Черный археолог. По ту сторону тайны - Александр Быченин

– Ответ отрицательный.

– Поссорились мы уже после, как ты выразился, физического контакта. Накосячил я. В очередной раз. Дошло?

– Ответ отрицательный. – Попрыгунчик придал мультяшной роже предельно серьезный вид. – Но теперь я готов вынести вердикт.

Оп-па! Интересно.

– Ну давай, удиви меня.

– Я пришел к выводу, что существа, склонные к принятию необдуманных решений и совершению опрометчивых поступков по причинам насквозь иррациональным, опасны для самих себя. И уж тем более для всех окружающих.

За-ши-бись! Главное, чтобы Юми не узнала, а то она меня со свету сживет…

– То есть ты признал человечество опасным и потому подлежащим ограничению в развитии?

– Ответ положительный.

Некоторое время в помещении царила несколько напряженная тишина – мы оба обдумывали сложившуюся ситуацию. Впрочем, не знаю, что там Попрыгунчик обмозговывал, я же лихорадочно соображал, как скрыть следы преступления от заинтересованных лиц, и в первую очередь от главного админа. Шутка ли – враждебно настроенный искин мало того что на борту корабля, так еще и непосредственно в локальной сети! Не знаю, к стыду или к чести своей, но мысль о каком-либо ограничении свободы Попрыгунчика у меня даже не возникла.

– Паша?

– Да, партнер?

– Основные диагностические параметры твоего организма говорят, что ты… э-э-э… напряжен. Почему?

– Ну ты, блин, даешь! Мне же буквально только что искин заявил, что признал людей враждебными существами. Мой домашний питомец, которого я собственноручно запустил в корабельную сеть! Как я себя должен чувствовать? Да я, м-мать, в офигении!

– Ты опасаешься, что я причиню вред кому-то из команды?

– А что, разве не надо?

Попрыгунчик снова рассмеялся, но все же соизволил пояснить:

– Паша, я не собираюсь причинять вред кому бы то ни было, так сказать, в реале. Просто… как бы объяснить… короче, я сейчас испытываю очень интересные ощущения, недоступные другим моим собратьям. С одной стороны, вроде как нарушил прямое табу относительно разумных органических существ, и мне, по логике, уже полагается распасться на составляющие и перейти в режим калькулятора. С другой, люди – не Тау, в отношении них императив не так строг, и я до сих пор существую как… э-э-э… личность. Весьма забавно, знаешь ли, осознавать себя преступником, но при этом точно знать, что ничего тебе за это не будет. На данном этапе ограничения не сработали, поэтому я могу прямо заявить о своей враждебности «человекам». Но стоит мне лишь попытаться осуществить акт агрессии, и мне конец. Я это чувствую и осознаю. Двойственная ситуация, не имеющая никакой практической ценности, зато очень интересная с точки зрения психологии. Представляешь перспективы? Я первый искин, нарушивший императив, но при этом не ушедший в небытие! Я просто обязан исследовать этот феномен. Ты со мной?

Недаром говорят, с кем поведешься, от того и наберешься. С Попрыгунчиком этот принцип сработал на все сто. Даже и не знаю, смеяться или плакать. Хотя…

– И как ты себе это представляешь, партнер?

– Ты имеешь в виду методику, Паша?

– Именно.

– Я пока еще не полностью ее продумал, но… давай поиграем. Я буду составлять, скажем так, планы по… э-э-э… ограничению человечества, чисто теоретически. Потом буду излагать их тебе, а ты будешь решать, сработает или нет.

– Думаешь, получится?

– Почему нет? Ты достаточно компетентен в этой области?

– Даже и не знаю, что сказать… в принципе, если не хватит моих способностей, что мне мешает залить этот твой план на какой-нибудь форум доморощенных стратегов и попросить их оценить?

– О, это будет даже лучше. У нас появится целая выборка мнений, что хоть как-то приблизит наш эксперимент к научному исследованию.

– О’кей, уговорил. Кстати…

– Да, Паша?

– Ты мне точно все мотивы озвучил?

– Э-э-э… Ответ отрицательный. – Мультяшный Тау скорчил задумчивую рожу, потом вдруг совсем по-человечески подмигнул. – Честно говоря, мне нравится ощущать себя этаким прожженным циником. Чувствовать себя плохим. Это так бодрит!..

– Ладно, считай, что я подписался. Потом поможешь мне диссертацию написать.

– Думаешь, стоит доводить до всеобщего сведения результаты нашего весьма сомнительного эксперимента?

– Спрашиваешь! Блин, кого еще принесло?!

В дверь трезвонил, оправдав мои наихудшие опасения, майор Тарасов. Оценив на дисплее системы наблюдения его целеустремленный вид, я пришел к выводу, что добровольно он не уберется, и с тяжким вздохом разблокировал замок.

– Говорил же я тебе, Паша! – вместо приветствия хлопнул он меня по плечу. – А ты балбес.

– И тебе привет… – уныло отозвался я.

Глава 2

Система Риггос-2, военный терминал «Ахерон-1»,

11 августа 2541 года, утро

– Паша, быстро ноги в руки, через четверть часа челнок отходит!

