Медовый месяц с врагом - Наталья Перфилова

– Наташ, расскажите нам про Галину все, что помните, я вам еще на бутылку дам.

– Ну а чего же не рассказать-то? – Женщина отхлебнула из бутылки. – Полегчало мне от вашего лекарства. Теперь чего хошь можно. Подругами мы были закадычными. Только мало она прожила совсем, рассказывать нечего.

У Гали Глебовой никогда не было отца, мать родила ее после поездки в санаторий. Женщиной она была самостоятельной, работящей. Дочку воспитывала в строгости. Девочке исполнилось пятнадцать лет, когда мать попала под троллейбус и умерла, не приходя в сознание. Галя осталась одна. В это время она уже училась в ПТУ, получала стипендию и кое-как дотянула до совершеннолетия. В восемнадцать она влюбилась. Санек был не местным, приехал откуда-то с севера, работал на пилораме. Через год они поженились. Свадьба была приличная, гостей позвали человек двадцать. Потом Галя забеременела. 18 июня ее отвезли в роддом, где она родила двойню. Наташа приходила к подруге, помнит, как та радовалась своему двойному счастью. Саша с пилорамы почему-то не приехал. Может, транспорт не дали, это ведь в лесу, довольно далеко. Или работа срочная была. Вечером Галю пришла навестить подружка Зина. Она-то, по секрету, рассказала девушке, что ее муж развлекается на пилораме с девчонкой из соседней деревни, а про беременную жену и думать забыл. Зина, возможно, придумала это от зависти или ревности, но Галя поверила. Ночью, не выдержав неизвестности, пешком побежала на пилораму. В лесу у нее открылось сильнейшее кровотечение, и она умерла прямо там, на земле. Ее нашли грибники, через два дня. Саша к тому времени вернулся и повсюду разыскивал жену. Узнав, как все получилось, он запил. Две недели после похорон Гали пил не просыхая, то ли любил ее очень сильно, то ли помнил за собой вину, сейчас не узнаешь. Справившись с собой, он побрился, надел свежую рубашку и пошел в роддом. Что ему там сказали, тоже неизвестно. Оттуда он пошел в лес и повесился на собственном ремне.

– Такая вот история, – подвела черту Наташа, переваливая за середину бутылки.

– А с двойняшками что стало? Их точно двое было? Нам в роддоме сказали, одна девочка родилась, – засыпала ее вопросами Нина.

Я растерянно молчала. О своих родителях я готовилась узнать что угодно, но рассказанная Наташей история выбила меня из колеи.

– Я, девушки, хоть и выпиваю, но из ума еще не выжила. Я ведь сама ее навещала, она показывала мне два свертка. Две девочки у нее были. Совершенно одинаковые. А вы чего интересуетесь-то? Родственники, что ли?

– Вроде того, – ответила за меня подруга, дала пьянчужке денег на вторую бутылку и потащила меня к машине.

Отъехав от дома на несколько километров, я затормозила на обочине. Вести машину я не могла. Руки тряслись, мозги отказывались думать о дороге.

– Выходит, что Лилиана твоя родная сестра?

– Да, Нин. Непонятно только, почему в документах есть только я и где она пропадала все эти годы? Представляешь, у меня двадцать пять лет была сестра, а я об этом даже не знала. А теперь… – Мне стало так горько, что я заплакала.

Нина молчала. Она, как никто, понимала, что значит для детдомовца родня. Потом попыталась сменить тему:

– А вот Макс получается не родной тебе, ни по отцу, ни по матери. И Лилиане родным не был. Интересно, он сам об этом знает?

– Нужно вернуться в роддом и узнать насчет Лили. У меня, то есть у Лилианы, в паспорте сейчас стоит другая дата рождения. 28 июня 1977 года. Разница почти десять дней. Но поверить в такое совпадение просто невозможно. – Я вытерла слезы и взяла себя в руки. – Нужно посмотреть, кто рожал в этом роддоме 28 июня. Не думаю, что в тот день там появилось на свет много девочек. Что-то еще случилось за эти десять дней, если от двойни осталась одна я, а моя сестра превратилась в Лилиану Воронову.

Глава 8

Женщина из архива уже собиралась домой. Увидев, что мы вернулись, она удивилась:

– Бумажку с адресом потеряли?

– Нет, тут дело посерьезнее, – заявила Нина. – Мы сейчас к Глебовой ездили. Там куча свидетелей утверждает, что 19 июня 1977 года Галина Ивановна родила двойню. Как же могло случиться, что зарегистрирована только одна девочка?

Врачиха растерялась, ей явно не приходилось бывать в подобных ситуациях.

– Я не в курсе, работаю в роддоме всего семь лет. Откуда мне знать, что тут намухлевали четверть века назад?

– Это вопрос очень серьезный, Евгения Петровна. Делом Глебовой сейчас занимается прокуратура. – Нинка врала напропалую. – Необходимо точно выяснить, куда делась вторая девочка. Иначе у вашего роддома возникнут серьезные неприятности.

