Кубанское казачество и его атаманы - Евгений Дмитриевич Фелицын

были раз применены отчасти черноморцами за Бугом. Екатеринодар, основанный в 1794 году, был сделан крупным центральным пунктом в ряду других казачьих поселений и получил название города. Здесь сосредоточилось главное войсковое начальство. Здесь же, в крепости, как и в Запорожском Коше, были выстроены «курени», казармы, где жила бездомная холостая сирома и служилые казаки. Затем остальное казачество было расселено по всей остальной территории Черноморского войска. С этой целью весной 1794 года кошевой атаман Чепега и выбранные от войска депутаты определили предварительно места для крупных поселений. Брошенный затем, по обычаю старого сечевого казачества, жребий указал, где и какому куреню предстояло поселиться.

Так было первоначально основано 40 отдельных «куренных селений», получивших те же самые названия, под которыми были известны 38 куреней в Запорожской Сечи. Два поселения, кроме того, были основаны и названы: одно Екатериновским, в честь Екатерины II, а другое Березанским, по имени крепости и острова Березани, взятых казаками у турок в последнюю войну. Самое название «куренное селение», очевидно, указывало как на преемственность новых поселочных форм Черномории от форм старых – «куреней», так и на отличительную особенность этих новых форм – «селений», приноровленных к семейному общежитию. Но в разговорном языке долго потом употреблялось слово «курень» без всяких эпитетов. В настоящее время черноморцы (т. е. кубанские казаки – потомки черноморцев; потомки донцов, переселенных на Линию, назывались «линейцами» – это вторая половина кубанского казачества. – Прим. ред.) называют свои крупные поселения станицами и изредка слободами, название же курень совсем вышло из употребления.

Одновременно с заселением Черномории куренными селениями возникли в ней и другого рода поселочные формы, формы мелкие, ячеичные. Это были хутора, зимовники и коши, из которых некоторые появились даже раньше основания куреней. Будучи в колонизационном отношении формами второстепенными, зависимыми и тяготевшими к куреням, как части к целому, – хуторские обзаведения были, так сказать, занесены поселенцами вместе с их хозяйством. Главную статью этого последнего у поселенцев составлял скот, а скотоводческое хозяйство того времени неразрывно было связано с хутором и его первообразом – зимовником или кошем.

Так как во время заселения Черномория представляла собой край дикий и не заселенный даже инородцами, а рядом с ней лежали земли черкесов, народа хищного и воинственного, то казачеству предстояло разом и организовать экономическую жизнь, и защищать новую свою родину от настроенных враждебно к ним, как пришельцам, иноплеменных соседей. Таким образом, на первых же порах колонизации за экономическими нуждами черноморцев очень настоятельно должны были выступать требования военные. Само правительство, населяя Черноморию, искало в ее поселенцах того живого оплота против внешних врагов государства, каким издавна считалось казачество. Этою-то двойственной ролью казачества, как военного сословия, поставленного в военную обстановку, и как населения пограничного, обусловливалась необходимость еще третьего рода поселочных форм, начало которым уже было здесь положено русским правительством в виде военных укреплений. Такими исключительно военными поселочными формами были у черноморцев «кордоны» или «посты», т. е. небольшие казачьи крепости, и пикеты («бикеты»), т. е. еще менее значительные сторожевые пункты; к кордонным же укреплениям можно причислить и батареи, но обо всех этих укреплениях будет еще речь ниже, при характеристике военной жизни казаков.

С первых же шагов заселения Черномории начался и постоянный приток сюда беглых элементов, приток, долго не прекращавшийся впоследствии. В грамотах Екатерины II и Александра I, в переписке войсковой администрации с Екатеринославским наместничеством, а потом губернией, в постановлениях и распоряжениях войсковых находится немало указаний на этот счет. С одной стороны, войску предъявлялись требования разного рода начальств о выдаче беглых и об установлении мер для «пресечения зла», а с другой, казачество, заинтересованное в увеличении своего народонаселения, видимо, отделывалось одними формальными распоряжениями и отписками. И это вполне понятно. Черномория нуждалась в пришлых рабочих руках, кому бы там не принадлежали эти руки. Так как ее коренное население было постоянно отвлекаемо от хозяйства военной службой, то понятно, что всякий пришелец был здесь желанным гостем, а беспаспортный, беглец, бродяга, с которым можно было при случае не церемониться, – тем более. Таким образом, увеличивая этим путем народонаселение, Черноморское войско, естественно, должно было расширять свою экономическую жизнь, создавая новые поселочные формы и развивая старые.

Но главную массу переселенческого люда дало Черномории все-таки само правительство. Удовлетворяя естественные требования войска в этом отношении, оно в три приема – в 1808, 1820 и 1848 годах, распорядилось о переселении в Черноморию более 100 000 душ обоего пола из малороссийских губерний. Вследствие этих распоряжений в 1809–1811 годах перешло на поселение из Полтавской и Черниговской губерний 22 206 душ мужского и 19 328 женского пола, в 1820–1825 годы вновь прибыло из тех же губерний 25 627 душ мужского и 22 755 душ женского пола, наконец, в пятилетие в 1845–1850 годы все из тех же губерний, а также из других мест Малороссии и губернии Харьковской в последний раз было переселено до 8500 душ мужского и до 7000 душ женского пола. Кроме того, в 1808 году правительство разрешило поселиться в Черномории 500 душ запорожцев, вышедших из Турции. Стало быть, в течение пятидесяти лет первоначальное население Черномории, состоявшее из 25 000 душ обоего пола, благодаря правительственным мероприятиям было увеличено в пять раз.

Само собой разумеется, что такой сильный приток переселенцев в Черноморию извне должен был отразиться весьма заметным образом и на ее поселочных формах. Одни из этих форм должны были выделить из себя выселки, вследствие внутреннего своего роста и переполнения пришлым людом, другие – возникнуть вновь, вместе с водворением новых переселенцев, под давлением внешней необходимости. Таким образом, в 1811 году, т. е. чрез 19 лет после занятия казаками края, вместо 40 куреней их было 43, в 1821 году считалось уже 47 крупных поселений, в 1825 году – два города, 59 станиц, 5 поселков и в 1850 году – 3 города, 61 станица и 2 поселка. Вместе с тем постоянно росло и количество хуторов. Так, до 1809 года их было 66, в 1821 году – 1766, в 1825 году – 2262 и в 1850 году – 2548. А в общей сложности, к концу шестидесятых годов, по словам известного казака-генерала И. Д. Попко, в Черномории было «3 города, одна немецкая колония, 63 куреня или станицы (в том числе 2 при городах Екатеринодаре и Тамани), 5 поселков и до 3000 хуторов», с населением в 185 220 душ обоего пола.

Так росло, ширилось и развивалось Черноморское казачье войско. Составившись первоначально из старых, испытанных в бою и поседевших на военной службе запорожцев, оно впоследствии пополнялось на счет того малорусского населения, которым искони поддерживалось Запорожье. Но каким образом при