БОМЖ - Максим Окулов

«Господи, помоги мне, помоги, если Ты есть! — О! Теперь и о Боге вспомнил, орел!» — В такие моменты я готов был прибить сам себя.

Поднявшись на восьмой этаж, я направился сразу к Володьке. Секретарша, увидев меня, сделала круглые глаза и замахала руками, чтобы я немедленно уходил. Я вышел в коридор и набрал номер Малыша.

— Что с Вованом? Я на месте, куда мне идти? — Сказал я, услышав сухое «да».

— Спускайся вниз в нашу кафешку, жду тебя. — Малыш отключился.

Крылов сидел за столиком и пил свой любимый капучино. Я сел напротив. Малыш даже не взглянул на меня, проигнорировав протянутую для пожатия руку. Я лишь хмыкнул и жестом отогнал подошедшего официанта.

— Толян, ты что творишь? — Крылов первым не выдержал тягостной паузы.

— Не понял? Какие предъявы?

— Тебе Вован звонил час назад, ты где болтаешься? Ты знаешь, что у нас творится?

— Во-первых, я не болтаюсь, а делами занимаюсь, а во-вторых, я готов выслушать, что же у нас произошло.

— А у нас, мать твою, следак из генпрокуратуры! — На крик Малыша обернулись несколько посетителей кафе. — Пузырь нас сдал с потрохами, урод! Прикинь?! Он всегда держался, а тут обделался по полной. Круто прокурорские его пуганули. Короче, он Володьку засветил, тот сейчас вертится — хорошо еще пока в своем кабинете.

— Тише, тише, не надо вести себя подобно климактерической бабе. Причем здесь Вован? И что, Генпрокуратура уже подключилась по полной?

— Да, по полной. Сыромятников решил идти до конца, козел!

— Да Сыромятников-то как раз молодец, он свое защищает. Кичи вон не побоялся, а козлы мы. И я вас предупреждал.

— Да заткнись ты! Без тебя тошно, святоша! Если бы ты сразу все сделал нормально, если бы пресса не стала вонять, если бы…

— Малыш, хватит! — прервал я собеседника, — ты прекрасно понимаешь, что я здесь не при чем. Проблема в том, что у Сыромятникова оказались очень серьезные покровители, о которых Вован не удосужился узнать. И еще. Ты сам никак не можешь продать этот злополучный пионерлагерь.

— О как классно всех развел, а ты, значит, весь в белом! — Малышу нечего было мне возразить.

— А у меня сын смертельно болен. Не забыл?

— Ой, да иди ты нафиг со своим… — Какое-то бранное слово застряло во рту Малыша, но мне хватило и услышанного. Обеими руками я схватил компаньона за лацканы пиджака и рывком притянул к себе. Пустая кофейная чашка упала на пол и разбилась. Холодный ствол Беретты 9-го калибра дулом уперся мне в лоб. Пистолеты были самыми любимыми игрушками Малыша после машин. Немногочисленные посетители кафе в мгновение ока выскочили вон, официанты тоже разбежались: мы остались в кафе одни.

— Ну и сука же ты, Крылов! Этого я тебе никогда не прощу! — Я отпустил пиджак компаньона, медленно поднялся и вышел на улицу.

Что было делать дальше? Я сел за руль и поехал, куда глаза глядят. Я действительно не думал, куда ехать, но подсознание упрямо, раз за разом выводило меня на Бережковскую набережную. Чуда не случилось. Полукруглый пятачок асфальта был пуст, ни единого намека на недавнее присутствие человека.

В кармане пиджака беззвучно задрожал мобильник. На табло высветился номер и имя «Витя Ботан». Первым желанием было сбросить звонок, но я все же ответил.

— Слушаю. — Наверное, тон получился не слишком приветливым.

— Анатолий, я не вовремя, мне перезвонить? — Виктор будто извинялся.

— Нет, Вить, говори.

— Как ваши… То-есть твои дела?

— Плохо, Витя. — Я только сейчас осознал, что этот самый ботан единственный в мире человек, с которым я могу говорить откровенно, который может меня выслушать и искренне посочувствовать. — На работе следователи душу мотают, жена с Пашкой на Каширке — госпитализировали. На душе погано, компаньоны мои полное говно.

Сказав это, я весь внутренне сжался: очень не хотелось слышать банальных слов типа «все образуется», «все наладится», «не переживай» и т. п. И я их не услышал. Пауза в трубке оказалась лучше любых слов.

— Анатолий, я хотел вас с женой познакомить. Она уже дома, правда пока слаба и не выходит на улицу. И я подумал… Если бы ты смог приехать к нам, мы бы и поговорили? А?

«А почему бы и нет», — подумал я.

— Приеду с радостью, когда?

— Да хоть сейчас, — Витя словно почувствовал мое настроение. Да, мне надо было выговориться, мне нужна была поддержка и сочувствие.

— Диктуй адрес, еду.

