От добермана до хулигана. Из имен собственных в нарицательные - Марк Блау
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Со сдержанным британским юмором может поспорить только жизнерадостный юмор французов. Устройство для обезглавливания, предложенное врачом Жозефом Иньясом Гийотеном (Joseph Ignace Guillotin; 1738–1814), они назвали «мадам Гийотен»; довольно быстро закрепилось название гильотина (guillotine).
Создание машин для совершения казни, будь то виселица Деррика или гильотина, совсем не преследовало цели продлить муки казнимого, как раз наоборот. Опытный палач стремился сделать свое дело быстро, и длительная предсмертная агония обреченного только мешала ему в этом. Деррик недаром начал «вздергивать» осужденных: при таком способе жертва сразу же теряла сознание и через несколько минут отходила в лучший мир. По той же причине анатом и врач, депутат Учредительного собрания Гийотен в 1791 году предложил народным избранникам унифицировать процесс смертной казни в стране: Приговоренных к смерти следует казнить одинаково – всем отрубать голову. До того времени во Франции, как и во многих других странах, отсечение головы считалось казнью «привилегированной», на которую могли рассчитывать только дворяне. Простолюдинов вешали, сжигали, четвертовали, колесовали. В общем, было достаточно способов помучить преступника напоследок. Чаще всего наиболее милосердными в таких случаях оказывались именно палачи, приканчивавшие свою жертву в самом начале «сеанса».
Но и отрубание головы у неопытного палача могло растянуться надолго, что было не только неэстетично, но заставляло толпу, собравшуюся поглазеть на казнь, начать сочувствовать жертве. Поэтому Гийотен предложил использовать для казни специальную машину, которая ускорит казнь и сделает ее (как считалось) безболезненной. Сам Гийотен не был конструктором гильотины. Ее по просьбе Учредительного собрания сконструировали хирург Антуан Луи и немецкий механик Тобиас Шмидт. Консультировал их парижский палач Ш. А. Сансон. В обсуждении проекта принял участие даже король, которого тогда еще считали не врагом народа, а народным руководителем, первым среди равных. Людовик XVI предложил сделать падающий нож не с полукруглым лезвием, а с прямым, но скошенным под углом 45 градусов. «Шеи ведь у всех разные», – резонно заявил он. И менее чем через два года испытал предложенное усовершенствование на себе. 21 января 1793 года он, уже несомненный враг народа и республики, был гильотинирован. 16 октября того же года казнили и его жену, бывшую королеву Марию-Антуанетту.
У гильотины оказался стервозный характер. В годы революционного террора эта дама словно с цепи сорвалась. За несколько лет французской революции было обезглавлено 18 613 человек. Доктор Гийотен тоже был заключен в тюрьму за содействие семье врага народа, графа де Мер. От встречи с гильотиной его избавили только арест и казнь Робеспьера.
Гийотен пережил вождя революционного террора почти на 20 лет. С возрастом, как это часто бывает, его взгляды изменились, к концу жизни он стал религиозным. Гийотен еще успел попросить у Наполеона переименовать гильотину, чтобы она не ассоциировалась у людей с его фамилией. Сделано этого не было, и тогда поменяли свою фамилию потомки доктора.
Слово хулиган в России стало употребительным после начала Первой мировой войны. А в годы революции и Гражданской войны, когда все оковы (моральные в том числе) максимально ослабли, уже казалось едва ли не исконным русским словом. Однако происхождение этого слова английское. Г. Белых и Л. Пантелеев в своей знаменитой книге про беспризорников «Республика ШКИД», объясняя его появление, ссылаются на легенду, по которой в XIX веке в Англии проживало семейство Хулигэн. Эти Хулигэны владели постоялым двором на Дуврском шоссе, и у них часто останавливались знатные люди и купцы с континента. Хозяева грабили и убивали их. Но «страшная тайна постоялого двора» была раскрыта, и королевский суд вынес семье убийц смертный приговор. А хулигэнами с того времени называли убийц, воров и поджигателей. В русском языке довольно быстро закрепилась форма «хулиган».
Объяснение интересное, но есть и другие версии. Согласно одной из них, ирландец Патрик Хулигэн (Patrick Hooligan), живший в конце XVIII века близ Лондона и владевший там постоялым двором, был таким скандалистом, так досаждал постояльцам и соседям, что скоро «прославился» своим отвратительным, несносным поведением. О нем не раз сообщалось в рапортах полиции Лондона, а его имя стало нарицательным.
А вот какая версия содержится в Британской энциклопедии. В XVIII веке в Лондоне жил ирландец Хулли (Hoolly), который организовал ряд шаек (the gang), отличавшихся особым буйством. Их и стали называть хулиганами, то есть членами банды Хулли (Hoolly gang).
