Мавры при Филиппе III - Эжен Скриб

– Послушайте, почтеннейший Гонгарельо! – сказал с улыбкой Бальсейро. – Мне очень хочется испытать ваше знание. Погадайте.

– Извольте, любезнейший хозяин, вашу руку.

Бальсейро подал руку. Цирюльник внимательно посмотрел на ладонь и потом с видом неудовольствия оттолкнул.

– Что это! – сказал он. – Ваше вино мне помутило глаза. Вижу что-то странное или не так понимаю… потому что…

– Что такое? Говорите.

– Вы не рассердитесь или не испугаетесь?

– Нет, нет!

– Вот видите, мне странно… Тут есть линия, которая указывает смерть вашу в огне, и есть другая, которая говорит, что вас повесят. Но так как одно противоречит другому, то мое предсказание ничего не значит… так, вздор!

И он захохотал один, «благородные кавалеры» с изумлением посматривали друг на друга и согласились, что предсказание не может сбыться. Один капитан не был смущен. Он налил цирюльнику стакан вина и весело спросил:

– А вы, господин колдун, можете также предсказать свою судьбу?..

– Я о будущем не беспокоюсь, – отвечал Гонгарельо. – Но без особенного колдовства могу сказать, что будет со мной сегодня и завтра.

При этих словах Пикильо затрепетал, а капитан изменился в лице, но вскоре опять оправился.

– Почему ж вы знаете?

– Я это вижу на вашем лице. Меня не беспокоит, что я прекрасно ужинал и пил хорошее вино, но последствия…

Хладнокровие и веселость Гонгарельо ужаснули капитана, и он побледнел.

– Да, – продолжал цирюльник, – последствия меня беспокоят немножко… По вашему лицу я вижу, что вы не дешево желаете взять за ужин. Очень просто! Это ваше ремесло! Но заметьте, что нам можно защищаться… Я со своей стороны скажу, что недешево уступлю свою шкуру и буду обороняться не на жизнь, а на смерть.

Он захохотал, и капитан заметил, что в этом смехе было что-то язвительное. Первый раз в жизни он устрашился, холодный пот выступил на лбу, и лицо приняло зеленоватый цвет.

– А, почтеннейший, вы, кажется, обижаетесь! Мы задержали вас, а вы хотите, чтобы поскорее мы убрались спать?.. Что же, пора!

– Да… если желаете… можно… Пикильо, приготовь для гостей красную комнату и потом проводи их.

Пикильо с трепетом взял фонарь и отправился в коридор, но там остановился и не знал, на что решиться! Он хотел спасти Хуаниту, но как? Бедные путешественники ничего не подозревали и не имели никакого защитника против страшного капитана, кроме слабого мальчика. Пикильо собрал все свои силы и, опираясь на стену коридора, дошел до красной комнаты и начал приготовлять постели. Осматривая комнаты, он не находил никакой опасности, но вдруг споткнулся и уронил фонарь на пол. Пикильо наклонился поднять его и увидел в полу длинный разрез. Он осветил его и начал всматриваться… Квадратный разрез окружал кровать… Пикильо осмотрел другую – то же самое. Ощупал рукой разрез и, чувствуя, что оттуда дует ветер, он догадался, что есть опасность, но какая именно? Этого он не понимал. Он знал только то, что Хуанита и дядя погибнут здесь, если войдут в эту комнату… и он должен привести их сюда!

– Нет, никогда! – вскричал он, и кровь бросилась ему в голову.

Выбежав из комнаты, побежал он по коридору, но каков был его ужас, когда он при свете фонаря заметил в конце коридора своего врага Карало, который сошел с лестницы с кинжалом в руке и стал, загородив дорогу.

Карало только что начал поправляться, но со времени поражения не видел ни разу Пикильо.

В этот день он попросил три бутылки вина и, потягивая понемногу, как следует больному человеку, начал обдумывать план мести. Вечером хмель распалил жажду мести и помрачил рассудок. Карало решился воспользоваться первыми силами, отмстить врагу и встретился с Пикильо, который без оружия видел неминуемую погибель. Волосы его стали дыбом, но в эту минуту он не столько боялся за себя, сколько страшила его беззащитность Хуаниты. Он знал, что пощады от противника не будет и не думал просить о ней, но по инстинкту поспешил потушить фонарь, и в коридоре стало темно. Карало двигался медленно, шатаясь и держась за стены. Пикильо, прижавшись к стене, по звукам шагов рассчитывал, когда Карало дойдет до него. Ему уже показалось, что он ощущает холод кинжала, и затрепетал, услышав голос:

– Экий дьяволенок, Пикильо, – говорил Карало. – Сейчас был здесь… я его видел… Но, кажется, не одного… Ну да все равно!.. Двое, так двое, убью, убью обоих, всех убью!

Карало был пьян, отяжелевший язык его с трудом мог произносить слова, он едва передвигал ногами. Пикильо несколько ободрился, но опасность могла быть еще больше: Карало в пьяном виде был всегда кровожаднее обыкновенного. Он уже подошел очень близко, задел за плечо Пикильо и нечаянно уронил кинжал:

– Кто здесь?

