Роуэн в стране Зиба - Эмили Родда

— Аллун! Зеел! Тяните! — в тот же миг закричал он.

Камень пробил тонкий слой глины и глухо врезался в обитателя тоннеля.

Раздался ужасный вой, земля начала вздыматься, и внезапно Аллун резко откинулся назад, вытянув за собой Зеел. А вместе с ней, словно пробка из бутылки, на поверхность выскользнуло безвольное тело Жемчужника.

— Скорей! Бежим! — вопил Роуэн, помогая вытащить водяного человека на твёрдую поверхность.

Они едва успели отступить на несколько шагов, как камень, который бросил Роуэн, снова взлетел в воздух, окружённый клубами пыли. И вот уже с яростным рыком чудище выскочило из тоннеля и бросилось в погоню за беглецами.

Огромные искривлённые клешни смыкались и размыкались, со свистом разрезая воздух. Тёмно-красные сочленения безобразного тела дрожали при каждом движении. Бесчисленные крошечные лапки изгибались, как черви.

Зеел пронзительно визжала, и этого визга Роуэн испугался сильнее, чем рёва чудища. Подхватив Жемчужника, они, не разбирая дороги, сломя голову бросились бежать по камням, каждую секунду ожидая услышать рычание настигающего зверя.

Но сзади не доносилось ни звука. И когда они оглянулись, то увидели только алое небо и равнину, над которой беспорядочно кружились летающие существа.

Зеел, обхватив голову руками, с рыданием повалилась на камни. Роуэн и Аллун осторожно положили Жемчужника рядом с ней. Водяной человек был весь облеплен грязью. Глаза его были закрыты. Аллун приложил ухо к его груди, и Роуэн замер. Через секунду Аллун поднял голову, с облегчением кивнул, достал флягу и смочил губы Жемчужника водой.

— Жемчужник, всё обошлось, — сказал он. — Ты слышишь? Чудищу досталось только твоё одеяло.

Жемчужник медленно открыл глаза и испуганно огляделся.

— Змея! — прошептал он.

— Нет, — с содроганием молвила Зеел. — Это ишкин.

Аллун и Роуэн непонимающе посмотрели на неё. Даже под слоем грязи было видно, как побледнело лицо Зеел. Она дрожала всем телом. Никогда ещё Роуэн не видел храбрую девушку такой испуганной.

— Зеел, ты помнишь его, — внезапно сообразил Роуэн.

Зеел облизнула пересохшие губы.

— Я… помню картинку, — хрипло проговорила она. — Ужасную… Мне показывали её… когда я плохо себя вела. Я совсем про неё забыла. Но теперь, как только увидела… — Её голос дрогнул, но Зеел заставила себя продолжить: — Они все показывали на меня пальцами и хором читали стихи. Я их помню. Мне было так страшно. Вот они:

Ты не слушаешься маму,Ты не слушаешься папу.За тобой придёт злой ишкинИ утащит в свою нору.Будешь ты кричать и плакать —Не придём к тебе на помощь.Ишкин голову откусит,Мясо съест, а кости бросит.

У Роуэна волосы встали дыбом. Что же это за люди, которые так пугают собственных детей, да ещё совсем маленьких! Ведь Зеел попала к бродникам, когда ей было не более двух лет.

Зеел сжала руки, стараясь унять дрожь, и вымученно улыбнулась.

— Это всего лишь детские стишки, — сказала она. — Как глупо их бояться!

Но она всё никак не могла успокоиться.

Роуэн и Аллун переглянулись.

— Не так уж и глупо, — возразил Аллун. — Теперь, когда я увидел ишкина собственными глазами, мне совсем не хочется вновь повстречаться с ним.

— Он здесь не один. — Зеел зажмурила глаза. — Их много. Многие тысячи. Земля ими так и кишит.

Жемчужник и Зеел остались отдыхать, а Роуэн и Аллун вернулись к краю каменистой поверхности. Солнце уже скрылось за горизонтом, и взошла луна. Вокруг было очень тихо. Пёстрые летающие существа неподвижно громоздились на каменных плитах.

— Похоже, ишкин обычно не вылезает наверх, — заметил Аллун. — Он ждёт, пока добыча сама провалится под землю. Поэтому эти летучие чурбаны спокойно чувствуют себя на камнях.

— Не понимаю, почему их так много, — проговорил Роуэн, окидывая взглядом странный пейзаж. — Они похожи на ящериц, но здесь не видно насекомых или кого-нибудь ещё, кем бы они питались. И траву они не едят. Как же они живут?

В это время несколько ящериц затеяли драку. Одна неуклюже взлетела в воздух, другой посчастливилось меньше, и она рухнула на землю.

И тут же земля разверзлась. Раздалось рычание, и с пронзительным визгом ящерица исчезла во тьме. Другие ящерицы тоже завизжали, а затем, успокоившись, расселись по местам.