Через час я сидел в малогабаритной трехкомнатной квартирке в стандартной панельной девятиэтажке. Обычная советская квартира: пол покрыт паркетной доской, на стенах обои, классическая «стенка», торшер, мягкая мебель. Стандартное жилище среднестатистического советского гражданина конца семидесятых. Но странное дело, в моем шикарном доме, где все было сделано по евростандартам, было холодно и неуютно, а здесь — тепло. Мне было хорошо в этом доме. Витина жена оказалась почти такой, как я ее и представлял: невысокого роста, длинные волосы собраны в пучок, правда лицо осунулось из-за болезни. Карие глаза как будто искрились.

— Анатолий, подойдите, пожалуйста, ко мне, я пока почти не встаю, — Юля лежала на диване, накрытая тонким пледом.

Я присел на край дивана, и мягкая рука легла мне на плечо, потянув вниз. Я наклонился. Юля поцеловала меня в щеку. Из ее глаз выступили две слезинки.

— Спасибо вам, Толя, от всего сердца спасибо. Я еще поживу, я еще побуду здесь рядом с Настенькой и рядом с Витей.

На моих глазах тоже навернулись слезы. Я смутился и, резко встав, подошел к окну.

— Пустое, Юля, я рад, что смог вам помочь, — я быстро справился с собой и снова присел на диван. — Все у вас будет хорошо. И дом у вас замечательный.

— Ой, не наступайте на больную мозоль! Уже три года как собираемся ремонт сделать, да то денег нет, то заняты, а тут вот я заболела. Ну, ничего, вот сделаем ремонт, и вас обязательно пригласим. Придете?

— Обязательно!

Юля явно устала, ее глаза слипались. Витя тоже это заметил и сделал мне знак выйти в коридор. Хозяин дома заботливо укрыл жену пледом и вышел из комнаты, прикрыв дверь в гостиную. Насти дома не было, она гостила у бабушки, а мы направились на кухню, где был сервирован шикарный стол.

— Не откажешь? — Витя показал рукой на аккуратно расставленные закуски: ярко зеленые, пупырчатые малосольные огурчики, с прилипшими ворсинками укропа, выглядывающие из-под белых колец свежего репчатого лука кусочки селедки, поблескивающие жирными боками, тонкие полупрозрачные кусочки сала, свежая зелень, тонкий лаваш и неровно нарезанные ломти Бородинского хлеба. Нос щекотал дивный аромат, исходивший от толстых ломтей буженины, нашпигованной морковью и чесночком. Но гвоздем композиции был запотевший графинчик водки и кувшин с морсом, по стенкам которого стекали капельки влаги. Я невольно сглотнул слюну и кивнул. Время приближалось к концу рабочего дня, а у меня с самого утра кроме чашки кофе в желудке ничего не было.

Витя радостно потер руки и разлил водку в крохотные стопки.

— Хотя, — спохватился хозяин, — ты же за рулем. Эх!

— Витя, брось! Давай! За здоровье Юленьки, замечательная она у тебя.

Минут через тридцать мы разобрались с закусками, и Витя поставил на стол блюдо с дымящимися пельменями, покрытыми блестящей пленочкой растопленного сливочного масла.

Водка в графине быстро убывала. Насытившись, мы сбавили темп поглощения закусок. Виктор, предварительно прикрыв в кухню дверь, начал разговор без ненужных вступлений и предварительных слов.

— Это два года назад случилось. Увлекся я женщиной. Мы работали вместе в одном НИИ. Увлекся… — Витя почесал редеющую макушку, — втюрился как мальчишка.

— Ты, втюрился? — Я был просто поражен. Не мог я представить, что этот сидящий передо мной ботан еще может и налево ходить. Но вслух сказал другое, — У тебя жена какая классная, дочка, да ты обалдел!

— Да уж… Жена-то у меня замечательная, только я… Козел! Понимаешь, самый настоящий козел. — Витя налил рюмку и тут же выпил. Даже не закусив, он продолжил, перейдя на шепот. — Понимаешь, она такая яркая, модная. Ну, искры из глаз, у меня крыша и уехала. Я завлабом был, а она пришла к нам — молодая аспирантка. Закрутило… Мы тогда эксперимент ставили, надо было выстроить картину отражения ионосферой коротких волн в течение суток. Я ж физик по специальности. Ночные эксперименты, она была моей помощницей…

— Вить, так ты на рабочем месте что-ли? Ну, это… — Мой собеседник молча кивнул, понурив голову. — Дела…

Теперь я налил себе рюмку и выпил.

— Юлька почти сразу обо всем догадалась. Молчала. Терпела. Только спать переместилась в гостиную. И такие взгляды иногда на меня бросала, у меня все внутри переворачивалось. Думал, все, приду на работу, выгоню аспирантку, все! А как приду, в глаза ей посмотрю, вся решимость куда-то исчезает. И все думал, ну ладно, завтра, а сегодня еще немного, еще немного этого лихого счастья.