Числа. Трилогия - Рейчел Уорд

— Что случилось, Джем? Что с тобой?

— Да ничего. Просто ты достал всех в очереди. Еще пять минут — и кто-нибудь бы вызвал полицию.

Вполне похоже на правду, а? Но я еще и не договорила, а уже поняла, что звучит это фальшиво и Жука этим не проведешь.

— Лапшу мне не вешай. На себя посмотри — что-то явно случилось. Ты бледная, как привидение, чел. Даже бледнее обычного. Что с тобой такое?

Мы стояли на мосту, глядя на Темзу, вокруг шумел обычный городской день, и я вдруг почувствовала себя полной дурой. Слова, крутившиеся в голове, даже мне самой казались полным бредом — числа, даты смерти, катастрофа… Чушь, какая-то идиотская выдумка. По всей видимости, так и есть, мозги у меня повредились, вот я и навоображала.

— Да ничего, Жук. Просто мне стало там не по себе, паника накатила. Теперь-то порядок — ну, не порядок, но уже лучше. — Я попыталась вернуться к разговору про него. — Прости, что ударила. — Я подняла руку к его лицу, подержала пару секунд. — Больно?

Он растерянно улыбнулся:

— Побаливает. Вот уж не подумал бы, что ты меня так треснешь. — Он фыркнул, потряс головой. — Повезло Майку Тайсону, ему с тобой не драться.

— Прости, — повторила я.

— Да ладно тебе, — сказал он все так же с улыбкой.

Так мы и стояли на мосту, облокотившись на перила, глядя на воду, когда раздался взрыв и «Лондонский глаз» взлетел на воздух.

9

Вы, наверное, раз сто смотрели все это по телевизору, так что сами знаете, что мы тогда увидели: ослепительная вспышка, обломки разлетаются во все стороны, густое облако дыма, одна кабинка полностью разрушена, остальные повреждены или покорежены. Люди вокруг все замерли и обернулись в сторону «Глаза». Над водой зазвучали крики.

Мы с Жуком сказали в один голос:

— Господи!

Слова эти повторили все, кто стоял рядом, для некоторых это, возможно, было призывом к Всевышнему, для большинства из нас просто возгласом изумления. Минуту-другую мы стояли и смотрели: облако пыли осело, взвыли сирены. Я будто онемела. Несколько минут назад я засомневалась в числах, понадеялась, что все это выдумка, дурацкая игра моего воображения. Теперь стало ясно: никакая это не игра. Числа — реальность, мне известно будущее других людей, будет известно всегда. Я вздрогнула.

— Пошли отсюда, Жук, — сказала я. — Двигаем к дому.

Чего бы там меня ни ждало у Карен, все лучше, чем смотреть, как из-под обломков достают мертвецов. Я повернулась и зашагала через мост, но Жук не двинулся с места.

— Давай! — окликнула я его. — Пошли.

Он все так же стоял, прислонившись к ограждению, глядел на меня, морща лоб. На лице было написано недоумение, но обвинения там не было. Я знала, что последует. Это было неизбежно. Глядя мне прямо в глаза, он выпалил:

— Ты знала. Ты знала, что будет.

Между нами было метров пять. Говорил он громко, так, что услышала не только я, но и несколько прохожих. Некоторые тут же обернулись и уставились на нас.

— Заткнись, Жучила, — прошипела я.

Он покачал головой:

— Вот и не заткнусь. Ты про это знала. Что за хрень, Джем?

Он выпрямился и пошел на меня.

— Ничего. Заткнись!

Жук подошел вплотную, попытался меня схватить. Я поднырнула ему под руку и бросилась бежать. На мосту было полно людей, приходилось прокладывать себе дорогу. Жук бегал куда быстрее меня, но он был здоровенный, неуклюжий, — я слышала, как на него орут те, на кого он натыкался. Я перебежала через мост и помчалась, не разбирая дороги, дальше. Жук быстро меня нагнал, схватил за руку, развернул к себе.

— Откуда ты узнала, что произойдет, Джем?

Оба мы тяжело дышали.

— Ниоткуда. Ничего я не знала.

— Брось, Джем, знала. Все ты знала. Да что же это такое?

Я попыталась вырваться, но он крепко сжимал мою руку. Высоченный, сильный, вонючий — казалось, он окружил меня со всех сторон, не удерешь. Я попыталась его стукнуть, но он схватил меня за обе руки. Попробовала боднуть, но он угадал мои намерения и отодвинул меня, не выпуская, подальше. Стало совсем хреново. Я лягнула его. Он поморщился, но рук не разжал.

— Ну, нет, чел, сперва ты мне все расскажешь.

На нас таращились. Я перестала брыкаться, обмякла. «Я больше не хочу оставаться с этим один на один, — пронеслось в голове. — Больше не могу быть одна».

— Ладно, — сказала я ему. — Только не здесь. Знаешь короткий путь к каналу?

