Маяк Свана - Фиби Роу

Мари потерла глаза. Все, что могло оказаться в океане у скалистого берега, уже наверняка размолото в труху. Но прежде чем она успела что-либо сказать, Эванджелина продолжила:

– Я могу себе представить, что волны нанесли маяку изрядный ущерб, но дно там песчаное, мягкое, и мне кажется, что хотя бы фрагменты сооружения, погрузившиеся в мелкий песок, должны были уцелеть.

Мари выпрямилась от удивления:

– Звучит очень убедительно. Даже… по-научному. А почему вас так интересует именно этот маяк?

– Старческая прихоть, – весело отозвалась Эванджелина. – Считайте, что я так развлекаюсь. Я переехала на Ньюфаундленд из Флориды год назад. Маяк Свана – местная легенда, и она меня совершенно заворожила.

Это Мари могла понять. Ее мозг уже начал просчитывать вероятности. Если камень не уцелел, то металлические детали точно должны были сохраниться, а у большинства маяков тех времен железные оконные рамы, перила и ободы линз. Все это наверняка до сих пор лежит под водой. Она снова посмотрела на сумму гонорара. Три миллиона долларов – за прибрежное погружение. Сложной экипировки не потребуется. По первым прикидкам, разве что болотными сапогами надо обзавестись. Деньги ей были очень нужны, но Мари не могла отделаться от ощущения, что взять их – значит попросту ограбить старую женщину.

– Эванджелина, позвольте спросить: вы хорошо знакомы с водолазными работами?

– Я профинансировала несколько десятков судоподъемных проектов во Флориде. О некоторых из них вы наверняка слышали. Однако, полагаю, вы задали этот вопрос потому, что вас беспокоит сумма вознаграждения?

– Э-э… да, – призналась Мари. – Вы должны понимать, что с вашим маяком легко справится любая местная команда. Вам не нужен для этого сотрудник Института Скриппса. И сама работа даже близко не стоит тех денег, которые вы предлагаете.

– Не бойтесь, вы меня не обделите, если согласитесь на такой гонорар. – Веселый голос Эванджелины вдруг сделался серьезным. – Я прекрасно осведомлена о расценках на подобные работы. Можем обсудить это еще раз, если пожелаете, когда вы будете в Норман-Клиффе, но как мы уже выяснили, я собираюсь оторвать вас от увлекательного проекта в Греции, поэтому буду счастлива возместить вам моральный ущерб за потраченные время и силы, которые вы могли бы употребить на него, вместо того чтобы делать мне одолжение.

«Увлекательный проект в Греции… – мысленно повторила Мари. – Увлекательный?!»

– Вы указали в заявке мое имя, – медленно проговорила она. – Вам нужна была именно я для этой работы. Почему?

Последовала пауза, настолько долгая, что Мари даже сумела расслышать музыку, тихо игравшую на другом конце линии у Эванджелины.

– Вам ведь уже знаком наш Кейп-Рейс, полагаю? – спросила наконец пожилая дама.

– Да, – тотчас подтвердила Мари. Маяк на этом мысе смотрел на нее с карты на экране. Маяк в самой южной точке восточного побережья Ньюфаундленда. Маяк, оказавшийся ближе всего к «Титанику», когда тот тонул, и единственный в те времена оснащенный беспроволочным телеграфом Маркони. Именно с маяком на Кейп-Рейс «Титаник» поддерживал связь, когда «Калифорниец» повторно радировал ему предупреждение о льдах. Радист «Титаника» Джек Филлипс, которому нужно было передать массу сообщений на Кейп-Рейс, чтобы их оттуда отправили в Нью-Йорк, попросил Сирила Эванса, радиста «Калифорнийца», не мешать его работе. Эванс закончил сеанс и пошел спать.

Вскоре после этого «Титаник» столкнулся с айсбергом.

Именно маяк на Кейп-Рейс транслировал во тьму отчаянные сигналы о помощи, полученные с «Титаника». Транслировал полудюжине судов, которые тотчас поспешили к месту крушения издалека, и одному спящему судну, которое было рядом, но не двинулось с места.

– Расскажите, что вам известно об этом мысе, – попросила Эванджелина и, услышав рассказ Мари, заулыбалась – это было слышно по голосу. – Вот почему мне нужны именно вы. Ваше имя давно попалось мне на глаза, Мари, и с тех пор я слежу за вашей профессиональной деятельностью. Меня впечатлила проделанная вами работа по поиску «Калифорнийца». Это свидетельствует о вашей преданности делу и терпении. А также о внимании к мелочам, из которых складывается история предмета вашего исследования. Такой человек мне и нужен, чтобы найти Маяк Свана. Мне нужен тот, кому он будет не безразличен. Тот, кто увидит всю историю целиком, а не только ее обломки, оставшиеся под водой.

Мари, затаив дыхание, устремила взор к горизонту. Взяться за этот проект означало покинуть «Меркурий», бросить Тима и всю команду, чтобы они начали исследование «Урсулы» без нее.

Но это означало также, что она вернется к ним с деньгами, которые позволят продолжить начатое.

Мари отложила ручку. Времени на исследования в Средиземном море у нее будет достаточно.

– А у Маяка Свана есть целая история? – спросила она.

– О, милая моя! – воскликнула Эванджелина, и по ее голосу Мари поняла, что улыбка стала еще шире. – У вас только один способ это выяснить.

Сван

Сван отправился в путь сразу после того, как уехали Питер и Уилл, пока у него окончательно не сдали нервы. Раз уж однообразный ход вещей сегодня и так нарушился, рассудил он, можно добавить к этому и конфронтацию со всем семейством Норман, а завтра уже начать новый день как полагается – тихо и мирно.

Сван ненавидел конфронтации. Грейс часто в шутку говорила, что он даже перед ветром извиняется за то, что встает у него на пути. А Сван в ответ поддразнивал ее, мол, она-то, наоборот, заставляет ветер извиняться за то, что он встает на пути у нее. Однако Питер все-таки подкинул хорошую идею. Если уж надо выбирать, с кем иметь дело, с Абигайл или ее внуками, он, Сван, конечно же, не задумываясь выберет внука и того, что подобрее, то есть Лу.

Старая лошадь неторопливо тащила повозку к городу; Стой довольно сопел, свернувшись у ног Свана. Они ехали вниз по ухабистому, изрезанному узловатыми корнями деревьев и изрытому кроличьими норами склону среди зарослей высокой, до пояса, желтеющей травы. Неприятно пахло гниющими лесными ягодами и застоявшейся дождевой водой. Показалась заброшенная каменоломня, теперь похожая на обычный холм, затем потянулся пустырь – полоса темной, более ровной земли, а вскоре они проехали мимо перевернутой желтой плоскодонки, отмечавшей городскую черту Норман-Клиффе. Сам городок ютился в чашеобразной низменности, накрененной к морю; домики были разбросаны по каменистой черной почве среди свернутых парусов и натянутых повсюду веревок с выстиранным бельем. Скалы высились слева от него, и на самой большой притулился маяк, издали совсем маленький и одинокий, опасно застывший над обрывом.

У Свана перехватило горло, когда они приблизились к дому его детства. Он остановил повозку и слез на дорогу.

В памяти у него этот дом до сих пор хранился таким, каким был когда-то. Сван помнил каждый его дюйм, теплый сырой воздух, пропитанный запахом хвои и морской воды, и свою мать, Изабель Сван, готовившую на кухне то треску, то бульон из говядины,