Мировое правительство - Алекс Белл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стук повторился более настойчиво. Ирен и подруги встали, приняв вид благопристойных девушек. Сегодня был праздник Ирен, и она была обязана выйти к гостям…
Пока в нижнем зале грохотал джаз, двое гостей — молодых людей с бокалами — вышли в пустую оранжерею освежиться и поболтать. В свои примерно двадцать пять лет оба уже работали старшими клерками в National City Bank, быстро сделав там карьеру. Один из них, уже заметно разгоряченный, был крайне доволен собой:
— Еще несколько лет, и мы станем охренительно богатыми… Все растет, мой портфель акций уже стоит под сорок тысяч — только представь. Я набрал еще кредитов и взял на все деньги акции US Steel — говорят, этой осенью они взлетят еще втрое. А недавно взял в кредит новый «Понтиак», шестерку. Тачка — охренеть можно. Все пташки Бруклина открывают рот, когда видят, как я подъезжаю на ней к дому матери по субботам. Вот это жизнь… Не понимаю, зачем вообще на хрен жениться, если каждую неделю в клубе можно задаром заводить себе новую куколку.
— Смотря на ком. Вон эта Ирен — чуть толстовата, конечно, и какая-то забитая, наверно, предки держат в строгости, но все это — мелочи и дело вкуса. Представляешь — ты утром входишь в блестящем халате в эту оранжерею и спокойно так писаешь, слушая гомон райских птичек, прямо в этот бассейн. А кто тебе может что запретить, если ты муж наследницы Гуггенхаймов?
Парни громко захохотали, заставив птиц на мгновение примолкнуть.
— А мой отец до сих пор горбатится на своей ферме в Оклахоме. Представляешь, пашет, как раб, четырнадцать часов в сутки, руки у него такие мозолистые, что о них можно сигару затушить — он ничего не почувствует. В свои сорок пять уже выглядит на шестьдесят. И имеет за это в год всего три штуки после всех счетов и налогов. А здесь, на Уолл-стрит, любой бомж может прийти с улицы, взять кредит и заработать на акциях столько же, не делая руками ничего… ну, или только кое-что, если у него нет подруги. Правда, с такими деньгами подруга быстро появится…
Парни снова захохотали, старый бурбон в их бокалах закончился, и они решили вернуться в зал, где их приятели, давно сняв пиджаки, в лоснящихся от пота крахмальных сорочках отплясывали, прижимая к себе девушек куда более вольно, чем в начале вечера.
Ирен думала, что ее попросят спуститься к веселящейся публике, но горничная проводила ее наверх, в бильярдную. В этой роскошной комнате с несколькими столами с зеленым сукном и шарами из слоновой кости самым примечательным был, пожалуй, потолок — с крупными золотыми пластинами в форме лепестков сказочного цветка. Стены обиты красноватой кожей ручной выделки, в конце комнаты висели два огромных персидских ковра — стародавний подарок деду от британской палаты лордов, где у него в молодости было немало друзей.
Даниэлу Гуггенхайму уже за семьдесят, он сильно сдал, с трудом передвигается. Сейчас он сидит в своем любимом кресле, вокруг него — сиятельное общество знаменитых банкиров. Старик чувствует, что его дни сочтены, и хочет представить любимую внучку высшему свету, заодно сделав широкий жест.
— Дорогая, подойди ко мне. Господа, это Ирен. Она очень умна от природы и к тому же благодетельная девушка: взяла и по моей линии, и от матери только лучшие качества. Пока Ирен не замужем. Милая, ты теперь взрослый человек, сама решаешь свое будущее. Сегодня тебе исполнилось семнадцать. Я решил сделать тебе подарок — от всей души, конечно. Утром, пока ты спала, я съездил в банк, открыл счет на твое имя и перевел на него ровно семнадцать миллионов долларов, по миллиону за год твоей жизни. Да, это почти все мое состояние. Ты — моя главная наследница.
Ирен, кажется, была готова потерять сознание.
— Семнадцать миллионов? Да что же мне с ними делать, дедушка?
— Что хочешь. Но ты должна быть мудрой, ведь в твоих жилах течет кровь нашего народа. И ты с детства была разумной девочкой. Подойди, я поцелую тебя.
Нежно обняв деда, Ирен задумчиво произнесла:
— Я вложу их в акции. Акции ведь всегда растут…
Она подняла голову на собравшихся в бильярдной, ожидая услышать безусловную поддержку этой вроде бы самой естественной для банкиров идеи. Но, к ее удивлению, реакции не последовало: только сосредоточенные лица и молчание.
— Спасибо, дедушка, я пойду, — прошептала Ирен и, совершенно смутившись, почти потрясенная выбежала из комнаты.
Общество любителей книг
Двумя часами позже, когда солнце уже село где-то далеко за домами Манхэттена на том берегу, около десяти самых важных гостей вечера, среди которых не было удалившегося ко сну хозяина поместья, собрались в библиотеке, считающейся изысканнейшим залом Хэмпстед Хауса. Интерьер библиотеки представлял собой точную копию библиотеки при дворе Якова I, блистательного английского короля начала XVII века, большого поклонника литературы. На ее полках хранилась коллекция из более чем тысячи фолиантов, некоторые из них существовали в мире только в одном экземпляре.
Томас Ламонт, которого Джон Пирпонт Морган еще при жизни считал одним из самых перспективных молодых сотрудников своей империи, теперь находился в расцвете лет и возглавлял крупнейший частный банк страны. С присущей ему легкой иронией он начал разговор, зреющий в высших банкирских кругах уже много месяцев:
— Итак, Джозеф, то есть господин Кеннеди, днем вы нам успели сообщить, что крайне выгодно сбыли свой огромный пакет акций и ждете не дождетесь теперь, чтобы рынок рухнул к чертовой матери так глубоко вниз, чтобы вы смогли выгодно