Мы прошли по Эджвер-роуд и выбрались на задворки магазинов, а там и к каналу. Наконец-то вокруг никого. Силы у меня вдруг кончились, ноги задрожали.

— Дай присяду, — сказала я слабо и рухнула на сломанную скамью. Одна доска была выдрана, того и гляди провалишься. Жук уселся рядом.

— Цвет лица у тебя какой-то странный, чел. Опусти голову между колен или еще что.

Я наклонилась, в ушах раздался громкий шум. В голове полыхнуло красным, потом почернело.

— Эй, дружище, ты чего?

Голос Жука звучал будто издали, с другого конца туннеля. Когда я открыла глаза, все оказалось не на своих местах. Я не сразу сообразила, что просто лежу. Скамейка впивалась в тело — удивительно, что я не провалилась в эту дырку, но голова лежала на подушке; та была вонючей, но мягкой: а, это Жучилова куртка. Он вышагивал взад-вперед по дорожке, тряс головой, щелкал пальцами, что-то бормотал.

— Эй, — окликнула я почти беззвучно. Он перестал шагать, присел со мной рядом.

— Ты там как, чел? — спросил он.

— Нормально.

Он медленно помог мне сесть, сам уселся рядом. Меня трясло. Он схватил свою куртку, протянул мне:

— На, надень.

— Не надо, мне и так хорошо.

Еще не хватало, чтобы эта провонявшая тряпка касалась моей одежды, моей кожи. Я снова вздрогнула, он завел свою руку мне за спину. Я не сразу поняла, чего он затеял, хотела было послать его подальше, и только потом сообразила, что он набросил куртку мне на плечи. Завернул меня в нее. Я вспомнила, как мама кутала нас обеих в одеяло на диване, когда квартира совсем промерзала, как в ее светлые дни мы лежали там обнявшись. Что-то мне попало в глаза: острое, колкое, горячее. Перелилось через край, побежало по правой щеке. Блин, да я плачу. Я никогда не плачу. Не плачу, и всё. Я шмыгнула носом, вытерла лицо тыльной стороной ладони.

— Теперь ты мне скажешь?

Я уперлась взглядом в землю перед собой. Если и был у меня в жизни друг, так это Жучила. Могу я ему довериться? Я глубоко вдохнула.

— Да, — ответила я.

И все ему рассказала.

10

Между нами повисло молчание, только оно было не пустым, а полным мыслей и чувств, несказанных слов и странных ощущений. Мы сидели, в полумиле от нас гремел лондонский хаос: выли сирены, гудели машины, пролетали вертолеты. Меня будто оглушили и тем, что случилось на наших глазах, и тем, что я наконец открыла кому-то свою тайну. Тело и голова будто развалились на куски. Я так и не подняла глаз на Жука — смотрела в землю и говорила. Жутковатое ощущение, будто слышишь чужой голос.

Он сидел, подавшись вперед, опершись локтями о колени, и внимательно слушал. По-моему, так тихо он на моей памяти еще никогда не сидел. Наконец выдохнул — долгий выдох сквозь сжатые губы.

— Врешь ты, чел, врешь.

Казалось, он растерян, даже напуган.

— Не вру, Жук. Честное слово. Я знала: что-то случится, потому что у них у всех были одинаковые числа. Вот оно и случилось.

— Бред какой-то. Ты мне голову дуришь.

— Знаю, что бред. И живу с этим уже пятнадцать лет.

Опять эти чертовы слезы подступили к глазам.

Вдруг он хлопнул себя по лбу:

— А этот старикан, который попал под машину, — ты увидела его число, да? Поэтому и пошла за ним?

Я кивнула. Опять повисло молчание.

— А бабка моя тебя просекла, да? Вы с ней одного поля ягоды, верно? — Он потряс головой. — А я-то всегда думал, что она несет полную чушь, что у нее мозги не в порядке. Но она сразу вычислила, что ты не как все. Ведьмы вы! Блин!

Я распрямилась, попыталась выровнять дыхание. По каналу плыла пара уток — два коричневых комочка, безразличных к происходящему. Я смотрела, как они медленно поднимаются вверх против течения. Хорошо быть птицей или зверем: живешь сегодняшним днем, понятия не имеешь, что когда-нибудь умрешь.

Жук вскочил и принялся расхаживать взад-вперед по плоским камням, которыми был выложен берег канала. Что-то бормотал — слов я не разбирала, — пытаясь, надо думать, осмыслить мои слова. Набрал пригоршню гальки, начал бросать камешки в уток. Похоже, попал, потому что они внезапно взлетели, короткие коричневые крылышки рассекали воздух.

Жук развернулся ко мне:

— А ты у всех видишь числа?

Я снова опустила глаза в землю. Знала же, что без этого не обойдется.

— Да, если гляну в глаза.

— Значит, ты и мое знаешь, — произнес он тихо. Я промолчала. — И мое знаешь, — повторил он настойчивее.