Надушенный рукав - Лора Роулэнд

— Пожалуйста, не волнуйся. — Рэйко явно стремилась избавить супруга от новых проблем. — Я сама с ней справлюсь. — Рэйко сменила тему: — Какие планы на завтра?

— Вернусь в поместье главного старейшины Макино и начну искать подозреваемых. Вероятно, это будут его жена, наложница, первый вассал и гость дома.

— Я могу чем-то помочь?

— Наведи справки о жене и наложнице Макино, — попросил Сано. Рэйко вращалась в социальных кругах, закрытых для Сано, и частенько поставляла ему негласные сведения о женщинах, замешанных в деле. — И помолись, чтобы убийца не имел отношения ни к властителю Мацудайре, ни к канцлеру Янагисаве, а исход расследования устроил бы обоих.

6

Следующим утром, сразу после восхода солнца, Сано и Хирата прибыли в поместье главного старейшины Макино с командой сыщиков и двумя людьми, посланными властителем Мацудайрой и канцлером Янагисавой надзирать за расследованием. Холодный дождь стучал по мостовым, капал с крыш и пропитывал черную траурную драпировку, которую повесили над входом. Объявление на воротах гласило, что в похоронной процессии можно будет принять участие на следующий день. Несмотря на ранний час, весть о смерти Макино уже разнеслась; невзирая на плохую погоду, множество чиновников собрались в поместье почтить память Макино — или позлорадствовать. Слуги пригласили их и компанию Сано во внутренний двор, который быстро заполнялся промокшими зонтиками, и провели в прихожую, заваленную мечами и мокрой обувью. Следуя по коридору за толпой, Сано и его товарищи миновали банкетный зал, где суетились служанки, расставляя еду и напитки для гостей.

— Марумэ-сан и Фукида-сан, вы занимаетесь банкетным залом, — приказал Сано. Из приемной вдоль по коридору долетали отзвук песнопений и приглушенные разговоры. — Иноуэ-сан, ты и Арай-сан возьмете под наблюдение приемную. Остальные смотрят за всем домом.

Когда сыщики начали расходиться, выполняя указания, человек властителя Мацудайры подал голос:

— Стойте.

Отани и Ибэ раздраженно кивнули. Затем последовали за Сано и Хиратой в приемный зал, где очередь гостей выстроилась перед помостом, на котором стоял продолговатый деревянный гроб. У помоста нараспев читал молитвы коленопреклоненный священник с бритой головой, одетый в желто-оранжевое кимоно и парчовую накидку. Рядом с ним вдова и первый вассал главного старейшины Макино сидели на коленях подле столика, на котором стояли деревянная дощечка с именем Макино, ветка китайского аниса в вазе, дымящаяся курильница, подношения воды и пищи, масляная лампа и меч, чтобы отгонять злых духов. Тамура выбрал для церемонии строгие черные одежды. Вдова предпочла кимоно приглушенного фиолетового цвета, лицо ее было белым от рисовой пудры, волосы аккуратно скручены в узел на макушке. Один за другим гости приближались к гробу, становились на колени и кланялись. Каждый зажигал о лампу ароматическую палочку и приносил ритуальные соболезнования вдове и первому вассалу главного старейшины.

— Поздравляю с долгой, благополучной жизнью, которую прожил Макино-сан. Надеюсь, все мы насладимся подобной счастливой судьбой.

Сано, Хирата и их наблюдатели тоже встали в очередь. Дойдя до помоста, Сано с изумлением обнаружил, что гроб вопреки обычаям открыт. Внутри мирно лежал обритый наголо Макино. На нем было белое шелковое кимоно. На шее висел мешочек с монеткой, чтобы оплатить дорогу в преисподнюю. Мыски сандалий смотрели назад в знак, что он никогда более не вернется в мир живых. Рядом лежали буддийские четки и бамбуковая палка, почти погребенные под ароматическим порошком, который смягчал трупный запах. По мнению Сано, гроб оставили открытым, чтобы друзья Макино могли с ним попрощаться, а враги — убедиться, что он действительно мертв.

Когда подошла очередь Сано, вдова встретила его с тем же безмолвным почтением, что и остальных гостей, но Тамура досадливо поморщился:

— Сёсакан-сама. Я вас ждал. — Тамура явно слышал, что Сано объявил Макино жертвой покушения и продолжил расследование по приказу сёгуна. — Но надеялся, что вы выберете более подходящий момент для поисков убийцы.

Хирата, Ибэ и Отани коротко помолились над гробом и зажгли ароматические палочки. Тамура поклонился Ибэ, представителю канцлера Янагисавы, который был господином его господина. Человека Мацудайры, Отани, проигнорировал.

