Эфемер (СИ) - Прокофьев Роман Юрьевич

— Я думал… что это происходит иначе. Что я один такой… родился без памяти.

— Нет, мы все через это прошли. Мне повезло — в Архиве нашлись данные генного картирования. Ее звали Лидия… — моя собеседница чуть заметно усмехнулась, — Красивое имя, правда? Специалист-химик, доктор наук. К несчастью, Лидии не повезло после Импакта оказаться в зоне азур-ретрансляции Стеллара. И она умерла, чтобы родилась Арахна.

— Умерла?

— А как ты думал? В Ядре на момент запуска «Инкарнации» находилось всего около тридцати тысяч душ. Тогда как его предельная емкость — сто сорок четыре тысячи. Недостающие Стеллар собрал в момент запуска «Инкарнации», после подключения к транслокационной сети уцелевших терминалов. Судя по всему, душ все равно не хватало, и чтобы ускорить процесс, охват Земли увеличили за счет подключения ретрансляторов Звезды.

— Получается, что запуск «Инкарнации» …

— Да, Грэй. Тот, кто ее запустил, своими руками хладнокровно подписал приговор почти всем выжившим, оказавшимся в зоне азур-ретрансляции, — холодно взглянула на меня Арахна, — Стеллар забрал их души, изменил и выплюнул, сделав Инкарнаторами.

После ее слов я наконец-то со всей определенностью понял, почему проект «Стеллар» считался аварийным протоколом. Почему его упорно не хотели запускать и держали в строжайшей тайне суть Ядра Синей Птицы. И осознал, насколько большая тяжесть лежала на плечах Прометея. Именно его команда по приказу гранд-координатора Звезды активировала Стеллар, спустившись на поверхность после Импакта. Именно они стали косвенными убийцами более ста тысяч людей в разных местах Земли, ставших невольными жертвами Стеллара. Сердце мертвой Матери Бина Ши содержало тысячи душ еще со времен Сибирского Инцидента, но остальные оно похитило в момент включения «Инкарнации». В том числе и душу той, что сейчас беззаботно покачивалась в соседнем гамаке, свесив одну ногу на теплый песок. Секретность протокола и подробностей его активации для самих Инкарнаторов тоже наконец-то получили логичное объяснение — ведь подобные действия, даже если отбросить массовое убийство, могли вызвать ненависть ставших не своей воле бессмертными Инков. Как я уже успел убедиться, далеко не все считали участь Инкарнатора Стеллара подарком небес. Быть вечным защитником человечества, сотни раз умирать, терпя страшные мучения и видя, как меняется твое тело под действием Геномов — очень тяжелая ноша. Человеческая психология не рассчитана на подобное, и почти все Инки наверняка были носителями тех или иных психозов.

— Ты жалеешь, что стала Инкарнатором?

— Иногда да. Но сейчас, особенно после того, как появился ты — нет, не жалею, — донесся голос из глубины покачивающегося гамака, — Да и что толку в жалости? Она ничего не изменит. Кто хотел сдохнуть — уже сделали это, у нас была масса возможностей.

— Должен тебе кое-что рассказать, — глубоко вздохнул я, — «Инкарнацию» запустили Элейна и Прометей, по приказу гранд-координатора. Я узнал об этом совсем недавно.

— Я догадывалась, — неожиданно спокойно ответила Арахна, — У тебя, что, образовался комплекс вины из-за этого?

— Просто хочу, чтобы ты тоже знала.

— Хорошо, что сказал сам, — Одержимая издала внезапный смешок, — Но ты напрасно надеешься, что я буду тебя ненавидеть. Во-первых, ты все-таки не Прометей. Во-вторых, ясно, что ваши намерения были самыми благими. Вот только все пошло не совсем по задуманному сценарию. В общем, что было, то прошло. Я… не держу зла, Грэй. А остальные, кто мог, давно ушли за Грань.

— Сто сорок четыре тысячи… — пробормотал я, — И всего десять собрал Прометей в Первом Легионе. Что случилось со всеми остальными? Куда они делись?

