Остап Бендер в Крыму - Анатолий Вилинович

— А платок-то зачем?

— Отпечатки пальцев, может… — опустила голову девушка.

— Ишь ты… Вот здесь ты правильно поступила, Богданова, ничего не скажешь. Только какая тут дактилоскопия, если у нас самой захудалой фотографии и картотеки еще нет… Ладно, туда спать не возвращайся, в дежурной комнате доспишь эту ночь. Потом ордер в общежитие получишь. И опиши подробно их портреты, да и разговоры, представляющие определенный интерес…

Кира с виноватым видом кивнула и выпита из кабинета. Железнов подошел к окну, одернул штору. За окном разгоралась заря нового дня.

Глава IV. О ТОМ, КАК КОМПАНЬОНЫ ОКАЗАЛИСЬ НА КРАЮ СВОЕЙ ГИБЕЛИ И ОКАЗАЛИ УСЛУГУ ГПУ

На заре компаньоны и выехали из Симферополя в Севастополь. В машине сидели как уже было заведено. Балаганов в роли запасного бортмеханика-шофера сидел рядом с Козлевичем. А на заднем сидении, с неизменной картой на коленях и путеводителем, удобно расположился великий предприниматель.

— Как я и говорил, камрады, примерно семьдесят километров отделяют нас от Севастополя, — сказал Остап, когда они ехали по пустынным улицам города и солнце еще не поднялось над его ракушечными домами. — Впереди будет знаменитый Бахчисарай…

— А почему это он знаменитый, командор? — спросил Балаганов.

— А потому, Шура и Адам Казимирович, что там находится дворец хана Хаджи-Девлет-Гирея с фонтаном, который воспел Пушкин.

— Интересно… — Козлевич бросил на Бендера уважительный взгляд.

— Интересно, — повторил и Балаганов, зевая. Он с удовольствием поспал бы еще, если бы не такая ранняя побудка, сделанная его предводителем.

Дорога была безлюдна. Почему-то навстречу им не катились телеги татар, огородников и садоводов, везущих свой товар на базар. И Остап отметил:

— Едем как по пустыне. Ни людей, ни телег…

— Вот только стадо овец… — затормозил автомобиль Козлевич и остановил его, ожидая, когда гурт перейдет дорогу под крики татар-погонщиков.

— Все почему-то с ружьями… — промолвил Козлевич.

— Поскольку, как я понимаю, ехать нам долго, то завтракать будем в колыбели Черноморского флота, — сказал Остап, когда после встречи с овцами поехали дальше.

Балаганов ничего не ответил, а Козлевич, сосредоточенный на поворотах дорога, буркнул в свои усы:

— Так и решили, Остап Ибрагимович. — А затем спросил: — А зачем нам нужна эта самая горничная графского имения?

— Как зачем, Адам Казимирович? От нее мы узнаем фамилии и адреса слуг и служанок графских владений. С каждого по крупице информации — и составим для себя определенную картину о бегстве последней наследницы графа Воронцова — Воронцовой-Дашковой. Так сказано в бумагах, попавших в руки Стратиона Карповича, отец которого был поставщиком целебного меда царскому наместнику Таврии графу Воронцову и его наследникам.

— Допустим, — кивнул Козлевич. — А знаете, Остап Ибрагимович, я человек суеверный. Прошлой ночью мне снился очень плохой сон. Он беспокоит мою душу.

— Ну, Адам, гоните все сны побоку. Мне тоже иногда снится. Помните мой вещий сон, когда мы решили избавиться от «изотты-фраскини»?

— А мне ничего не снится, друзья, — тряхнул головой пробудившийся как будто от сна Балаганов. — Я сплю крепко.

— Это подтверждает ваше богатое здоровье, Шура, — определил Остап. — Так, переезжаем речку, которая… — посмотрел в карту предводитель искателей сокровищ. — Кача называется…

— А Бахчисарай, командор? — спросил Балаганов. — Фонтан?

— Вы спали, когда Бахчисарай стороной проезжали, дорогой рыжик, — ответил Бендер. — Это речка Бельбек, и начинаются Мекензиевы горы, за ними, можно считать, уже Севастополь, камрады… — через некоторое время пояснил Остап.

— Смотрите, брошенная телега перекрывает нам путь, — указал Козлевич, затормозив ход автомобиля.

Все трое увидели обыкновенную телегу, сиротливо стоящую поперек дороги. Людей возле нее не было, как и лошадей. И не только возле нее, но и вокруг. Козлевич остановил машину перед преградой и Остап сказал:

— Бортмеханик, надеюсь, у вас хватит сил откатить ее в сторону?

— Сейчас, командор…

И не успел Балаганов ступить на землю, чтобы выполнить указание великого предпринимателя, как вдруг из придорожных кустов возникла группа людей. В руках одних были винтовки, в других — наганы. А плечистый и стройный, по-видимому, их старший, держал прицельно маузер в руке.

