Опасная тропа - Джеймс Шульц

— Ты уже принес жертву Солнцу?

— Нет, вот это я совсем упустил, — признался я.

И как же укоризненно она на меня посмотрела!

— О, Ататойя! Мой будущий муж! Как ты легкомыслен! Пойдем со мной.

Обогнув палатку, она подвела меня к опушке леса, остановила перед молодым тополем и сказала:

— Принеси в жертву нож, ножны и пояс!

Конечно, я подумал о том, что буду делать без ножа и где теперь смогу достать другой, но не стал возражать. Я снял пояс и крепко прикрепил свои вещи к одной из ветвей.

— О Солнце! Я приношу тебе свою искреннюю жертву. Смилуйся надо мной! Помоги мне избежать всех опасностей на тропе, по которой я ныне последую. Даруй нам с Отаки долгую жизнь и счастье, о Солнце, — стал молить я.

— Да! О, Высшие, даруйте нам долгую и счастливую жизнь! — воззвала Отаки.

Потом она повернулась и поцеловала меня, откинула свою шаль и достала новый, расшитый бисером, мужской пояс с прекрасными ножнами, над которыми еще недавно трудилась. К тому же в них был вставлен новый нож. Она опоясала меня, дав понять, что дарит мне все это великолепие.

— Как мне нравится делать что-то для тебя! — воскликнула она. — О, Ататойя! Мне хочется плакать, но я сдержу себя. Пока ты будешь в пути — я не стану проливать слез. Пошли, нас уже ждут.

Мы еще раз поцеловались и рука об руку молча вернулись к палатке. Вождь с Питамаканом встретились нам на полпути — они тоже шли принести жертву Солнцу.

К концу завтрака Медвежье Место пригнал из табуна заранее отобранных нами лошадей. Это были две сильных четырехлетки аппалуза41, которых мы купили у не-персе еще в годовалом возрасте. В давние времена орегонские торговцы дали это название породе быстроногих выносливых скакунов, которые лучше всех прочих в наших краях переносили тяготы длительного пути.

Не теряя больше времени, мы с Питамаканом быстро оседлали коней и в нужных местах приторочили свои одеяла и походные сумки. На наше отправление собралась посмотреть довольно большая толпа. Впереди всех стоял Одинокий Орел. Я повернулся к Отаки:

— Моя будущая жена, я уезжаю, — сказал я, и мы поцеловались.

Народ разразился одобрительными возгласами. Сев в седло, я улыбнулся Одинокому Орлу. Он же мрачно смотрел на меня и, казалось, желал испепелить взглядом.

Питамакан поехал ведущим. Мы миновали густой лесок, переправились через реку, поднялись по пологому склону и, бросив последний взгляд на лагерь, поскакали по широкой зеленой равнине. Питамакан заметил:

— Вы с Отаки сразили наповал Одинокого Орла. И я этому рад! Мне он никогда не нравился.

Мы взяли направление на северо-запад, оставив справа холм Д'Отард. На расстоянии пяти миль от реки стали встречаться отдельные группки антилоп и одиноких самцов бизонов. Когда же мы удалились от нее на десять-двенадцать миль, то двигались уже среди бесчисленных стад диких животных. Оказавшись у нас на пути или учуяв человека, они с громким топотом мчались прочь, но, обнаружив, что мы их не преследуем, вскоре останавливались и опять начинали пастись.

Поскольку мы еще ни разу не опробовали в деле своих новых ружей, нам очень хотелось испытать их на ком-нибудь из этих животных, когда они с любопытством смотрели, как мы проезжаем мимо. Однако мы не желали терять зря ни одного патрона.

Конечно, мы нуждались в мясе, но этим следовало заняться, когда придет время разбивать стоянку. Мы решили, что не должны проявлять себя лишними выстрелами. Вечер застал нас возле Пенд-Орелла, небольшого водоема в прерии или, точнее, нескольких родников на полпути между реками Титон и Марайас. Это примерно в сорока пяти милях от Форт-Бентона.

На привал мы встали у одного из этих родников, окруженного ивами, которые могли снабдить нас нужным топливом для костра. Спутав ноги лошадям, мы отправились добывать мясо. Я вытащил два травяных стебелька, зажал их концы в пальцах и предложил Питамакану тянуть жребий. Он вытащил длинный — выстрел принадлежал ему.

Огибая низину, мы вспугнули стадо антилоп. Большинство из них умчалось на равнину, но один крупный самец остановился и стал разглядывать нас, потягивая носом воздух и топая передними ногами. До него было около восьмидесяти ярдов. Питамакан тщательно прицелился ему в грудь и выстрелил. Животное подпрыгнуло, сделало несколько движений и упало замертво.

— Ха! Какое же сильное оружие это многострельное ружье! — воскликнул Питамакан.

Я был совершенно согласен. Мяса мы взяли немного, только чтобы поесть три-четыре раза. Затем мы поспешили вернуться на стоянку и, поджарив добычу на небольшом костре из тополевого сушняка, не спеша поели и поговорили.

Я спросил Питамакана, отчего это место получило свое название. Он объяснил, что на самом деле его называют — Ни-е-тук-таи-туп-и Им-от-си (Место гибели речных людей). Давным-давно, когда его бабушка была молодой, военный отряд речных людей (пенд-ореев)42 был здесь полностью уничтожен родом Коротких Накидок из племени пикуни.

До этого дня нас мало беспокоили мысли вражеских военных отрядах, поскольку мы пересекали безводную равнину, весьма редко посещаемую ими. Теперь же Медвежья Река (Марайас) оказалась к северу от нас на расстоянии менее полудня езды верхом. И по мере нашего приближения к ней, риск быть обнаруженными одним из таких отрядов все больше и больше возрастал. Все враждебные нам племена знали, что Медвежья Река — излюбленное место черноногих, и в особенности пикуни. Поэтому каждое лето отряды ассинибойнов, кри, кроу, змей, янктонаев и других врагов бродили вверх и вниз по ее течению в поисках наших скальпов и лошадей.

Сидя теперь у небольшого костра, мы долго обсуждали это. Самым трудным мы считали благополучно миновать большую, лесистую речную долину. Мы решили сделать привал в устье ее маленького притока — Скатеринг-Тимбе-Крик (или, как он теперь обозначен на карте — Драй-Форк-Марайас).

— Давай так и сделаем, — заключил Питамакан. — Выступим к полуночи, когда наши кони отдохнут и подкормятся здешней прекрасной сочной травой. Мы достигнем Скатеринг-Тимбе еще до рассвета, проведем там весь день, а когда стемнеет, поедем дальше и переправимся через Медвежью Реку.

— Да, так и сделаем, — согласился я, — если сможем проснуться в полночь или около того.

— Будь уверен, я проснусь, — заявил он.

И он не подвел — он разбудил меня как раз, когда Семеро43 указывали нужное время. Стояло безоблачное полнолуние и потому было довольно светло. Поблизости паслись наши кони. Мы быстро их оседлали, навьючили и отправились в путь по наезженной тропе, изборожденной глубокими следами волокуш. Тропа шла от Титона к Марайасу и другим рекам севера. Это был восточный из двух важнейших путей черноногих, проложенных с юга на север. Другой проходил в пятидесяти-шестидесяти милях западнее, как раз у подножия Скалистых Гор.