Не бойся полюбить - Уинифред Леннокс

— Мне кажется, или мы на самом деле едем в китайский ресторан не вдвоем? — невозмутимо полюбопытствовал Джордж.

— Втроем, ты прав. Мы едем втроем. Но не только в ресторан.

— А куда же мы еще едем?

— Мы едем на дело, — объявила Джулия. — На съемки. — И она расхохоталась, запрокинув голову.

— Держись за руль. И не закрывай глаза, — предостерег Джордж.

— С чего ты взял, что я собираюсь их закрыть? — весело осведомилась Джулия.

— Ты всю жизнь закрываешь глаза, когда пытаешь меня дурачить.

— Интересное наблюдение, — проронила Джулия. — Значит, я сейчас смеюсь от души. — О…

Она резко нажала на тормоз, уворачиваясь от трейлера. Баул свалился на пол и оттуда показалась пятнистая голова, похожая на кошачью.

— Не волнуйся, я ее хорошо упаковала. — Джулия уже пришла в себя.

— Слушай, жена, но почему ты ничего мне не сказала о съемках?

— Потому, что ты начал бы упираться. Я знаю, что ты не любишь фотографироваться, ты боишься посмотреть на себя открытыми глазами. Ты ведь себя представляешь примерно таким, как Люк? Да? А на карточке ты увидишь старого хрыча, вот ты и не хочешь.

— Но объясни, почему ты любуешься на себя, в таком случае? Ты, между прочим, моя ровесница.

— Ах, ты все-таки ужасно невоспитанный, — заметила Джулия. — Но я все равно тебе объясню: я всегда ожидаю увидеть на карточке старую каргу, но всякий раз вижу кого-то чуть моложе и чуть красивее, чем ожидаю. И радуюсь. — Она засмеялась. — Главное заключается в том, как посмотреть.

— А если серьезно? Кому мы понадобились на сей раз?

— Рекламному агентству «Фрисби». Оно готовит выпуск о счастливой жизни людей после семидесяти.

Джордж прыснул.

— А я думал, о счастливой жизни после смерти. Сейчас так много об этом говорят. Модная тема.

— Согласна, но это еще не про нас. Мы с тобой будем прелестной парой после семидесяти.

— А хищница Пипа? Она при чем?

— Она явится доказательством того, что у нас все еще есть силы ужиться под одной крышей даже с диким зверем. — Джулия засмеялась. — Мне сказали, уже построены декорации — уголок охотничьего домика, специально для нашего кадра.

— Как любезно. Надеюсь, это не благотворительная акция? — спросил Джордж, взглянув на свой золотой «кольбер», словно давая понять всему миру, что он до сих пор исповедует принцип: время — деньги.

— Они приготовили шкуру зебры, рога антилопы и еще что-то.

— Слушай, давай остановимся и выпустим ее на волю. Я имею в виду, что согласен держать Пипу у себя на коленях, — предложил Джордж.

— Хорошо, ты очень любезен. Будем надеяться, она тоже мило настроена по отношению к тебе сегодня.

Джулия притормозила возле обочины, включила фонари аварийной остановки, давая понять, что в неположенном месте припарковалась лишь по суровой необходимости.

Гепардиха Пипа, освобожденная из плена большого баула, потрясла пятнистой головой, с удовольствием приходя в себя.

— Наша кошечка, — хмыкнул Джордж. — Ты ее, по-моему, раскормила.

— Нет, Пипа от рождения крупнее, чем ее сородичи. Ну и климат для нее оказался подходящим и во Флориде, и в Калифорнии.

Пипа грациозно прошлась вдоль обочины, принюхиваясь и морща нос. Когти ее цокали по асфальту — только у гепардов из всех кошачьих они не втягиваются в подушечки. От этого мягкого и сильного животного было невозможно отвести глаз. Вот почему, увидев однажды гепарда на воле, в Индии, Джулия захотела любоваться им постоянно. Тем более что индийцы давно научились приручать гепардов и использовать их вместо борзых собак для охоты на зайцев и антилоп.

Джулия взяла Пипу на руки и подала Джорджу.

— Садитесь, поехали.

Она вернулась за руль и откинулась на спинку кресла, закрыв глаза. Прислушалась, не слишком ли гулко стучит сердце.

Сердце мучило Джулию с рождения — сложный врожденный порок не обещал ей долгой жизни, а доктора — мучительной печали старости.

— Разреши себе все, — посоветовал ей однажды доктор, у которого она практиковалась перед тем, как получить диплом врача.

Это было накануне войны, поэтому Джулия сказала:

— Я хочу в военный госпиталь.

— Можешь даже отправиться на континент, — хмыкнул эскулап. — Как коллега коллеге скажу: у тебе нет запаса времени. Познай все в сей краткий миг.

И тут же полез к ней с объятиями. Она почувствовала на губах его скользкие губы, его дыхание, сдобренное медицинским спиртом, его напрягшееся от желания тело… Джулия оттолкнула его что было сил.

— Пошел вон! — прошипела она, еще не зная, что полвека спустя именно так будет шипеть ее любимица Пипа.

Он отряхнулся, как пес, которого покусали на чужой собачьей свадьбе, и ухмыльнулся.

— Я-то выйду вон и в ту же минуту таких, как ты, найду дюжину, если не на каждом углу, то в Сохо точно. А ты выйдешь вон из этой жизни навсегда. — Он облизал губы, потирая рукой ноющую промежность. — Обещаю навестить тебя в прозекторской. Патологоанатом — мой близкий друг. Так что я все равно увижу твои прелести.

— Я не доставлю тебе такого удовольствия, — прошипела Джулия и почувствовала, как ее пальцы сгибаются, словно она готовилась вцепиться в этого типа и расцарапать ему физиономию до крови. — Я буду жить, пока не надоест!

Она вышла из кабинета, а за дверью раздался хохот…

Джулия открыла глаза. Вот тогда, наверное, и произошел в ее жизни поворот, который помог продержаться до столь почтенного возраста. Во всех бедах и тяготах жизни она отыскивала полезное. Витамины жизни.

Она снова прислушалась к биению своего сердца. Кажется, неплохо стучит. А это значит, что снова молено лететь по шоссе и наслаждаться жизнью. Но думать и о будущем, потому что все земные дела надо делать в здравом уме. Джулия скорчила гримасу — если ее ум вообще когда-то можно было назвать здравым.

— Полный вперед! — крикнула она, и «лендровер» полетел дальше.

Пипа с любопытством крутила пестрой головой и шевелила усами, а Джордж закрыл глаза, согревшись от живого тепла.

Джулия бросила взгляд на парочку дорогих ей существ и довольно засмеялась. Скоро ее семейство увеличится, она не сомневалась. Люк и Кэрри наверняка поладят, их суть едина, вот что главное. Только они должны это разглядеть друг в друге.

Они годятся для того бремени, которое она и Джордж собираются взвалить на них. Собственность — это тяжкое бремя, но данная истина известна лишь тем, кто чем-то владеет, и абсолютно недоступна тем, кто не владеет ничем. А еще Джулия убедилась на собственном опыте, что дело лучше всего спорится и развивается у любящих друг друга людей.