судя по стихам, сама мнительность и неуверенность, другой вопрос, не счел ли бы он всю эту индустрию низкопробной профанацией

……

При ближайшем, но отстраненном — остраненном — рассмотрении моя жизнь похожа на хождение по кругу, что-то вроде Леса из «Улитки на склоне». Ты ходишь кругами как зачарованный и даже не понимаешь этого. Замыкается ли он? Нет, он бесконечно путается, петляет, идешь по своим же следам, видишь их как будто впервые. Хвойно-лиственная сансара.

В лесу, кстати, вообще не умею ориентироваться. Даже зная, что в 100 метрах позади огромный лагерь, перемещаясь при этом вдоль просеки или лэп, я могу отойти на 20 шагов и несколько раз обернуться вокруг