Верлиока - Вениамин Каверин

— Спи, милый, — сказала она Коту. — Еще рано.

Но Филя сделал вид, что не расслышал.

— А я считаю, что Вася умно поступил, запретив лодочнику рассказывать об этой истории, — сказал он. — Представляешь себе, какая кутерьма началась бы, если бы узнали, на что способен Вася!

— Ничего особенного, — зевая, возразила Ива. — Это всегда интересно. Новые люди.

— Не притворяйся. Ты просто честолюбива. Тебе до смерти хочется, чтобы о тебе говорили: "Боже мой, какая красавица!" Впрочем, все красавицы, даже самые скромные, честолюбивы.

— Котик, не говори глупостей. Я не красавица и не честолюбива. Так больше не будем спать?

— Какой же сон! Скоро в дорогу.

— А как ты думаешь, кто наказал лодочника так жестоко?

— Трудно сказать. Демон, вурдалак, чародей или просто черт, разумеется не из тех, о которых говорят: "А черт его знает!" Лодочник говорил, что он был недурен собой. А у вурдалаков, например, красные глаза и губы вытянуты трубочкой, потому что им постоянно хочется крови.

— Но каков же наш Вася! — с восхищением сказала Ива. — Схватиться с нечистой силой! Довести до берега лодку, в то время как вода превратилась в ядовито-зеленый сироп!

— Ничего особенного, — возразил Кот. — Просто он дьявольски умен. Кому бы пришло в голову по-дружески поговорить с водой? Ты слышала их разговор?

— Нет.

— Вася сказал, что, в сущности, вода и он братья или по меньшей мере близкие родственники. "Ты знаешь, сколько в человеческом организме воды? спросил он. — Мы оба часть природы, только ты в одном, а я в другом воплощении. Вот почему я прошу тебя как брата: расступись, пожалуйста, и позволь мне доставить этого несчастного человека на берег". Но, разумеется, этого было мало! Он хотел, чтобы вода стала водой, — и она подчинилась.

— Ах, он хотел? В том-то и дело. Но любопытно, почему он на этот раз не воспользовался моими стихами?

— Милая моя, тут было не до поэзии. Не на поэзию он вынужден был опираться, а на то, что видел своими глазами: перед ним был измученный человек, ему представилось, как девочка бросает в лодку хлеб, и потом сидит на берегу, стараясь не плакать. Для него это было испытанием. Он встретился с враждебной силой, которая могла превратить воду не в ядовитый сироп, а в расплавленный свинец, и тогда никто больше не увидел бы ни лодки, ни лодочника, ни Васи. Схватившись не знаю с кем — с демоном, вурдалаком, самим дьяволом, — он мало сказать рисковал: он неопровержимо доказал, что риск благородное дело.

Кот приосанился и погладил лапкой усы. Ему самому нравилась тонкость, с которой он рассуждал.

ГЛАВА XVIII,

в которой оловянные солдатики маршируют, а как бы новобрачных встречает директор гостиницы с грустными глазами

Достаточно, было чтобы в этот день Ива деликатно напомнила Васе, что они все-таки отправились не в обыкновенное, а как бы в свадебное путешествие, чтобы баба, у которой они купили ведро яблок, оказалась в белых перчатках. Конечно, это устроил Вася, но неосторожно устроил: во-первых, баба, вообразившая бог весть что, запросила втридорога, а во-вторых, яблоки, от которых сводило челюсти, пришлось выбросить в канаву.

Город, в котором Иву и Васю должны были принять за новобрачных, назывался Котома-Дядька.

— Некрасиво, — сказала Ива. — Напоминает какого-то горбатого дядьку, который тащит на спине котомку с прокисшей капустой.

— Ну что ж, — только и сказал Вася.

Окраины были невзрачные, но чем ближе «москвич» подъезжал к центру, тем яснее становилось, что городок действительно нуждался в переименовании.

Девушка, появившаяся в дверях бензозаправочной станции, казалось, только и ждала наших путешественников. Более того, когда они заправились, она попросила их расписаться в книге автографов.

— Страсть люблю автографы, — застенчиво сказала она.

Дома хотелось назвать домиками, у них был уютный, привлекательный вид, хотя некоторые двух- и трехэтажные, пожалуй, обиделись бы, если бы их так назвали. Правда, на улицах было пустовато — рабочий день, — но зато бабы с полными ведрами попадались на каждом углу: счастливая примета, впрочем, подсказавшая скептическому Коту догадку, что в Котома-Дядьке с водопроводом неладно.

Ива попросила остановиться перед магазином "Детский мир" — она любила игрушки.

