Суженый мой, ряженый - Вера Мосова

Они потом ещё несколько раз ходили на выставку. Василий водил туда Филю и показывал ему самые интересные экспонаты. Он просто светился от гордости за свой край, и это очень нравилось Любаше. То первое лето их жизни в Екатеринбурге было просто удивительным. В город приезжали артисты, музыканты и художники. По вечерам в городских парках и на территории выставки играли духовые оркестры, а в театре приезжие труппы ставили спектакли. На один из них Василий сводил Любашу. Ей сразу вспомнилось, как они в Петербурге ходили в театр вместе с семьёй Элизабет. Но то время показалось ей уже далёким и каким-то неправдоподобным. Спектакль Любе понравился, он был не хуже, чем в столичном театре. Но более всего её поразила передвижная выставка Академии художеств, которую она посетила не единожды. Она ходила от одной картины к другой, внимательно разглядывая их и запоминая имена художников – Айвазовский, Шишкин, Перов. Люба искренне удивлялась их мастерству и недоумевала, как вообще возможно создать такую красоту.

А по осени, когда выставка закончилась, у Любаши родился сын. Петрушей назвали. Василий был счастлив. Очень уж ему хотелось, чтоб жена ему сына родила. И она тоже радовалась, видя счастливое лицо мужа. Даже сейчас, вспоминая ту пору, она невольно улыбалась. Замечательный это был год, полный ярких событий. Пожалуй, про следующие годы нельзя сказать такого. Нет, они тоже были по-своему хороши, но этот какой-то особенный. С той поры прошло три года, всё в их жизни устоялось, немного подросли детишки, да и Люба пришла в себя после ежегодных родов. У них сейчас хороший дом, прислуга, достаток в семье, а главное – мир и лад. А что ещё для счастья надо? Только вот тоска по родному дому всё чаще стала её посещать. Может, и правда, собрать детвору да махнуть в гости к матушке?

Вечером Люба решила обсудить этот вопрос с мужем. Василий внимательно посмотрел на неё и твёрдо сказал:

– Поехали! Вот только до воскресенья доживём – и поедем. Не могу же я тебя одну с детьми отправить. Да и отпуск мне полагается. Завтра я всё решу.

Любаша аж взвизгнула от удовольствия и бросилась обнимать мужа. А он стоял и довольно улыбался в свою русую бороду, сияя васильковыми глазами. Из всех детей только Петруша унаследовал отцовы синие глаза да русые волосы, дочери уродились черноглазыми и темноволосыми. Сильна оказалась цыганская кровь.

В воскресенье вся семья Василия Белова сидела в вагоне поезда. Детвора весело щебетала, разглядывая медленно уплывающий перрон. Филя тоже вызвался поехать. А вот няню брать с собой не стали, дали ей отпуск. Там будет столько нянек, что в ней нет никакой нужды. Лена, Вера и Надя прилипли к вагонному окну. Филя важно стоял позади сестёр и смотрел поверх их голов. Любаша держала на коленях маленького Петю и улыбалась. Василий сиял от счастья, поглядывая на своих отпрысков. Это был их первый большой выезд.

– Интересно, как мы там все разместимся? – улыбнулся он.

– На полатях всем места хватит, – рассмеялась Любаша, – для ребятни это будет настоящее приключение.

– Представляю, как все удивятся, увидав столько гостей, – с улыбкой проговорил Василий. – Мы ж без предупреждения, как снег на голову.

– Ничего, мы ненадолго, не успеем надоесть.

Глава 9

Приезд Василия с семьёй удивил всю родню. И обрадовал, конечно же. Началась суета, движение из одной избы в другую, стали решать, кого куда лучше разместить.

– Вовремя ты, братец, пожаловал! – смеялся Иван. – Завтра покос начинаем, сейчас я и на тебя косу приготовлю, отобью так, что сама косить будет, а ты только вдогонку за ней поспевай!

Он сидел во дворе на низенькой скамейке перед большой деревянной колодой, специально приспособленной для отбивки кос. В неё была вбита металлическая бабка, на которой Иван старательно отбивал молотком лезвие косы, постепенно шагая от пятки к острому концу.

– Я уже и косить-то, наверное, разучился, – проговорил младший брат.

– А вот завтра мы это и проверим, – всё так же весело отвечал ему Иван.

Он был рад, что в доме столько гостей. Все внучата разом пожаловали. Тюша хлопочет в избе и вся светится от счастья. Давно он её такой не видел. Ася повела на прогулку своих племянниц, которые в ней просто души не чают. Любаша с Марусей сидят в огороде под черёмухой и тихо беседуют о чём-то, а рядом топчется маленький Петруша. Василий подошёл, было, к ним, но увидав, что они увлечены разговором, забрал сына, тут же потянувшегося к отцу, и решил вернуться во двор к брату, но замер в воротах. Тот в это время закончил отбивать косу и внимательно разглядывал лезвие, проводя по нему старой тряпицей. Василия просто оторопь взяла. Он даже головой тряхнул от неожиданности, словно прогоняя наваждение. Показалось, будто это отец стоит, до того Иван похож на него. И осанка, и все его движения, и оценивающий взгляд с прищуром – всё напоминает отца.