— Кто знает? Земля огромна, а Инки тоже смертны, особенно в начале, когда нет опыта. После Импакта… творилась невероятная жуть. Целые континенты уходили под воду. Страшные ветра, мегацунами, землетрясения и извержения вулканов. В местах падения Осколков бушевали азурические бури. Два года не было видно солнца. Многие анимы погибли в этой кутерьме, так и не найдя подходящих тел. Я… очень долго пряталась под землей, и считаю, что мне повезло…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Гранд-координатор говорил, что «Инкарнация» была ошибкой. Слишком мягко сказано — она оказалась полным провалом. Очевидно, еще на первом этапе, из-за дефицита носителей с Источниками новорожденные Инки понесли колоссальные потери. А многие из тех, кому повезло, погибли в катаклизмах, терзающих Землю после падения Осколков. Я не мог представить масштаба происходившей тогда трагедии, но от мыслей о сонме потерянных душ, ищущих тела во мгле и огне вечной ночи, накрывшей планету, становилось не по себе. Сколько из них вообще выжило? А сколько годами скитались в бесплотном виде? Никто не мог сосчитать их. С другой стороны, если мыслить трезво и отбросить эмоции, у команды координатора не было другого выхода. Цивилизация погибла — и таким образом он давал ей второй шанс. Создавал касту бессмертных, способных в этих неурядицах выжить, и защитить остатки цивилизации. Вот только просчитался, и с тем, и с другим. Совсем немногих сумел объединить Прометей для этой цели, остальные погибли или предпочли иной путь. С трудом сдерживая эмоции, я спросил:

— Ты хорошо помнишь те времена?

— Очень смутно. Как далекое-предалекое детство, — она зябко передернула плечами, — Что бы ни говорили, мы все-таки люди, Грэй. А человеческая память не рассчитана на такое долголетие. Когитор сохраняет все данные, но мы сами постепенно забываем многое, это защитный механизм. Есть Геномы, которые позволяют помнить все в мельчайших подробностях, но имплантировать их опасно — можно потерять разум. Это были плохие времена. У каждого Инка своя история выживания, Грэй. Каждый не раз и не два заглянул в Грань…

Одержимая говорила, сморщив лоб и скривив губы, будто не желая вспоминать, а передо мной проносились ожившие картины кровавого хаоса, овладевшего миром в первое столетие после Импакта. Когда улеглось буйство небес и тверди, а затмившая солнце пепельная мгла рассеялась, первые выжившие снова начали осваивать разрушенную Землю. Среди них появилось множество бессмертных, только-только осознающих свои возможности. Как и люди, все Инки — разные, и на руинах цивилизации они сражались не только с Тварями и зараженными Ши, но и друг с другом — за жизнь, еду и женщин, за власть и могущество в новом мире. Как грибы после дождя, росли дикие королевства и появлялись новые владыки. Инкарнаторы защищали людей от Тварей и создавали собственные кланы, начинали кровопролитные войны, становились властолюбивыми лордами и безумными убийцами, приносившими тысячи жертв в поисках все новой и новой силы. Архив Стеллара и хрупкая память тех, кто выжил, сохранили громкие названия объединений бессмертных — Монстры, Вечная Стая, Мечта, Стальной Отряд, Новый Порядок, Сансара, Аспекты… много их было. И все всегда оканчивалось смертью. Первый Легион далеко не сразу стал наиболее могущественной силой этого мира, несмотря на все преимущества, которые имел Прометей — слишком велика Земля и слишком масштабна оказалась задача для нескольких эмиссаров Звезды. К тому же, по словам Арахны, мой предшественник проводил строгий отбор, да и потери в амбициозных операциях Города всегда были… чересчур велики. В результате через три с половиной века мы пришли к тому, что выжил лишь один из сотни Инкарнаторов. Мортидо, тяга к смерти из-за бессмысленности растянувшегося существования наверняка сыграла здесь важную роль.

— Спасибо, Арахна, — я осторожно прервал поток ее воспоминаний, — Спасибо, хватит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— К звездам прошлое! — она рывком выбралась из гамака, — Пойдем плавать, Грэй!

Одержимая вновь вызывающе потянулась, продемонстрировав великолепную фигуру. В ее глазах зажглись лукавые огоньки. Схватив за руку, она потянула меня к морю, забежала в полосу прибоя и с размаху бросилась в воду, взметнув тучу брызг. Вынырнув чуть поодаль, приглашающе махнула рукой.

Свежесть морской прохлады после солнечного зноя приятно обожгло кожу. Я рывком вошел в море, рассекая ленивые волны широкими гребками. Последний раз искупаться довелось в ледяном океане, захлебываясь в пене, кипящей на гребнях десятиэтажных валов. Здешняя вода отдавала всеми оттенками бирюзы и казалась невероятно прозрачной — видно каждую песчинку на дне, каждую яркую рыбку из испуганно брызнувшей в стороны стайки. Гибкое белое тело Одержимой тоже прекрасно просматривалось в глубине, она плыла, не двигая руками и ногами, а только волнообразно извиваясь, как русалка.