Бандитская дива - Владимир Григорьевич Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вниз Игнат спускался по более крутой тропинке чем, та, по которой поднимался в свое время потерпевший. Не хотелось идти по его следам.
Спустился вместе с Пашей, остановился у лежащего тела, склонился. Уши пельмешками, светлые волосы, крупная голова, сильная борцовская шея, крепкие с заметной кривизной ноги. И волосы у него в крови, и одежда. Под глазом синяк, губа разбита, ссадина на подбородке. И полное отсутствие пульса. Парень был мертв, очень скоро у Игната не осталось в том сомнений.
— Труп! — сказал он, поднимаясь и глянув на Пашу.
— Да я это понял!
— Как ты это понял?
— Ну я же спускался за ним…
— Это плохо.
Утро еще не вступило в свои права, солнце даже верхней своей кромкой не выступило на горизонте, но темнота ночи уже отступила. Игнат спокойно мог разглядеть пятно крови на футболке у Паши.
— Почему плохо? — И снова голос у парня панически задрожал.
Игнат повернулся, скользнул взглядом вверх по склону. Камней много, одни просто лежали, другие выпирали из скалы, видно, хорошо парня потрепало, пока он кубарем катился вниз. Но почему тогда Паша весь в крови?
— Потому!
Игнат взял парня за руку, осмотрел костяшки пальцев, а они сбиты. Явные следы рукоприкладства.
— Зачем ты его бил? — спросил Игнат, кивком указав на покойника.
— Кого я бил?
— Друга своего.
— Какой он мне друг?
— Вот я и говорю, что враг. Потому ты его и добил, после того как он упал?
— Не бил я его! Всего лишь толкнул!
— А морду кому хотел набить?
— Я же не всерьез говорил!
— А вышло, что всерьез.
Игнат не стал склоняться над трупом, чтобы осмотреть рану на голове, и так ясно, что черепно-мозговая травма предельно серьезная. Нет бы Паше первую помощь парню оказать, а он на него с кулаками.
— Фамилия? — потребовал Игнат.
— Чья фамилия?
— Моя фамилия.
— Я откуда знаю?
— Ты совсем или придуриваешься? Твоя фамилия!
— А зачем? Вы обвиняете меня в убийстве?
— Фамилия!
— Полуянов!
— Откуда это у тебя, Полуянов? — Игнат еще раз осмотрел внешние стороны ладоней парня.
И на второй руке то же самое. Мелкие ссадины на костяшках, кровь если выступила, то совсем чуть-чуть. Спекшаяся кровь. И не могла эта кровь размазаться по внешней стороне ладони, но, тем не менее, Игнат увидел на руке подозрительные пятна бурого цвета. Если Полуянов избивал потерпевшего, то все объяснимо.
— Что это?
— Кого ты бил?
— Никого!..
— Врешь!
— По дереву пару раз ударил. Со зла. На Оксану.
— Когда?
— Ну, Оксана сказала, чтобы я уходил. Я пошел. Дерево там возле дома растет, я со зла и влупил пару раз. И к морю пошел.
— Что у моря делал?
— Да не у моря, у обрыва стоял. С высоты на море смотрел. Потом к дому повернулся, думаю, Оксана сейчас выйдет. А сзади шум, я поворачиваюсь, смотрю: этот на меня прет. Весь в крови!
— Весь в крови? — усмехнулся Игнат.
— В крови. Глаза дикие! Мне страшно стало, а калитка закрыта. Я стал ее открывать, он как схватит меня за плечо. Я его толкнул, а он стал на меня наваливаться. Я сильней толкнул, вырвался, еще раз толкнул. Он упал.
— В прошлый раз ты не говорил, что потерпевший в крови был. — Игнат кивком указал на покойника.
— Не придал значения, — пожал плечами Паша.
— Не придал значения?! Человек весь в крови, ты весь в крови… И ты не придал значения?
— Э-э, ну я хотел сказать, упустил момент. Надо было про кровь сказать, но я упустил эту деталь… А я что, в крови?
Полуянов глянул на руки, оттянул низ своей футболки, разглядывая ее. И вдруг, плюнув на ладонь, стал стирать с нее кровь.
— Эй! — Игнат схватил его за руку, заломил ее за спину.
— Что вы делаете? — взвыл Полуянов.
— Уже сделал, — усмехнулся Игнат, надев на него наручники.
— Я еще раз говорю, парень этот весь в крови был! — мотнул головой Паша.
— Тогда зачем ты его толкнул?
— Я же говорю, он на меня напал… А может, он просто плохо держался на ногах.
Игнат еще раз окинул взглядом покойника. Черепно-мозговую травму мог причинить удар об камень, Полуянов мог поставить ему синяк под глазом, разбить губу. Все это понятно. Но синяк под глазом, как правило, появляется не сразу, сначала образуется опухлость, затем уже растекается свинцовая синева. И еще одежда у потерпевшего подозрительно грязная, футболка, джинсы, кроссовки — все в мелкой каменной крошке. И это объяснимо — человек падал с обрыва. Игнат склонился над телом, ощупал футболку, джинсы, кроссовки. Все мокрое. И куда делась кепка, о которой говорила Зойка? Солнцезащитных очков тоже нигде не видно.
А еще Игнат обратил внимание на то, что передние карманы джинсов вывернуты наизнанку. Если в них что-то и было, то сплыло. И задние карманы брюк были пустые.
— Ты карманы вывернул? — спросил Игнат, обращаясь к Полуянову.
— Я?! Карманы?!. Зачем?
— Ну мало ли…
— Не трогал я карманы!
— Пойдем!
Игнат поднялся вверх, увлекая за собой Полуянова, вышел к своему дому. Там он позвонил сначала в район, заявив об убийстве и затребовав следственно-оперативную группу во главе с представителем прокуратуры, а затем вызвал наряд из своего отделения, велев доставить к месту оперуполномоченного и служебную собаку.
Услышав голос Игната, из своей комнаты вышла Оксана. Увидев мужа в наручниках, удивленно распахнула глаза.
— Не верь никому! — глянув на Игната, мотнул головой Паша. — Я его не бил! И никого я не убивал!.. Я его всего лишь толкнул!
Игнат вывел задержанного во двор, Оксана за ними.
— О какое дерево ты кулаки чесал? — спросил он.
Полуянов указал на высокий, но относительно молодой грецкий орех. Ствол широкий, но кора еще гладкая и крепкая. Сколько ни искал Игнат следов от ударов, ничего не находил.
— Если микрочастицы кожи остались, эксперт их найдет, — сказал он, пожимая плечами.
— Да бил я в дерево, бил!
— А гастролера не бил?
— Нет, всего лишь толкнул!..
— А чего ты волнуешься! Если не бил, бояться нечего. Криминалисты подтвердят, что не бил. Если не бил.
Одно дело толкнуть человека, и совсем другое его ударить. Кулак — это потожировые выделения, которые остаются на теле потерпевшего. Эти следы обрабатывают парами йода, выделяют, анализируют, идентифицируют по возможности. Если Полуянов не бил гастролера, то ему действительно нечего бояться… Но кто-то же бил парня, ему по лицу хорошо настучали, может, и голову он разбил вовсе