Роуэн с отвращением отвернулся.

— По крайней мере, теперь понятно, чем питаются ишкины, — заметил Аллун. — Должно быть, вся равнина испещрена их тоннелями. Ты только посмотри…

Он указал на место, где всего полчаса назад они отчаянно спасали Жемчужника. Провал уже был заделан, и земля выглядела такой же ровной, как и прежде.

— В стихотворении говорится: «В камнях дорога, путь неблизок».

Роуэн снова взглянул на равнину, на её обманчиво твёрдую поверхность с островками чахлых растений и на плоские валуны, усеянные летающими тварями.

— Может быть, по камням… — начал он.

— Да, — кивнул Аллун. — Раз камни — единственное место, где эти твари чувствуют себя в безопасности, нам придётся последовать их примеру. Только мы станем ящерицами без крыльев. Мы будем прыгать с камня на камень и так пересечём эти проклятые Пустынные земли. — Он глубоко вздохнул. — Ладно, Роуэн. Будь что будет. Зови Зеел и Жемчужника. Пора трогаться, если мы хотим попасть в город до рассвета.

11. Путь к стене

Роуэн молчал. Ему было жутко от одной мысли о предстоящем путешествии. Любой неудачный прыжок будет последним. Ишкин всегда наготове. Возглас — и человек мгновенно исчезает в тёмном провале.

В ушах у Роуэна всё ещё звучал обречённый крик летучей ящерицы, а в голове крутились строчки, которые прочитала Зеел:

Будешь ты кричать и плакать —Не придём к тебе на помощь.Ишкин голову откусит,Мясо съест, а кости бросит.

У него начинал болеть живот при одном воспоминании об ишкине, о щёлканье его исполинских клешней и скрежете, с которым когти зверя скребли землю.

Однако он понимал, что Аллун прав. Им необходимо пересечь равнину, и другого способа сделать это попросту нет.

— Жемчужник ослабел от испуга, — наконец выговорил Роуэн. — А Зеел… она ужас до чего боится.

— Но нам-то с тобой, я надеюсь, нисколечко не страшно? — строго спросил Аллун, глядя мальчику прямо в глаза.

Роуэн с недоумением посмотрел на него.

— Пойми, Роуэн, страх сковывает, делает нас неуклюжими, — уже мягко начал объяснять ему Аллун. — Поэтому мы должны притворяться уверенными в себе, даже когда чувствуем себя совсем иначе. Надо притворяться — да так, чтобы самому в это верить. — Тут он привычно усмехнулся и похлопал Роуэна по плечу. — Я, во всяком случае, привык притворяться. Я занимаюсь этим всю жизнь и замечательно научился валять дурака, скрывая свои истинные чувства. Теперь у меня есть возможность применить свой опыт на практике.

Много часов подряд, следуя друг за другом под холодным лунным светом, они прыгали с камня на камень, зигзагами пересекая равнину. Аллун шёл первым. Он мгновенно определял, куда делать следующий прыжок, и старался, чтобы тот был несложным и по возможности не уводил в сторону. Сияние на горизонте медленно, но верно приближалось.

Поверхность равнины то и дело вскипала. Это ишкины обретали очередную добычу. Бесчисленные летучие ящерицы, которых Аллун прозвал чурбанами, постоянно ссорились и вступали друг с другом в драки, которые неизменно заканчивались одним и тем же. Но Аллун не смотрел по сторонам. Его взгляд был устремлён вперёд. Перед тем как покинуть твёрдую землю, он предусмотрительно наполнил карманы маленькими голышами и теперь швырял их в тварей, сидящих на каждом следующем камне.

— Дорогу, чурбаны! Дорогу! Смотрите, кто идёт! — выкрикивал он.

Ящерицы с недовольным верещанием вспархивали в воздух, и Аллун тут же прыгал на освободившуюся поверхность. Затем он выбирал место для нового прыжка, бросал очередной камешек и так продвигался вперёд.

И всякий раз он, не оглядываясь, что-нибудь говорил Жемчужнику, Зеел и Роуэну, которые двигались следом за ним. Его голос заглушал рёв ишкинов и отчаянный визг гибнущих ящериц. Аллун не умолкал ни на минуту. Он подбадривал своих спутников, подшучивал над ними, а когда не знал, что сказать, насвистывал и даже пел.

— С детства обожаю танцы! — восклицал он. — И наконец-то у меня есть возможность вдоволь поупражняться в этом искусстве.

Иногда во время очередного прыжка он неуклюже размахивал руками, стараясь выглядеть как можно смешней. А в другой раз читал сочинённые на ходу нескладные стишки про лягушек и с кваканьем прыгал, вызывая улыбку у своих друзей.

Он загадывал загадки, переделывал известные изречения и придумывал несуразные истории про общих знакомых. Под конец он охрип от крика.