– Я! – отвечал грубым голосом Пикильо и очень быстро подхватил с пола кинжал.

– Ты был в столовой?

– Да.

– Пикильо там?

– Да.

– Так, послушай, товарищ… сходи, пожалуйста, за ним… приведи его ко мне в комнату… вот сюда в мою комнату…

– Да разве здесь твоя комната?..

– А где же?… Или это не моя? Так проводи меня, пожалуйста… у меня ужасно голова кружится.

– Сюда, сюда… – говорил Пикильо, толкая пьяного в красную комнату.

Корало, не видя ничего впотьмах, ступил несколько шагов и, не находя опоры, споткнулся и упал на кровать.

– Удивительно! – бормотал он, осматриваясь. – Просто понять не могу!.. Моя кровать стояла на другой стороне, и она кружится… все вертится… сегодня!

Пикильо подкрался и стал подслушивать, Карало беспрестанно произносил какие-то бессвязные слова и наконец начал засыпать.

Тогда Пикильо вышел, запер дверь комнаты на замок и смело вернулся в столовую. Капитан, заметя его волнение, подошел к нему. Мальчик задрожал от страха, думая, что все погибло. Но капитан, против своего обыкновения, сказал ему почти дружески:

– Ты теперь немножко вникаешь в дело?.. Хорошо!.. Только смотри впредь будь смелее и хладнокровнее, но на первый раз все-таки недурно.

– Ну что! Вы, верно, хотите нас проводить, любезный паж?.. Извольте, мы готовы! – сказал цирюльник. – Спокойной ночи, господа! Прощайте, хозяин, завтра сочтемся.

– Сочтемся, сеньор, – глухо сказал Бальсейро. – Прощайте!..

И пока Гонгарельо брал свой чемодан и искал шляпу, Бальсейро подошел к Пикильо и шепнул:

– Когда их проводишь, можешь идти спать… ты мне больше не нужен сегодня… довольно с тебя на первый раз.

Пикильо пошел вперед, за ним последовал Гонгарельо с племянницей.

Только что дверь затворилась, Пикильо бегом пустился по лестнице.

– К чему это вы так торопитесь? – закричал Гонгарельо.

– Что у вас там!.. Что с вами? – спросил капитан, отворяя дверь.

При этом голос Пикильо как будто бы стал приглушенным.

– Ничего… – отвечал он, обернувшись, – я очень быстро пошел.

– К чему торопиться? – спокойно сказал Бальсейро и опять затворил дверь.

Тогда Пикильо уже не в состоянии был скрывать своего волнения и, махая рукой, шепнул:

– Идите скорее за мной! Скорее! Скорее!.. – И он стал споро, но осторожно взбираться вверх по лестнице.

– Куда, наверх?

– Да, да! скорее!..

– Зачем же так скоро?

– После узнаете!

Гонгарельо с удивлением взглянул на расстроенное лицо мальчика и принялся шагать через ступени. Поднявшись во второй этаж, он остановился и хотел что-то сказать.

– Молчите! Или вы погибли! – шепнул ему Пикильо, продолжая подниматься.

В одну минуту хладнокровие и веселость цирюльника исчезли.

– Погибли!.. – повторил он с трепетом, больше уже не в силах был ничего сказать.

– Хуанита! Неужели вы меня не узнаете? – спросил Пикильо.

– Нет, не могу припомнить, – отвечала она с удивлением.

– Вы помните тех бедных мальчиков, которых два года тому назад видели под окном гостиницы «Золотое Солнце» и спасли от голодной смерти?

– А! Так вы друг Педральви! – воскликнула девушка, немного смутившись.

– Да… Педральви точно мой друг и товарищ. Где он теперь?

– Он служит мальчиком в гостинице… еще расставаясь нынче со мной, он плакал, предсказывая нам такое несчастье…

– Не бойтесь!.. Я постараюсь отвратить его… только, прошу вас, меня выслушать…

И Пикильо в немногих словах объяснил им, к кому они попали и что остается делать для спасения.

– Когда все улягутся спать… то часа через два капитан, по своему обыкновению, пойдет в погреб… в то самое время мы сойдем потихоньку вниз и постараемся поискать выход из этого проклятого дома… Я еще не знаю, как все устроится… но всеми силами постараюсь освободить вас и себя… а пока, прошу вас сидеть смирно, я пойду и постерегу.

Он оставил Гонгарельо и его дочь в ужасном беспокойстве и страхе, а сам спустился на несколько ступеней по лестнице, лег и стал прислушиваться. Долго оставался он в таком положении, всматриваясь в темноту и следя за малейшим шорохом. Наконец все бандиты разошлись из столовой и отправились спать в свои комнаты. Тогда Пикильо спустился ниже и, едва переводя дух, продолжал вслушиваться. Вдруг дверь столовой отворилась, вышел капитан с фонарем в руках и, проходя мимо двери красной комнаты, остановился и прислушался, потом спустился вниз по лестнице, которая вела в подвал. Когда он только ушел туда, Пикильо ползком последовал за ним. Дверь подвала была затворена и связка ключей торчала в замке.