— Прошу прощения, что нарушаю похоронный обряд, но его превосходительство велел мне продолжать немедля, — объяснил Сано. — Мне надо поговорить с женой главного старейшины Макино.

Тамура нахмурил скошенные брови:

— Вы же не хотите оторвать вдову от исполнения долга перед друзьями ее покойного мужа?

Вдова пробормотала:

— Все в порядке… я должна повиноваться сёсакану-сама.

Ее нерешительный голос был тих, словно доносился издалека. Она поднялась так грациозно, будто ее тело состояло из одной гибкой плоти без костей. Вдова подплыла к Сано — казалось, ее ноги под летящими одеждами семенили по воздуху над полом.

Сано обратился к Тамуре:

— С вами я тоже хотел бы поговорить, но позже. А пока — где гость дома и наложница главного старейшины Макино?

— Не знаю, — ответил Тамура со сдержанным спокойствием. — Где-то здесь, в поместье.

Соблюдая достоинство, он повернулся к другим гостям.

— Найди гостя дома с наложницей и допроси их, — приказал Сано Хирате. Потом спросил вдову: — Где мы можем побеседовать с глазу на глаз?

Она скромно потупилась:

— Я провожу вас, если позволите.

Хирата направился к двери. Ибэ и Отани упрямо преградили ему путь.

— Ваше «разделяй и властвуй» зашло слишком далеко, — заявил Отани.

— Вы пытаетесь избежать наблюдения, проводя слишком много допросов одновременно, — возмутился Ибэ.

Подозрения объединили врагов против Сано.

— Вы должны вести по одному допросу за раз, — поддержал Отани. — Чтобы мы могли на них присутствовать.

Ибэ кивнул. Хирата взглянул на Сано, который понял, что, сделай он, как говорят сторожевые псы, те продолжат диктовать ему каждый шаг. Хватит уже того, что канцлер Янагисава и властитель Мацудайра пытаются контролировать расследование, Сано не собирался бить поклоны их лакеям.

— Мы будем проводить допросы одновременно! — отрубил Сано. — Это окончательное решение!

Отани и Ибэ зыркнули со злобой. Ибэ пригрозил:

— Я доложу досточтимому канцлеру, что вы сопротивляетесь его надзору.

— Давайте! — подбодрил Сано. — Я скажу ему — и властителю Мацудайре, — что вы не даете мне продвигаться дальше.

Нерешительность и страх перед господином мелькнули в глазах у обоих наблюдателей.

— Я пойду с вами, — сообщил Отани Сано.

— Я буду сопровождать Хирату-сана, — уведомил Ибэ.

— К вечеру мне нужен полный отчет обо всем, что вы обнаружите без меня, — сказал Отани.

— Мне тоже, — присоединился Ибэ. — И смотрите ни о чем не позабудьте.

Хирата с Ибэ вышли вместе. Идя с Отани вслед за вдовой по коридору, Сано радовался, что закрепил власть над своими сторожами, но голова у него гудела. Вдова провела их с Отани в свободную приемную поменьше. Жестом пригласила сесть в почетном месте перед альковом, где помещались свиток со стихами и голые ветви в черной вазе. Сама опустилась на колени и застыла в кротком ожидании.

Сано и Отани уселись.

— Примите мои извинения за то, что оторвали вас от похоронной церемонии и навязали свое общество, госпожа Агэмаки, — начал Сано. Он припомнил, что такое же имя носила принцесса в «Сказке Гэндзи», знаменитом романе императорского двора, написанном около шести веков назад. Вдова Макино держалась величественно и благородно, оправдывая свое имя. — Но обстоятельства не оставили мне иного выбора. С прискорбием вынужден сообщить, что вашего мужа убили. — Сано рассказал о письме Макино. — Сёгун приказал мне почтить желание вашего мужа, предать убийцу правосудию и отомстить за смерть главного старейшины. Теперь мне нужна ваша помощь.

Агэмаки кивнула, глядя на Сано из-под опущенных ресниц.

— Ради моего возлюбленного мужа… я с радостью помогу вам.

— Тогда я должен задать вам несколько вопросов, — продолжил Сано.

— Хорошо.

— Я так понимаю, вы живете в личных покоях Макино-сана. Правильно?

— Да, — прошептала Агэмаки. Ее речь отдавала чопорной официальностью.

— Вы были там в ночь смерти вашего мужа?

— Да… была.

— Когда вы в последний раз видели мужа живым? — спросил Сано.

Агэмаки замешкалась. У Сано возникло чувство, основанное исключительно на интуиции, что она решает, сказать ли правду и насколько быть откровенной.

— Кажется, вскоре после того, как храмовые колокола пробили час собаки, — ответила она. — В это время он обычно ложился спать.