Полное собрание стихотворений - Михаил Лермонтов

Эпитафия

Простосердечный сын свободы,Для чувств он жизни не щадил;И верные черты природыОн часто списывать любил.

Он верил темным предсказаньям,И талисманам, и любви,И неестественным желаньямОн отдал в жертву дни свои.

И в нем душа запас хранилаБлаженства, муки и страстей.Он умер. Здесь его могила.Он не был создан для людей.

Sentenz[3]

Когда бы мог весь свет узнать,Что жизнь с надеждами, мечтамиНе что иное – как тетрадьС давно известными стихами.

Гроб Оссиана

Под занавесою тумана,Под небом бурь, среди степей,Стоит могила ОссианаВ горах Шотландии моей.Летит к ней дух мой усыпленныйРодимым ветром подышатьИ от могилы сей забвеннойВторично жизнь свою занять!..

Посвящение

Прими, прими мой грустный трудИ, если можешь, плачь над ним;Я много плакал – не придутВновь эти слезы – вечно имНе освежать моих очей.Когда катилися они,Я думал, думал всё об ней.Жалел и ждал другие дни!Уж нет ее, и слез уж нет —И нет надежд – передо мнойБлестит надменный, глупый светС своей красивой пустотой!Ужель я для него писал?Ужели важному шутуЯ вдохновенье посвящал,Являя сердца полноту?Ценить он только злато могИ гордых дум не постигал;Мой гений сплел себе венокВ ущелинах кавказских скал.Одним высоким увлеченОн только жертвует любви:Принесть тебе лишь может онЛюбимые труды свои.

Кладбище

Вчера до самой ночи просиделЯ на кладбище, всё смотрел, смотрелВокруг себя; – полстертые словаЯ разбирал. Невольно головаНаполнилась мечтами; – вновь очейЯ не был в силах оторвать с камней.Один ушел уж в землю, и на немВсё стерлося; там крест к кресту челомНагнулся, будто любит, будто сонЗемных страстей узнал в сем месте он…Вкруг тихо, сладко все, как мысль о ней;Краснеючи волнуется пырейНа солнце вечера. Над головойЖужжа со днем прощаются игройТолпящиеся мошки, как народСуществ с душой, уставших от работ!..Стократ велик, кто создал мир! велик!..Сих мелких тварей надмогильный крикТворца не больше ль славит иногда,Чем в пепел обращенные стада?Чем человек, сей царь над общим злом,С коварным сердцем, с ложным языком?..

Посвящение

Тебе я некогда вверялДуши взволнованной мечты;Я беден был – ты это знал —И бедняка не кинул ты.

Ты примирил меня с судьбой,С мятежной властию страстей:Тобой, единственно тобой,Я стал, чем был с давнишних дней.

И муза по моей мольбеСошла опять с святой горы. —Но верь, принадлежат тебеЕе венок, ее дары!..

Моя мольба

Да охранюся я от мушек,От дев, не знающих любви,От дружбы слишком нежной и —От романтических старушек.

К Су<шковой>

Вблизи тебя до этих порЯ не слыхал в груди огня.Встречал ли твой прелестный взор —Не билось сердце у меня.

И что ж? – разлуки первый звукМеня заставил трепетать;Нет, нет, он не предвестник мук;Я не люблю – зачем скрывать!

Однако же хоть день, хоть часЕще желал бы здесь пробыть,Чтоб блеском этих чудных глазДуши тревоги усмирить.

Гость

Как прошлец иноплеменныйВ облаках луна скользит.Колокольчик отдаленныйТо замолкнет, то звенит.«Что за гость в ночи морозной?»Мужу говорит жена,Сидя рядом, в вечер поздныйВозле тусклого окна…

Вот кибитка подъезжает…На высокое крыльцоИз кибитки вылезаетНезнакомое лицо.И слуга вошел с свечою,Бедный вслед за ним монах:Ныне позднею пороюЗаплутался он в лесах.

И ему ночлег дается —Что ж стоишь, отшельник, ты?Свечки луч печально льетсяНа печальные черты.Чудным взор огнем светился,Он хозяйку вдруг узнал,Он дрожит – и вот забылсяИ к ногам ее упал.

Муж ушел тогда. О! преждеЖил чернец лишь для нее,Обманулся он в надежде,Погубил он с нею всё.Но промчалось исступленье;Путник в комнате своей,Чтоб рыданья и мученьеСхоронить от глаз людей.

Но рыдания звучалиВплоть до белыя зари,Наконец и замолчали.Поутру к нему вошли:На полу он посинелыйКак замученный лежал;И бесчувственное телоПлащ печальный покрывал!..

