Принцесса-грешница - Анна Рэндол

– Подожди, – попросил он Джулиану, когда она уже была готова приступить к работе. Он обошел комнату, гася все свечи. – Теперь давай.

Джулиана начала медленно вставлять в замок по одной отмычке, пока не нашла отмычку нужного размера.

– Тебе не удастся так легко меня отвлечь. Ты должен назвать мне свое имя.

– Я дал согласие на королевский указ, а тебе нужно только мое имя?

– Да. – Щелкнул язычок, и замок открылся.

Йен долго смотрел на нее. Лишь серебряный свет луны освещал его лицо. В лунном свете шрам на щеке выделялся резче. И Джулиана, впервые за все время, заметила усталые морщины у него вокруг глаз.

Ей очень хотелось прикоснуться к ним, но она знала, как только она это сделает, момент тишины разрушится. Он сделает какое-нибудь неприличное замечание, вернется его притворная ухмылка, и ей придется отвечать тем же, как будто сердце у нее в груди не колотится сейчас с такой силой, что даже больно.

– Йен, – коротко ответил он.

– Значит, Йен, – повторила Джулиана, чтобы еще раз услышать это имя. Оно подходит владельцу. С одной стороны, простое, но обыкновенным его никак не назовешь. – А фамилия?

– Не имеет значения. Она не моя. Я просто выбрал ее для того, чтобы она у меня была.

– Но у каждого человека есть фамилия.

– Это в твоем мире, Принцесса, – ответил Йен, забирая у нее замок из рук, – но не в моем.

Он устанавливал дистанцию между ними. Это Джулиане было хорошо знакомо. Обычно люди сохраняли почтительное расстояние, когда узнавали, кто она такая. Поклоны, вежливые улыбки. Постоянная чрезмерная учтивость.

Йен ничего подобного пока не делал, и ей не хотелось, чтобы он начинал.

– Я из тех мест, что грязнее грязи на твоей туфельке, – сказал Йен. – Из такой мерзости, на самом деле, что вся эта гадость даже не мечтала бы стремиться стать грязью на твоей туфельке.

– Но ты не грязь. Ты шпион.

– Некоторые могут возразить, что это одно и то же. И потом, я был шпионом. В настоящее время я где-то между.

– Ты не между. Если тебе нужны деньги, я могу заплатить за свое обучение.

– Ой, – медленная улыбка озарила лицо Йена, – давай не будем примешивать в наши отношения деньги. Просто добрый старомодный обмен услугами.

Боже правый, в его интерпретации это прозвучало совершенно отвратительно.

– По-моему, настало время перейти к нашему следующему уроку, – предложил Йен, показав на замок.

– Что за урок? – удивилась резкой смене темы Джулиана.

– Сюда, принцесса, – указал Йен, переплетая ее пальцы со своими.

У Джулианы перехватило дыхание. Принцессы ни с кем не держатся за руки. Да, она берет мужчин под руку. Она вкладывает свои пальчики в мужскую руку для поцелуя. Однако пальцы Йена переплелись с ее пальцами более прочно и более соблазнительно, чем она могла себе представить.

Его пальцы были сильными и мозолистыми до такой степени, что их хотелось назвать грубыми. Джулиану никогда не смущала гладкость кожи своих рук, и все же на миг у нее промелькнуло беспокойство, что он посчитает ее слабой и никуда не годной.

Йен подвел ее к туалетному столику и усадил на стул, потом зажег свечу и поставил с ней рядом.

Когда Джулиана попыталась повернуть голову, чтобы лучше его видеть, он встал у нее за спиной и, обхватив ее лицо обеими руками, не дал ей это сделать.

– Смотри на себя в зеркало, – приказал он.

– Я знаю, как выгляжу.

– Ты только думаешь так. Твое лицо выдает все твои чувства до мелочей.

– Нет, это не так. – Как ни странно, Джулиана обладала стоической, королевской манерой вести себя.

– Выдает, причем сильно, – выгнул бровь Йен. – Теперь смотри. – Он снова обхватил руками ее лицо. – Смотри на себя, не на меня. – Его руки скользнули по ее лицу вниз и коснулись шеи. – Ты краснеешь. Вся такая нежная и порозовевшая.

– Я не… – Но Йен говорил сейчас правду. И Джулиана сама это видела.

– Твои веки тяжелеют. – Его руки продолжали гладить ее шею. – Твои глаза расширяются.

Все так и было.

– Вряд ли меня станут… гладить, когда я приду забирать письма.

Йен молчал, потом их взгляды встретились в зеркале.

– Может, вместо этого мне воспользоваться словами?

– Да, – вырвалось у Джулианы.

