КГБ - Олег Гордиевский

Рачковский, главным образом, специализировался на подделке документов и использовании агентов-провокаторов. Существуют указания на то, что он был организатором нашумевшей антисемитской провокации по подделке документов, известных под названием «Протоколы сионских мудрецов». «Протоколы», якобы свидетельствующие о еврейском заговоре, направленном на достижение мирового господства, не сыграли заметной роли до начала Первой мировой войны. Некоторое время Николай II считал, что они дают ключ к пониманию причин революции 1905 года, но узнав, что это была подделка, он с досадой сказал, что эти документы «запачкали светлое дело антисемитизма». Однако позднее «Протоколы» вновь всплыли на поверхность как руководство к действию для нацистов и фашистов. Из всех подделок двадцатого века эти «Протоколы» имели самые серьезные последствия.

Роль Рачковского не сводилась к сбору разведывательных данных и «активным действиям». Он, помимо всего прочего, пытался оказывать влияние на внешнюю политику России. Рачковский приехал в Париж в 1884 году, будучи ярым приверженцем идеи союза с Францией, которая оказалась в дипломатической изоляции после поражения во франко-прусской войне 1870—1871 года. В качестве тайного посредника он принимал активное участие в переговорах по созданию франко-русского «Двойного альянса» в 1891—1894 годах. Кроме того, он сыграл заметную роль в достижении последующих договоренностей в 1899 году. Среди самых надежных контактов Рачковского в Париже был и Теофиль Делькассе, который с 1898 по 1905 год возглавлял министерство иностранных дел Франции. За всю семидесятилетнюю историю Третьей Республики не было другого министра иностранных дел, который так долго бессменно занимал бы этот пост. Готовя свой собственный визит в Санкт-Петербург в 1899 году для изменения условий «Двойного альянса», а также официальный визит царя во Францию в 1901 году и ответный визит президента Лубе в Россию в 1902 году, Делькассе действовал через Рачковского, а не через посла Франции маркиза де Монтебелло. Русский министр иностранных дел граф Муравьев успокаивал расстроенного Монтебелло: «Мы полностью доверяем г-ну Рачковскому, который, по-видимому, пользуется таким же доверием и у французского правительства.» Однако Рачковский зашел слишком далеко и был отозван из Парижа в 1902 году. Интересно, что его падение не было связано с его влиянием на франко-русские дипломатические отношения. Оно было вызвано тем, что он навлек на себя гнев царицы, неосторожно настаивая на том, что нанятый ею французский «доктор» был просто-напросто шарлатаном.

«Охранка» внесла огромный вклад в проведение царской внешней политики, создав службу перехвата и дешифровки правительственных сообщений. Как и в большинстве ведущих старорежимных держав, в XVIII веке в России действовали так называемые «cabinets noirs», или «черные кабинеты», задачей которых был перехват частной и дипломатической корреспонденции. В Западной Европе деятельность «черных кабинетов» была в разной степени ограничена в XIX веке в результате выступлений общественности и парламентариев против вмешательства в работу почтовых служб. В Великобритании, например, служба дешифровки была закрыта в 1844 году после того, как в Палате Общин поднялся скандал, когда стало известно, что служба перехвата регулярно вскрывала корреспонденцию Джузеппе Мадзини, итальянского националиста, находящегося в изгнании в Великобритании. Лишь с началом Первой мировой войны английская служба дешифровки возобновила свою деятельность. Что же касается самодержавной России, протесты парламентариев никак не отражались на деятельности службы перехвата и дешифровки. «Охранка» имела «черные кабинеты» в почтамтах Санкт-Петербурга, Москвы, Варшавы, Одессы, Киева, Харькова, Риги, Вильно, Томска и Тифлиса. Последний начальник «охранки» А.Т. Васильев постоянно пытался всех убедить в том, что их деятельность была направлена исключительно на борьбу с заговорщиками и преступниками: «У правомыслящих граждан, безусловно, никогда не было никакого резона опасаться цензуры, поскольку на частные дела, в принципе, не обращается никакого внимания.» В действительности же, как и в старорежимные времена, вскрытие писем было источником как слухов, так и разведывательной информации. В результате расшифровки тайной корреспонденции архиепископа Иркутска стало известно, что у него была любовная связь с настоятельницей монастыря.