– На-ко, зятёк, принимай работу, – протянул Иван готовую косу Василию.

– Спасибо, тятенька, – весело отвечал Василий, – из твоих рук мне всё сгодится!

С той поры, как Любаша, которая Ивану доводилась падчерицей, вышла за его младшего брата, старший частенько посмеивался, называя Василку зятем, а тот в ответ шутливо звал Ивана тятенькой. Все уже привыкли к этому подтруниванию. На самом же деле, непростая судьба и Любушки, и Василия очень беспокоила семью, и этот неожиданный союз порадовал всех, несмотря на такие забавные переплетения родственных связей.

Неожиданно ворота отворились, и во двор вошли Тимофей со Степаном. Лица обоих были разукрашены ссадинами и синяками, у Тимохи рассечена бровь, кровь размазана по лицу. У Стёпки припухла губа, и огромный синяк красуется под правым глазом. На крыльцо, ковыляя, спешила Анфиса, увидавшая внуков в окно.

– Это что же такое делается? – запричитала подоспевшая Тюша. – Куда вы опять ввязались?

На шум из огорода прибежали Маруся с Любашей.

– Сынок! Что случилось? – тихо спросила Маруся.

– Да ничего особенного, подрались немного, – отмахнулся тот.

– Ничего себе, немного! – подхватила Анфиса.

– Вы хоть за правое дело дрались-то? – спросил Иван, пресекая этим вопросом все бабьи всхлипы и вздохи.

– За правое, тять! – сказал Стёпка. – И ещё будем!

Иван только головой покачал, ничего не ответив.

– Идите в огород, из бочки умойтесь, – скомандовала Маруся. – Я сейчас вам полотенце принесу.

Парни послушно двинулись к бочке.

Маруся вернулась из избы и уселась на любимую скамейку в ожидании, пока они умоются.

– Иди сюда, Тима, поговорим, – позвала она сына.

Он послушно подошёл и сел рядом с ней.

– Может быть, ты расскажешь мне, что случилось? С той поры, как ты узнал про своего настоящего отца, у тебя всё время какие-то тайны. То исчезаешь куда-то, то бродишь по улице ночью, то являешься домой побитый. Ты давеча заверил меня, что всё в порядке. Но я же вижу, что это не так, и хочу знать, что происходит, – она положила ладонь на его руку. – Я ведь тревожусь за тебя, сынок.

Тимофей помолчал немного, а потом вдруг решительно сказал:

– Жениться я хочу, матушка.

Маруся опешила:

– Вот те здрасьте! Как жениться? На ком?

– На Дарье Корниловой. Она напротив нас живёт. Асина подружка.

– Вот так сразу и жениться? Мы живём тут всего несколько дней, и уже жениться? А ты хорошо её знаешь? – недоумевала мать. – Это нельзя делать впопыхах. Надо осмотреться, познакомиться с семьёй. Да и молод ты ещё, гулял бы себе.

– А ты сама первый раз не впопыхах замуж выходила? – начал злиться Тимофей.

– Вот потому и прошу тебя не спешить, чтоб ты ошибок моих не повторял, – как можно спокойнее говорила Маруся.

– Но ей помощь нужна. Я хочу её спасти!

Маруся удивлённо смотрела на сына.

– Давай ты мне всё спокойно расскажешь, и мы вместе подумаем, что делать, – вымолвила она, погладив его по руке.

И Тимофей рассказал ей. Про всё. И про тот удивительный вечер, когда они с Дашей познакомились, и про Ваньку Кривова, и про отчима Дарьиного, и про разговор, который он случайно подслушал. А на следующий день после тех событий он позвал Степана и попросил показать ему Ваньку. На реке-то тогда он его плохо разглядел. Они отправились к Ванькиному дому и поджидали его там. А когда тот возвращался, прижали его к дощатому забору, да и отмутузили хорошенько. За Дашу. За злодейство, которое он хотел совершить. Тот раскис, стал молить о пощаде и сознался, что это отчим Дарьин нанял его, чтоб он девку обесчестил, и хорошо заплатить обещал. Ему, мол, очень хотелось, чтоб Дарья была опозорена. Тогда она покладистее бы стала, глядишь, и его бы уважила, не воротила морду-то.

Тимофей, говоря об этом, нервно бил кулаком по своей ладони. Марусю охватил ужас от того, что грозит бедной девице. Молодец Тимоха! Правильный парень вырос. Заступник.