Глазами пришельца (СИ) - Влизко Виктор Борисович

***

Когда улеглись волнения и радости, когда в третий раз была рассказана невероятная история исцеления, Анна Юрьевна спохватилась.

— А где же этот таинственный пришелец?

— Исчез, — Виталий Степанович виновато махнул рукой. — Я уже весь дачный посёлок обежал. Думал, он заблудился. Нигде нет. Как сквозь землю провалился. Что если из любопытства на электричку сел и уехал? Видок, правда, у него, для поездки неподходящий. На нём трико и моя рубашка старая. Вся в дырах. А его комбинезон во дворе сушится.

— А вдруг за ним прилетели? — сказала Таня. — Он же говорил, что его ищут.

— В любом случае, его нам сам господь бог послал, — Анна Юрьевна любовно гладила обнажённую правую ногу дочери. — А что ноженька тонкая — поправимо. Специальными упражнениями, массажем доведём до кондиции. Ничем от левой отличаться не будет. И вытянем родимую. А пока побольше стелек в туфлю наложим…

— Каблук повыше сделаем! — подхватил Виталий Степанович.

— Когда расскажу, никто не поверит! — воскликнула Таня. — У всех глаза будут по чайнику!

— Доченька, — лицо матери стало серьёзным. — Об этом никому говорить не надо.

— Я тоже так думаю, — поддержал супругу Виталий Степанович. — Это же аномалия. Налетят учёные разные, ещё, чего доброго, сделают из тебя лабораторную крысу.

— Или в психушку упрячут, — дополнила Анна Юрьевна.

— Но доказательство вот оно! — Таня хлопнула себя по ноге.

— Надо что-то придумать, — покачала головой Анна Юрьевна. — Боюсь, правда, может оказаться для нас опасной.

— А что тут думать? — воскликнул Виталий Степанович. — Нашли знахаря, скажем, где-нибудь в глубинке. Он нашу Танюшу на ноги и поставил. Это в пришельцев трудно поверить, а в знахарей все верят. Только и слышишь об их чудесных исцелениях.

— Да, так и надо всем говорить, — согласилась Анна Юрьевна. — А его одежду и прибор спрячем подальше.

— Может, сожжем? — предложил Виталий Степанович.

— А если он вернётся? — возразила Анна Юрьевна.

— Он нас не найдёт, — неуверенно сказал Виталий Степанович.

— А вдруг найдёт? — подала голос Таня.

— Нельзя быть такими неблагодарными, — рассудила Анна Юрьевна. — Человек, или кто он там, придёт за одеждой, а мы её сожгли. Да и прибор, наверное, очень ценный. Технологии будущего.

— Вот бы разобрать его и посмотреть, что внутри, — потянулся к «поясу» Виталий Степанович.

— Не будем ничего трогать! — осадила жена. — Думаешь, мне неинтересно? Это же прорыв в медицине! Но я не хочу, чтобы мою дочь затаскали по разным клиникам. Танюша, ты всё поняла?

— Поняла, — тускло ответила дочь. — Знахарь из глубинки. Вот только когда нас начнут спрашивать про него, что отвечать? Завраться можно.

— А знахарь умер, — просто сказал Виталий Степанович. — Вылечил тебя и умер. Я когда вернулся через неделю, чтобы поблагодарить старика, то, как раз, на его похороны и попал.

— Врать нехорошо, — опустила голову Таня.

— Доченька, — мама прижала дочь к груди. — Говорить правду, впрочем, как и отмалчиваться, опасно.

— Я понимаю, — вздохнула Таня. — А вдруг он всё-таки вернётся?

— Лучше бы не возвращался…

Начало адаптации

— Как зовут этих птиц? — Солт указал на небольшое озерко, заросшее камышом и покрытое зелёной пыльцой с прибрежных растений. Маленькие юркие птички усердно проделывали своими тельцами каналы чистой воды в этом водоёме, готовом превратиться в болото.

— Утки? — не совсем уверенно ответил Рад.