– Рассказать тебе, как меня заводит твой пеньюар? – Йен убрал руки. – Я видел много женщин по всей Европе в разной степени обнаженности. Женщин с Востока в тончайшем шелке, который до безумия возбуждает мужчину. Но этот простой пеньюар из льна, словно какое-то наваждение, каждый вечер преследует меня, когда я пытаюсь заснуть, ведь я знаю, к чему приведут мои мечты. Я мечтаю прижаться губами к твоей груди. Лизнуть твой напряженный сосок сквозь тонкую ткань. Но больше всего меня изводит понимание того, что какими бы яркими и отчетливыми ни были мои видения, они никогда не сравнятся с реальностью.

У Джулианы ныло все тело, она горела от нетерпения и понимала, что никогда в жизни не испытывала ничего подобного. Ей хотелось, чтобы он успокоил эти ощущения. Она хотела, чтобы он прикоснулся к ней руками и…

– Ну, вот видишь, Принцесса? Все отразилось на твоем лице, – ухмыляясь, Йен отступил назад. – Если кто-то умеет читать по лицу, он может узнать твои страхи. Или желания. Эти люди могут обмануть тебя любым способом, какой только выберут.

Воздух медленно покидал легкие Джулианы.

Все, что он сказал, неправда. Она едва не предложила ему свою грудь для ласк, а у него и мыслей таких не было. Господи, о чем она только думала? Даже если бы его слова оказались правдой, она не могла отдать себя никому, кроме будущего мужа. Все королевские семьи, куда она в перспективе попадет, выйдя замуж, будут этого ждать. А некоторые даже потребуют подтверждения этого факта.

Йен – всего лишь приятное помрачение ума. Она будет учиться у него, высоко оценит помощь и ничего больше.

– Я рад, что ты приняла решение сохранить дистанцию. У меня уже и так слишком много женщин, которых я постоянно держу в поле зрения, и есть подозрение, что за принцессами присматривать сложно.

Джулиана удивленно посмотрела в его сторону.

– Все у тебя на лице, Джули.

Ну это уж слишком! Для Джулианы это стало последней каплей.

– Научи меня, как это скрывать, – выдавила она.

У него сложилось впечатление, будто Джулиана просит его разбить витражное стекло. Она должна уметь сдерживать эмоции. Именно это явилось причиной устроенного Йеном небольшого спектакля.

Или, по крайней мере, таким было его намерение сначала.

Но когда он увидел, как на ее лице вспыхнула страсть к нему, это оказалось самым волнительным моментом, свидетелем которому ему удалось стать.

К счастью, он также стал свидетелем ее решения отправить его, Йена, назад на свалку, туда, откуда он и появился.

Мудрая женщина.

– Самое первое, что надо сделать, замедлить дыхание.

Джулиана сделала глубокий вдох.

– Ну не так сильно, чтобы это было заметно. Просто дыши помедленнее. Страх, гнев, страсть. Все эти эмоции меняют частоту твоего дыхания. Контролируя дыхание, ты можешь обмануть свое тело.

Следующий вдох Джулианы был ровнее.

– Теперь опять посмотри в зеркало. Только глупец испытывал бы при этом такую неловкость, какую испытываешь ты.

На лице Джулианы отразилась боль.

– Замри. Не двигай мышцами. – Йен указал на ее лоб, туда, где она свела брови вместе. – Эмоции сначала проявляются через глаза и брови. Не двигай ими. – Он постучал ей по морщинке, которая залегла между бровями. – Расслабь вот здесь.

«И сделай это как можно быстрее», – мысленно добавил он уже для себя.

Боль, отразившаяся на ее лице, выбивала его из колеи, лишала решительности.

На этот раз перемены в ее дыхании были незаметными. Только кто-то специально обученный мог бы заметить. Напряжения на лбу больше не отражалось.

Но почему его так заботило, чтобы это напряжение покинуло и ее голову тоже?

– Кстати, ты довольно быстро схватываешь все это.

Брови Джулианы удивленно поползли вверх, но тут же успокоились и вновь вернулись в свое нейтральное положение.

– Очень хорошо. Я мог бы сделать из тебя хорошего шпиона в конце концов.

На этот раз в ее глазах вообще ничего нельзя было прочесть.

Он был лишен этой возможности и сейчас ощущал себя так, как если бы обнаружил, что у него минуту назад стащили кошелек.

А реакция на кражу была хорошо знакома ему. Он сам много раз крал кошельки.

Только держать лицо его обучал гораздо более строгий учитель, поэтому Йен знал, что и на его лице тоже ничего не отразилось.

– Твое лицо должно быть абсолютно расслабленным. И еще, что бы ты ни делала, старайся не улыбаться. Притворную улыбку легче всего распознать.

– Думаю, я поняла.

– Давай проверим?

Джулиана кивнула.

– Когда мне исполнилось семь лет, умер мой отец.

Никакой реакции. Хорошо.

– Он был барристером, который вел дела по всей Англии. Или по крайней мере так он объяснял свое частое отсутствие. Когда мы получили сообщение о его смерти, моя мать была просто убита горем. Но потом все же как-то собралась с духом, чтобы по крайней мере заботиться обо мне. Отец оставил достаточно средств.