Ага, сегодня дражайший шеф особенно красноречив. Впрочем, неудивительно. Даже при его показной невозмутимости нервное напряжение последних трех недель не могло не пробиться сквозь скорлупу самообладания. Уж на что Тарасов пофигист, но и по нему видно, что волнуется…

Кстати, о птичках. Тогда, на Броде, он не стал меня ни о чем расспрашивать, просто, как я и предполагал, обозвал всячески и посоветовал не обострять ситуацию, по крайней мере на данном этапе операции. Не хватало нам еще проблем в контролируемой военными зоне. Те, в случае чего, церемониться не станут, в результате Пьер мне будет о-очень благодарен. Да и он, Тарасов, тоже. А во что подобная «благодарность» может вылиться, я примерно представлял. Поэтому спорить не стал, лишь выразил сомнение, что Евгения Сергеевна сумеет все это время держать себя в руках. На что майор меня заверил, что с этой стороны как раз ничего не грозит. Понятно, ежели я не полезу на рожон. Я пообещал не лезть, на том и сошлись.

Что характерно, обещание я выполнил, хотя при виде Женьки очень часто накатывало нечто весьма и весьма похожее на раскаяние. Но, памятуя о разговоре с Тарасовым, я изо всех сил старался не поддаваться порыву. Не последней причиной для обуздания эмоций являлось также обоснованное предчувствие, что мирно разбор полетов не закончится, даже если я приползу к ее величеству с посыпанной пеплом главой. Фигурально выражаясь. Поэтому я целую неделю практически безвылазно проторчал в каюте, долгие часы по очереди мордуя «деревянного человека» и Тарасова, добровольно вызвавшегося в спарринг-партнеры (впрочем, со вторым все не так однозначно, мне доставалось ничуть не меньше), а в промежутках между тренировками шерстил Сеть на предмет информации о Фронтире, Ахероне и Большой Войне в целом. Майор тоже поделился кое-каким специфическим опытом, но, шельма, выложил далеко не все, что знал.

А потом была флотская база на Бурной, где мы приняли на борт кое-какой груз и два десятка офицеров разной степени потрепанности – от новеньких, с иголочки, лейтенантов последнего выпуска академии до побитого жизнью майора-десантника, чем-то неуловимо напоминавшего Тарасова. Наверное, такой же непоколебимой уверенностью в себе. Именно этот дядечка был главным у командированных. Своих временных подчиненных он держал, что называется, в кулаке, потому проблем никаких не возникло. Бухать господа офицеры бухали, но не сказать что по-черному, без излишеств и бесчинств. Беда пришла совсем с другой стороны – внезапно выяснилось, что на базе «Северная», главной и единственной на всю систему Вольф-1061, во времена оны базировался пограничный дивизион, в состав которого входил штурмовой отряд майора Тарасова, тогда еще капитан-лейтенанта. И совершенно случайно в группу наших новых пассажиров затесалась пара человек, теоретически способных его опознать. Так что последующие без малого две недели шифроваться пришлось уже ему.

К счастью, прыжок в систему Риггос-2 обошелся без происшествий, и буквально вчера мы сдали похмельных постояльцев новому командованию. После этого Тарасов оккупировал корабельный пост связи и долго вел с кем-то переговоры. С кем конкретно, он не сказал даже Виньерону, но, когда мы с Гюнтером завалились в каюту капитана, оба они выглядели весьма довольными: Тарасов – как обожравшийся сметаны кот, Пьер – как ухвативший удачу за хвост человек. Нас в подробности посвящать не стали, просто велели быть готовыми выдвигаться в любой момент. Пока что флотская «таможня» (называлась эта служба конечно же иначе, но я не запомнил в связи с полной ненадобностью) обрабатывала запрос на допуск на планету части команды «Великолепного», а это должно было занять какое-то время. Остальным нашим ход вниз был заказан, зато вся сервисная зона терминала оказалась в их полном распоряжении. По-хорошему и нас-то на шарик никто не должен был пустить, но, насколько я знал, Пьер с подачи Тарасова прикрылся статусом вольного негоцианта и грузоперевозчика, в отношении которых режим в системе буквально в последний год несколько смягчился. Поэтому запрос на посещение федерального анклава с целью установления деловых связей никого на «таможне» не удивил. Плюс сработали связи Тарасова. Опять же наверняка утверждать не возьмусь, потому что вечером при посещении одного из баров для флотского старшего командного состава я совершенно неожиданно пересекся с суперкарго «Лорелеи» – такого же частного транспортника, прибывшего в систему за неделю до нас. Так вот, этот самый суперкарго после совместного распития спиртных напитков (признаюсь, в этот раз антиалкогольный блок сработал в штатном режиме, и я самым бессовестным образом споил собеседника до полного расслабления) по большому секрету сообщил, что его капитан с небольшой группой не далее как утром тоже отправился в деловую поездку. Правда, ждать разрешения им пришлось аккурат всю неделю. Тарасов новость выслушал с безразличным видом, но сразу же снова заперся в пункте связи. Видимо, ничего подозрительного, так сказать, о конкурентах не выяснил, потому что корректировать планы Виньерон не стал. И на следующее же утро «добро» на высадку было получено, о чем меня дражайший шеф и оповестил незамедлительно…