— Это чирки, — уточнил Солт и зашагал через широкий луг к лесу. Высокая трава, обильно смоченная недавно прошедшим дождём, щедро делилась влагой с исследователями. Пока дошли до опушки, промокли до пояса. Но Рад не обращал на это неудобство никакого внимания. Его очаровали и величественные ели, грациозно уносящие свои верхушки ввысь, и шумливые молоденькие берёзки, скрашивающие своей умытой белизной мрачную темноту пасмурного леса. Он с грустью думал о том, что в своём мире был лишён этой природной красоты. На его долю выпало любоваться каменистыми равнинами и снежными вершинами, окружающих монастырь гор, да рукотворными пустынями во время раскопок. И лишь глубины океана разнообразили память волшебными красками. Засмотревшись на деревья, Рад забрёл в мелкое болотце и, споткнувшись о кочку, вынужден был сделать прыжок, чтобы не упасть.

— Почти пять метров, — заметил Солт. — И это при тяжёлых сапогах, мокром плаще и с корзиной в руках. Ты забываешь об окружающих. Неосмотрительно ставить подобные рекорды.

— Но вокруг никого, — попробовал оправдаться Рад. — И я никак не могу привыкнуть к новому телу.

— Тело здесь ни при чём, — сказал Солт.

— Но я никогда не прыгал так далеко с места. У нас только женщины достигают вершин физического совершенства. Они и бегают стремительнее, и прыгают намного дальше мужчин. Это преимущество свободного рождения.

— Я достаточно изучил ваш мир, — Солт наклонился и аккуратно срезал ножом шляпку молодого груздя. — Прожил в нём несколько циклов и женщиной, и мужчиной. Поверь мне, разницы между развитием полов, я имею в виду умственные и физические данные, нет. Все вы — плоды генной инженерии. Мужчины даже немного сильнее, как и заложено природой. Возможно, и умнее. Но этого никто не узнает в вашем мире, потому что Примадонны, чтобы окончательно унизить род мужской, при рождении всем мальчикам проводят частичную блокировку мозга. Закладывают параметры, за которые нельзя переступать. У мужчин с рождения формируется отношение к женщине, как к богине, как к примеру для подражания. Кстати, только подражать и можно, но превзойти — никогда.

— И мой мозг тоже заблокирован?

— Был. Не забывай о грибах. Ты давишь их сапогами!

— Я не люблю грибы.

— Тебя никто не заставляет их есть. Сам съем. Хорошо приготовленные грузди, солёные с лучком и сметаной, вызывают чувство блаженства.

— Я думал, вам не понятен вкус.

— Так оно, наверное, и есть. Но я могу чувствовать всё, что чувствует мой биоскафандр. Принимать его ощущения. И с его помощью открываю для себя новый мир, бесконечный в своих чувственных проявлениях.

— А мой новый биоскафандр сохранил мои физические и умственные параметры?

— Ты не стал глупее, — улыбнулся Солт. — К тому же я нечаянно разблокировал твой мозг. И теперь сомневаюсь: не зря ли?

— Поэтому я и сделал такой прыжок?

— Разумеется. Ах, какие красавчики! — Солт склонился над целым семейством груздей, прячущихся во мху. — Ты с детства мог бы прыгать так же ловко, если бы не блокировка. Она всегда ограничивала твои возможности. И тебе оставалось только с тоской и завистью смотреть, как Примадонны совершают головокружительные трюки, пролетая по воздуху немыслимые для вас расстояния.

— А что если прыгнуть с разбега? — загорелся Рад.

— Начинается, детский сад, — укоризненно посмотрел на своего подопечного Солт. — Только постоянный контроль над своими действиями может привести к положительным результатам в нашей работе с людьми. Не забывай, что для них ты тоже инопланетянин, какое бы обличье не принял. Более совершенная модель человека, как результат эволюции. И аборигены не должны чувствовать себя неполноценными рядом с тобой. Чужое превосходство, в любом виде, к сожалению, порождает у людей зависть. И, как следствие, нездоровый интерес. Нам же лишнее внимание ни к чему. Никогда не делай больше, чем от тебя требуют, и всегда будешь примерным работником. Подстраивайся под окружающих, и будешь своим парнем в любой компании.

— Придётся постоянно сдерживать себя, — подытожил Рад.

— Это не так трудно, как кажется. Люди, собираясь вместе, всегда пытаются высказать именно свою точку зрения. Поэтому такие встречи проходят шумно, а иногда и бурно. Достаточно быть молчаливым и внимательным слушателем, чтобы стать для любого благодарным и приятным собеседником. Они будут думать, что ты разделяешь их мнение.

— А если не разделяю?