Воздушные шары давно томились в багажнике, проклиная судьбу, но что-то неуловимо новобрачное, очевидно, все же мелькало в наших героях, потому что хозяйка "Детского мира" ласково встретила их и лично показала свой двигающийся, стреляющий, шагающий многоцветный товар. Ива попросила снять с полки оловянных солдатиков, и целый взвод в парадной форме немедленно выстроился перед ней на прилавке. Они были похожи, как родные братья, однако иные смотрели вперед остолбенело-деревянным взглядом, а у других в крошечных глазках заиграло что-то живое и веселое, когда они увидели Иву. Бравый командир, затянутый в мундир, лихо отдал честь, и взвод, строевым шагом двинувшийся вдоль прилавка, посыпался бы на пол, если бы онемевшая от удивления хозяйка не загородила ему дорогу.

— Что это значит? — спросила она, схватившись за сердце, и девушки-продавщицы, которые видели этот не совсем обыкновенный марш, откликнулись хором:

— Что это значит?

— Ничего особенного, — вежливо объяснил Вася. — Просто им надоело стоять на полке, и они решили немного пройтись.

— Только вчера получила товар, — растерявшись, сказала хозяйка.

— Вот и прекрасно! А сегодня мы его у вас купим.

И солдатики отправились в багажник, где они впервые в жизни встретились с воздушными шарами.

"Все это будет так или не совсем так", — обещал Вася. И действительно: буревестники, например, не прилетели. Но зато они прислали гларусов, и большие, белые, добродушные птицы пожелали Иве и Васе счастья, а потом стали неторопливо устраиваться возле печных труб — надо было отдохнуть после утомительной дороги.

А когда воздушные шары, давно просившиеся на волю, важно покачиваясь, поплыли над «москвичом», не было ни одного прохожего, который не сказал бы: "Подумайте, такие молодые, а уже поженились".

Праздник так праздник! Пора было пообедать, и когда машина остановилась у ресторана, навстречу выбежал — не вышел, а именно выбежал — директор, высокий, стройный, с седой шевелюрой и аккуратноподстриженной седой бородой.

— Здравствуйте, — весело сказал он, опередив швейцара, который хотел распахнуть двери. — Милости просим.

"Седой как лунь, — подумал Вася. — А лицо молодое". Он, кстати, знал, что лунь — это птица с крыльями голубовато-пепельного и белого цвета.

— Но грустные глаза, — угадав его мысли, прибавила Ива.

Директор предложил им на выбор лучшие номера в гостинице, и они выбрали один для Васи, а другой для Ивы с Котом.

Конечно, не только директор, но все официанты были в белых перчатках, а на официантках накрахмаленные фартуки нежно похрустывали при каждом движении.

— К сожалению, мне не удалось достать перепелок, — мягко сказал директор, когда путешественники уселись за самый лучший столик у окна, из которого был виден уютный сквер. — Сезон кончился, охота запрещена. Я могу предложить суп жюльен по Похлебкину, котлеты деволяй, а на третье сливочное мороженое со свежей клубникой. Что касается вашего спутника… — Он в затруднении посмотрел на Кота.

— Щуки есть? — стараясь быть вежливым, спросил Кот.

— Щук, извините, нет.

— А карпы?

— Карпы имеются.

— Живые?

— Недавно уснувшие, — осторожно ответил директор.

— Ну гоните хоть уснувших, — сказал Кот и сердито посмотрел на Васю. "Если ты заставил шагать оловянных солдатиков, — подумал он, — мог бы, кажется, устроить мне пару свежих щучек".

От салфетки, которую Ива хотела повязать ему на шею, он решительно отказался и, помогая себе лапками, с аппетитом съел под столом двух небольших, но жирненьких карпов.

Директор приходил и уходил — присматривал, все ли в порядке.

— Как ты думаешь, удобно спросить, почему у него такие грустные глаза? спросила Ива.

— По-моему, нет. Незнакомый человек, ну как об этом заговоришь? Наверное, какое-то горе.

Кот, отказавшийся от мороженого и дремавший под столом, открыл глаза и прислушался. Потом, мурлыча что-то себе под нос, стал прилежно расчесывать усы.

— Ты куда, котик? — спросила Ива, когда он вылез из-под стола.

— Кто куда, а я в сберкассу, — невежливо ответил Кот, давая понять, что не всегда прилично спрашивать, куда и по какой причине направляется человек или кот.

Он отсутствовал довольно долго, а когда вернулся, глаза его взволнованно блестели, а шерсть хотя еще и не стояла дыбом, но кое-где уже и стояла.

— Узнал, — сказал он.

— Что узнал?

— Все. Поседел в один час. Потерял сына. Или не совсем потерял, потому что сын в городском музее. Не двигается, не говорит, не ест, не пьет — словом, фактически не существует.