1830. Маия. 16 число

Боюсь не смерти я. О нет!Боюсь исчезнуть совершенно.Хочу, чтоб труд мой вдохновенныйКогда-нибудь увидел свет;Хочу – и снова затрудненье!Зачем? что пользы будет мне?Мое свершится разрушеньеВ чужой, неведомой стране.Я не хочу бродить меж вамиПо разрушении! – Творец,На то ли я звучал струнами,На то ли создан был певец?На то ли вдохновенье, страстиМеня к могиле привели?И нет в душе довольно власти —Люблю мучения земли.И этот образ, он за мноюВ могилу силится бежать,Туда, где обещал мне датьТы место к вечному покою.Но чувствую: покоя нет:И там, и там его не будет;Тех длинных, тех жестоких летСтрадалец вечно не забудет!..

К *** (Не думай, чтоб я был достоин сожаленья…)

Не думай, чтоб я был достоин сожаленья,Хотя теперь слова мои печальны; – нет;Нет! все мои жестокие мученья —Одно предчувствие гораздо больших бед.

Я молод; но кипят на сердце звуки,И Байрона достигнуть я б хотел;У нас одна душа, одни и те же муки;О если б одинаков был удел!..

Как он, ищу забвенья и свободы,Как он, в ребячестве пылал уж я душой,Любил закат в горах, пенящиеся воды,И бурь земных и бурь небесных вой.

Как он, ищу спокойствия напрасно,Гоним повсюду мыслию одной.Гляжу назад – прошедшее ужасно;Гляжу вперед – там нет души родной!

Эпитафия

(Утонувшему игроку)

Кто яму для других копать трудился,Тот сам в нее упал – гласит писанье так.Ты это оправдал, бостонный мой чудак,Топил людей – и утопился.

Дереву

Давно ли с зеленью радушнойПередо мной стояло ты,И я коре твоей послушнойВверял любимые мечты;Лишь год назад, два талисманаСветилися в тени твоей,И ниже замысла обманаНе скрылося в душе детей!..

Детей! – о! да, я был ребенок! —Промчался легкой страсти сон;Дремоты флёр был слишком тонок —В единый миг прорвался он.И деревцо с моей любовьюПогибло, чтобы вновь не цвесть;Я жизнь его купил бы кровью, —Но как переменить, что есть?

Ужели также вдохновеньеУмрет невозвратимо с ним?Иль шуму светского волненьяБороться с сердцем молодым?Нет, нет, – мой дух бессмертен силой,Мой гений веки пролетит;И эти ветви над могилойПевца-страдальца освятит.

Предсказание

Настанет год, России черный год,Когда царей корона упадет;Забудет чернь к ним прежнюю любовь,И пища многих будет смерть и кровь;Когда детей, когда невинных женНизвергнутый не защитит закон;Когда чума от смрадных, мертвых телНачнет бродить среди печальных сел,Чтобы платком из хижин вызывать,И станет глад сей бедный край терзать;И зарево окрасит волны рек:В тот день явится мощный человек,И ты его узнаешь – и поймешь,Зачем в руке его булатный нож:И горе для тебя! – твой плач, твой стонЕму тогда покажется смешон;И будет всё ужасно, мрачно в нем,Как плащ его с возвышенным челом.

Всё тихо – полная луна…

Всё тихо – полная лунаБлестит меж ветел над прудом.И возле берега волнаС холодным резвится лучом.

Никто, никто, никто не усладил…

Никто, никто, никто не усладилВ изгнаньи сем тоски мятежной!Любить? – три раза я любил,Любил три раза безнадежно.

1830 год. Июля 15-го

(Москва)

Зачем семьи родной безвестный кругЯ покидал? Всё сердце грело там,Всё было мне наставник или друг,Всё верило младенческим мечтам.Как ужасы пленяли юный дух,Как я рвался на волю к облакам!Готов лобзать уста друзей был я,Не посмотрев, не скрыта ль в них змея.

Но в общество иное я вступил,Узнал людей и дружеский обман,Стал подозрителен и погубилБеспечности душевный талисман.Чтобы никто теперь не говорил:Он будет друг мне! – боль старинных ранИз груди извлечет не речь, но стон;И не привет, упрек услышит он.

Ах! я любил, когда я был счастлив,Когда лишь от любви мог слезы литьНо эту грудь страданьем напоив,Скажите мне, возможно ли любить?Страшусь, в объятья деву заключив,Живую душу ядом отравить,И показать, что сердце у меняЕсть жертвенник, сгоревший от огня.

Но лучше я, чем для людей кажусь,Они в лице не могут чувств прочесть;И что молва кричит о мне… боюсь!Когда б я знал, не мог бы перенесть.Противу них во мне горит, клянусь,Не злоба, не презрение, не месть.Но… для чего старалися ониТак отравить ребяческие дни?..

Согбенный лук, порвавши тетиву,Гремит – но вновь не будет прям, как был.Чтоб цепь их сбросить, я, подняв главу,Последнее усилие свершил;Что ж. – Ныне жалкий, грустный я живуБез дружбы, без надежд, без дум, без сил,Бледней, чем луч бесчувственной луны,Когда в окно скользит он вдоль стены.

Булевар