Главный криптограф «охранки» Иван Зыбин был настоящим гением в своем деле. Начальник московского отделения «охранки» П. Заварзин рассказывал: «Он был фанатиком, если не сказать маньяком, своей работы. Простые шифры он разгадывал с одного взгляда, а вот запутанные приводили его в состояние, близкое к трансу, из которого он не выходил, не решив задачу.» Первоначально главной задачей службы дешифровки «охранки» была расшифровка корреспонденции революционеров внутри и за пределами России, но постепенно «охранка» включила в поле своей деятельности и дипломатические телеграммы иностранных посольств, находящихся в Санкт-Петербурге. Начиная с сороковых годов XVIII века разведывательная служба время от времени пользовалась перехватом дипломатической корреспонденции в качестве источника информации. В 1800 году член коллегии Министерства иностранных дел Н.П. Панин писал своему послу в Берлине: «Мы располагаем шифрами переписки короля (Пруссии) с его поверенным в делах здесь. Если Вы заподозрите Хаугвица (министра иностранных дел Пруссии) в вероломстве, найдите предлог для того, чтобы он направил сюда сообщение по данному вопросу. Как только сообщение, посланное им или королем, будет расшифровано, я немедленно сообщу Вам о его содержании.»

В начале XIX века в связи со значительным увеличением использования курьеров для доставки дипломатической почты число расшифрованных сообщений, перехваченных «черными кабинетами», стало постепенно сокращаться. Однако широкое использование телеграфа в конце прошлого века значительно упростило и передачу дипломатической информации, и ее перехват. Во Франции дипломатическая переписка расшифровывалась в «черных кабинетах» как Министерства иностранных дел, так и службы безопасности «Сюрте». То же самое происходило и в России, где сотрудники «черных кабинетов» Министерства иностранных дел и «охранки» постоянно обменивались расшифрованной дипломатической перепиской. Под руководством Александра Савинского, начальника «черного кабинета» Министерства иностранных дел с 1901 по 1910 год, служба перехвата и дешифровки получила новый статус, и ее организация была значительно улучшена. Вместе с тем в этой области «охранка» занимала лидирующее положение по отношению к Министерству иностранных дел. Раскрытие сложнейших кодов и шифров обычно зависит не только от способностей дешифровальщика, но и от той помощи, которую им оказывают разведывательные службы. «Охранка» стала первой современной разведывательной службой, которая ставила перед собой задачу выкрасть иностранные дипломатические коды и шифры, а также оригинальные тексты дипломатических телеграмм, которые можно было бы впоследствии сравнить с перехваченными шифровками. Для КГБ эта деятельность «охранки» стала примером для подражания.

В июне 1904 года Чарльз Хардинг, занимавший пост посла Великобритании в Санкт-Петербурге с 1904 по 1906 год, докладывал в британское Министерство иностранных дел, что он перенес «чрезвычайно огорчивший его удар», обнаружив, что начальнику его канцелярии была предложена огромная по тем временам сумма в 1.000 фунтов за то, чтобы он выкрал копию одного из дипломатических шифров. Он также сообщил, что один видный русский политик сказал, что ему «все равно, насколько подробно я передаю наши с ним беседы, если это делается в письменной форме, но он умолял меня ни в коем случае не пересылать мои сообщения телеграфом, поскольку содержание всех наших телеграмм им известно». Три месяца спустя Хардинг узнал, что Рачковский создал в Министерстве внутренних дел (которое отвечало за работу «охранки») секретный отдел «с целью получения доступа к архивам иностранных миссий в Санкт-Петербурге». Все усилия, направленные на модернизацию достаточно примитивной системы безопасности британского посольства, не принесли никаких результатов. Секретарь английского посольства Сесил Спринг Раис докладывал в феврале 1906 года: «Вот уже в течение некоторого времени из посольства исчезают бумаги… Курьер и другие лица, связанные по работе с посольством, находятся на содержании полицейского департамента и, кроме того, получают вознаграждение за доставку бумаг.» Спринг Раис утверждал, что ему удалось «установить» организатора секретных операций против посольства Великобритании. По его словам, им был Комиссаров, сотрудник «охранки», награжденный за успехи в организации антисемитской пропаганды. По приказу Комиссарова «около посольства по вечерам постоянно находятся полицейские эмиссары с тем, чтобы заполучить доставляемые бумаги». Несмотря на то, что в посольстве был установлен новый сейф, в архивные шкафы врезаны новые замки, а сотрудники получили строжайшую инструкцию никому не передавать ключи от канцелярии, дипломатические бумаги продолжали исчезать. Два месяца спустя Спринг Раис получил доказательства того, что «к архивам посольства существует доступ, позволяющий выносить бумаги и производить их съемку в доме Комиссарова». Скорее всего, это было дело рук подкупленного сотрудника посольства, который, сделав восковые отпечатки с замков архивных шкафов, получил дубликаты ключей от «охранки». Нечто подобное происходило и в посольствах Соединенных Штатов, Швеции и Бельгии.