Как бы там ни было, английское словцо быстро прижилось на русской почве. И сегодня любой словарь объяснит, что хулиган – это тот, кто явно и грубо нарушает общественный порядок и выражает неуважение к окружающим.
Перевод невозможен
Произведения Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина вечно актуальны для русской жизни. И на другие языки точно перевести их невозможно. Требуется сопровождать перевод объемными и нудными комментариями. Но даже несмотря на это, иностранцу многое будет непонятно. Потому-то за границей этот русский писатель почти не известен.
Некоторые слова, которые были придуманы писателем, не поддаются переводу на иностранный язык. Таких новых слов и словечек стесненный цензурой Салтыков-Щедрин немало понаписал, чтобы передать читателю свои не вполне благонамеренные мысли. Вот, к примеру, помпадур. Слово, образованное от титула фаворитки короля Людовика XV маркизы де Помпадур (marquise de Pompadour; 1721–1764), означает администратора, ничего в своем деле не смыслящего и смыслить не желающего: «…некоторые даже прямо утверждают, будто у нас существует особенное сословие помпадуров, которого назначение в том именно и заключается, чтобы нарушать общественную тишину и сеять раздоры с целью успешного их подавления. Не без иронии говорят… о недостаточной развитости наших помпадуров и о происходящей отселе беспорядочной, судорожной деятельности их».
Настоящие имя и фамилия маркизы де Помпадур – Жанна-Антуанетта Пуассон (Jeanne-Antoinette Poisson). В 24 года она стала официальной фавориткой французского короля Людовика XV и не покидала этот «пост» до своей кончины в возрасте 43 лет. Была она не слишком красива, но достаточно умна, чтобы очаровывать короля. Она поняла, чем может привлекать внимание монарха: музыкой, театром и другими искусствами. Пока мадам де Помпадур была при дворе, она осыпала милостями «деятелей культуры», как сказали бы сейчас. Взлетом своей придворной (да и литературной тоже) карьеры насмешник Вольтер обязан ей. Многие энциклопедисты, так сказать, кормились у маркизы. Деньги, потраченные ею на культуру, зря не пропали. Среди «подарков», доставшихся Франции от госпожи де Помпадур, – фарфоровый завод в Севре и военная академия Сен-Сир в Париже.
При этом была она редкостная интриганка и все 20 лет, что находилась при дворе, не выпускала из рук нитей, приводивших в движение придворную жизнь. Она умело расставляла на нужные места своих людей. Именно маркиза довольно ловко вывела из-под удара Луи Антуана де Бугенвиля, когда он умудрился поссориться с военным министром. И еще одну профессию госпожа де Помпадур освоила блестяще: профессию сводни. В 1750 году, когда Людовик XV перестал приглашать ее в свою спальню, она сняла на одной из парижских улиц особняк, где король мог бы срывать «цветы удовольствия» в обществе юных девственниц приличного происхождения. Как только молодая красотка начинала надоедать коронованному посетителю этого борделя, ее заменяли на другую.
Но если бы все интриги мадам де Помпадур ограничивались версальским дворцом или хотя бы Францией! Лезла она и в международные дела. Ей понравилась австрийская эрцгерцогиня Мария-Терезия. Она терпеть не могла прусского короля Фридриха II, который отвечал ей взаимностью и даже собачонку свою назвал Помпадур. Этого было достаточно, чтобы в начавшейся Семилетней войне Франция приняла сторону Австрии против Пруссии. И в результате потерпела сокрушительное поражение, которое, впрочем, по приказу маркизы велели считать победой и пышно отпраздновали.
Это взбалмошное интриганство и огромные расходы королевской фаворитки за счет государственной казны в первую очередь и имел в виду М. Е. Салтыков-Щедрин, пуская в обиход слово «помпадур». К тому же титул знаменитой маркизы был созвучен русскому слову «самодур», которое цензура вряд ли пропустила бы в описании высших государственных чиновников. Вот и попробуй перевести щедринское «помпадур», к примеру, на английский! А там уже есть такое слово (как и почти во всех европейских языках) – означает прическу, введенную в употребление той же деятельной мадам. Этакий кок, который госпожа де Помпадур стала взбивать на своей голове, обнаружив, что волосяной покров редеет. И седеет! Вместо того чтобы надеть парик или покрасить волосы (хотя этот способ тогда французскими модницами не применялся), маркиза взбила кок и выставила седину на всеобщее обозрение, введя тут же моду на седую прядь в дамской прическе.