– Хорошо-хорошо. Вы не беспокойтесь. – Она так расстроилась, что даже не догадалась спросить у нас документы. – Подождите немного, я схожу к заведующей и узнаю, как поступают в подобных ситуациях.

Вернулась она довольно быстро, облегченно улыбаясь.

– Я думаю, сейчас все разрешится. Я недавно работаю в архиве, всего второй день, – смущенно пояснила она. – Есть еще один список, в котором фиксируются умершие дети. Сейчас мы его найдем, и, надеюсь, все прояснится. Ну вот, точно. – Она провела пальцем по строчке в огромной регистрационной книге. – Глебова. Скончалась 28 июня 1977 года. Причина – патология сердечной мышцы.

Я постаралась осмыслить услышанное. 19 июня родились две девочки по фамилии Глебова. Одна из них умерла 28 июня… Значит, моя сестра скончалась именно в тот день, когда, согласно паспортным данным, родилась Лилиана?

– Ну и последний вопрос. – Я достала блокнот. – Посмотрите, пожалуйста, кто рожал 28 июня в вашей больнице?

Евгения Петровна покопалась в книгах и выдала результат:

– В тот день одна только роженица разрешилась девочкой. Зиновьева Светлана Владиславовна. Адрес записывать будете?

Записав данные, мы вернулись к машине.

– Ну, в целом все ясно. У этой Светланы, похоже, были неудачные роды, ребенок умер. Его поменяли с моей сестрой. Либо она попросила персонал, либо нашелся кто-то сердобольный и решил хоть одну из близняшек пристроить в добрые руки. В том, что все так и было, можно даже не сомневаться. Осталось только выяснить, как мать Лили из Зиновьевой превратилась в Воронову.

– Может, второй раз замуж вышла?

– Можно к ней съездить, только нам это уже ничего не принесет. Макс Лиле не брат, а значит, мне тем более.

– Но он-то этого не знает.

– Ну и как я, по-твоему, объясню появление сестры-двойняшки? Меня потеряли по дороге домой двадцать пять лет назад? Или в такси забыли?

– Вот для этого и надо идти к Светлане. Сама кашу заварила, сама пусть и выкручивается.

– Ладно, поедем. Только завтра. Достаточно на сегодня впечатлений. Да и есть зверски хочется.

– Клара обещала приготовить что-то вкусненькое, – мечтательно пропела Нина. – Поехали домой.

– Хорошо, только по дороге заедем, купим тебе сотовый, не вечно же мы вместе ходить будем, а связь держать надо.

Доехав до города, мы поставили «восьмерку» на стоянку, и я позвонила Павлу. Оказалось, он уже послал ребят отогнать «хаммер» ко мне домой.

– Я отвезу тебя на своей машине, – заверил он меня.

Через восемь минут перед нами остановилась красавица «тойота». Из нее выскочил Паша с букетом ромашек и распахнул передо мной дверку. Он не знал, кем приходится мне Нина, и играл вовсю. Приземистая спортивная машина внутри оказалась просторной и уютной. Усадив Нину, Павел занял место за рулем.

– Извини, дорогая! Цветочки простенькие, по дороге купил. В цветочный магазин заезжать не стал, не хотел, чтобы ты ждала меня хоть одну лишнюю минутку.

Подруга непонимающе таращилась на нас, но вопросов задать не решилась. Подъехав к дому, я стала зазывать его на обед.

– Не стоит перегибать палку. Костику наверняка донесли о наших отношениях, так что ни к чему его дразнить.

– Да наплевать на него! – искренне воскликнула я.

– Лучше поступим по-другому. Вечером я приглашаю тебя в ресторан. Заеду часиков в девять.

В холле нас уже ждали. Клара с удивлением уставилась на наши пустые руки.

– Что? Удивляешься? Вот и я в шоке. На эту корову не удалось подобрать ничего стоящего. – Я обернулась к Нине. – Чем жить с такой фигурой, милочка, легче в детстве удавиться. – Я видела, что подруга смертельно обиделась, но потом я объясню ей, что лучший способ втереться в доверие к прислуге – попасть хозяевам под горячую руку.

Я величественно поднялась по мраморной лестнице, на последней ступеньке обернулась и приказала:

– Выделите новенькой комнату, пусть устраивается, через двадцать минут жду ее у себя. Клара, можете начинать накрывать в столовой.

Нина появилась в моей спальне через десять минут.

– Ну и что ты себе позволяешь? Да у меня фигура в сто раз лучше твоей. Тебе давно в тренажерный зал пора записываться, а у меня ни одного лишнего килограмма. Мне все девчонки сказали на кухне…

– Жалели, что ли? – перебила я ее.

– Еще как!

– Значит, я своего добилась. Так бы ты сто лет к ним в доверие втиралась, а теперь сразу стала в доску своей.