— Выйти всем из машины! — приказал он.

Бендер, Козлевич и стоящий одной ногой на земле, а другой на подножке машины Балаганов, замерли от такой неожиданности, смотря на окруживших их людей.

— Выходите из машины, кому я сказал! — повысил голос старший с маузером в руке.

Компаньоны вынуждены были подчиниться и, выйдя из машины, стояли в испуганном недоумении от такой встречи.

— Кто такие, куда едете?

— Извините, товарищи, мы археологи, едем в Севастополь по делам службы, — ответил Остап.

— А-а, службы, — загадочно усмехнулся старший. — Документы.

— Слушай, Барсуков, машина та, а седоки не гэпэушники, — сказал стоящий рядом с ним Сопов, держа наган в руке.

— Что же, по-твоему в Симферополе две такие машины? Одна у ГПУ, а другая у этих?… Документы! Ты главный? — Барсуков грозно ткнул дулом маузера в грудь Бендера.

Остап подал свое удостоверение председателя ДОЛАРХа. Козлевич и Балаганов тоже протянули свои удостоверения.

— Какие же вы археологи, когда вид у вас нэпманов, сволочи? — усмехнулся зло Барсуков и приказал: — Обыскать!

Двое бандитов с рвением приступили выполнять его указание. Все, что было в карманах компаньонов, вскоре оказалось на обочине дороги.

Неожиданно на пригорке показалась женщина. Это была любовница Барсукова Любка. Она, держа бинокль в руке, прокричала:

— Несколько военных конников на дороге!

— Все в машину! — приказал барсуков, приставив дуло маузера к груди Козле-вича. — Садись и веди, если жить хочешь.

Бендер, совершенно подавленный происходящим, сел в машину, а по бокам его, теснясь, уселись трое. Еще двое пристроились позади них. А Барсуков, сдвинув Балаганова к Козлевичу приказал:

— Сворачивай влево и по тропе гони вверх. Кому сказал! — снова ткнул он маузером Адама Казимировича.

«Майбах» свернул влево и, натужно урча от навалившегося на него груза, пополз по склону вверх.

— Товарищи, это недоразумение, уверяю вас, может быть…

— Молчи, археолог, нэпман или кто ты еще, — прикрикнул на Бендера Барсуков. И когда автомобиль взобрался по склону, а затем выехал на поляну, окруженную соснами, Барсуков приказал:

— Остановись. Здесь продолжим разговор. Выходи.

Компаньоны подчинились приказу и, с вывернутыми карманами, стояли у машины в окружении бандитов.

— Так. Первый вопрос, — прошелся Барсуков мимо задержанных. — Какое вы имеете отношение к начальнику Симферопольского ГПУ?

— Никакого! — горячо выкрикнул Остап. — Мы его даже и не знаем!

— Не знаем, товарищи! — молитвенно сложил руки на груди Козлевич.

— Никакого отношения, дорогой товарищ, никакого! — затараторил убежденно Балаганов.

— Никакого? — прищурил глаза Барсуков. — Что же он так просто дал вам свой автомобиль, чтобы вы поехали в Севастополь? — снова ткнул он маузером Бендера. — С какой это стати, а, господа-товарищи? — усмехнулся главарь. — Вы слышали? — посмотрел он на своих головорезов. — Главный гэпэушник дает им для поездки свой служебный автомобиль, а они его даже и не знают.

Послышались смешки, хохоток бандитов.

— Шлепнуть их, Вадим, и точка, — сказал один из них.

— Это успеется, Гриша. Вначале пусть они нам все расскажут, как там с нашими ребятами в ГПУ, а потом…

Компаньоны все больше и больше осознавали, в какой переплет они попали, слушая такие слова под наведенными на них стволами винтовок, наганов и маузеров.

— Так вы, выходит и не гэпэушники, — рассмотрел Барсуков удостоверения и содержимое карманов путешественников.

Бендер уже давно понял, что эти люди не являются представителями власти, а скорее всего бандиты. О бандитских нападениях в Крыму писалось в газетах, которые он читал.

— Я же говорю, товарищи, что к ГПУ мы не имеем никакого отношения. Кля нусь. Мы сами обходим их седьмой дорогой, уверяю вас, уважаемые, господа хорошие. Вы же видите в документах, что мы из Киева.

— И машина наша, а не гэпэу — взмолился Козлевич. — В Харькове куплена, есть документ…

— И едем в Севастополь, чтобы почтить память морского офицера, вот его отца, — указал Остап на Балаганова, — капитана второго ранга, верой и правдой служившего своей родине… А заодно поинтересоваться и археологическими находками тамошнего музея, господа хорошие, уверяю вас, — горячо говорил Бендер.