Агент тьмы (ЛП) - Риверс Алекс

Я с трудом сглотнула.

— Откуда ты знал, где меня искать?

— Я и не знал. Скарлетт позвонила мне два дня назад, сходя с ума от беспокойства. Она знала, что с тобой что-то не так. Что ты говорила как пьяная, и она не психолог, но ты также... казалась дезориентированной.

— Она сказала, что я выжила из моего бл*дского ума.

— По сути да. Она попросила меня найти тебя, и последние два дня я этим и занимался, — он выгнул бровь. — Ты бы очень помогла мне, если бы использовала свою кредитку.

— Привычка после жизни в бегах.

— В итоге я нашёл тебя по полицейским отчётам. Некоторые из них упоминали пьяную и неопрятную женщину с розовыми волосами на Кэннон-стрит возле Уолбрука. Отчёт о проникновении в спортивный магазин на Кэннон-стрит, где всё стекло было в крови. Похоже, кто-то хотел добраться до Лондонского Камня. Представляешь? И серия странных звонков в диспетчерскую из-за того, что зеркала странно мигают. И почти все отчёты в радиусе менее мили от этого места. Так что я проверил отели поблизости, показывая свой удобный жетон детектива и ища женщину с розовыми волосами. Если ты так привыкла находиться в бегах, то твой вид что-то совсем не помогает слиться с толпой.

Я кивнула и тут же пожалела об этом.

— Логично говоришь.

Габриэль отпил своего кофе.

— Когда я видел тебя в последний раз, у тебя на плече сидел ворон-хамло, и ты сказала, что направляешься в Америку. Что случилось?

— Один в приюте для животных, кажется.

Он приподнял бровь. Его явно интересовал не ворон.

— Я думала, что Роану нужна моя помощь, — я проигнорировала хмурое выражение на лице Габриэля. — Я дала ему слово. Но я пришла слишком поздно, и он был не заинтересован. Так что я вернулась.

— Ладно, — он откинулся на спинку стула, затем кивком головы указал на разбитые зеркала и хаотичное состояние комнаты. — А это всё? Почему ты целую неделю нажиралась в хлам и била витрины?

Я испустила долгий вздох.

— Я искала свою мать. Свою биологическую мать, имею в виду. У меня была магическая безделушка, которая привела меня к Лондонскому Камню, а потом я почувствовала, как он манит меня ещё ближе. Он обладает магией, Габриэль. И он полон ужаса. Прикоснувшись к нему, я слышала те крики, и они... — «они переполнили меня восторгом». — Пока я прикасалась к нему, это блокировало мои мысли. Но когда я уходила, они просто отдавались в моей голове эхом. Габриэль, я не думаю, что смогу объяснить. Это всё равно что быть в комнате с тысячью людей, которые плачут от боли. Только эта комната — твой мозг, и крик заглушает твои мысли. И ты не можешь уйти, не можешь зажать уши. Я не могла спать. Думаю, Камень — какой-то лич страха, как я. Он впитывает страх, но вместе с тем снова выплёскивает его.

— А когда ты пила?

— Мне надо было как-то приглушить крики, и тут в дело вступило виски. И я продолжала возвращаться к тому Камню, — я крепче сжала кулаки. — Но это ещё не всё. Я слышала там голос, завывавший громче остальных. Не могу объяснить, почему, но я думаю, что это была моя мать. В смысле, женщина, которая родила меня на свет. Я просто почувствовала это. Мне нужно понять её связь с Камнем.

— Я не понимаю. Она жива?

Я покачала головой.

— Нет, я так не думаю. Мне кажется, это воспоминание о ней. Или какая-то её сущность, её ужас, хранящийся в камне.

— Может, тебе лучше оставить это похороненным.

— Нет. Мне нужно знать, кем была моя мать, — мой голос надломился.

Габриэль ничего не сказал.

— Думаешь, я чокнутая?

Он пожал плечами.

— С момента нашей встречи ты говорила немало безумных вещей, и все они оказались правдой. Ты можешь переходить между измерениями с помощью зеркал, так что я не вижу причин, по которым наполненный духами камень не может быть реальным. Но у меня для тебя вопрос получше. Почему это важно? Ты сказала, что по-твоему неважно, кто породил тебя на свет. Родословная не имеет значения, важно лишь то, что ты воспитывалась с любовью. Природа против воспитания и всё такое.

— Я знаю.

— Возможно, Лондонский Камень — это могущественная реликвия. Одно лишь прикосновение к этому Камню отправило тебя в недельный запой, в результате которого ты могла захлебнуться собственной рвотой. Я никогда не видел, чтобы ты выглядела так плохо, а ведь я видел тебя в весьма дерьмовых состояниях.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты умеешь сделать так, чтобы девушка почувствовала себя хорошо.

— Ты приехала сюда на поиски убийцы. Ты его нашла. Теперь пора двигаться дальше. Твоя биологическая мать мертва, и ты ничего не можешь поделать.

В моём горле встал ком.

— У меня не осталось семьи. Люди, которые воспитывали меня, мертвы. Я убила своего биологического отца. Я знаю, я говорила, что родословная не имеет значения... — я сделала глубокий вдох. — Только я уже не уверена, что в это так легко поверить. Только не тогда, когда я чувствую, что питаюсь ужасом других людей. И это ещё не всё. Мне показалось, что Камень... живой или наделён сознанием. Что, если сознание моей матери до сих пор заточено там? — я потёрла свой пульсирующий висок. — Я не знаю. Понятия не имею, как это работает.

— И дай угадаю. Для этого понадобится углубиться в мир фейри, даже если кажется, что это убивает тебя, и честно говоря, это рушит твою жизнь. Как ты можешь с такой уверенностью говорить, что это голос твоей матери? Ты никогда прежде не слышала её голос. Как ты и сказала, у тебя не осталось семьи. И я знаю, это ранит... но не может ли это быть принятием желаемого за действительное? Ты психолог. Как ты бы ты интерпретировала, если бы кто-то сказал тебе, что слышит голос своей матери в камне?

— Ты не понимаешь! — я раздражённо заскрежетала зубами. — Я чувствовала, что мы каким-то образом связаны. Я не могу это объяснить. Я просто это почувствовала.

Как только слова слетели с моих губ, я возненавидела себя за то, что сказала их. Я никогда прежде не полагалась на чуйку. Я всегда всё продумывала, а теперь цеплялась всего лишь за какое-то чувство.

— Позволь мне предложить другое объяснение, самое очевидное — ты не спала несколько дней, ты пьяна и тоскуешь по семье. И я не виню тебя, Кассандра, правда, не виню. Быть потерянным и одиноким — это вовсе не замечательное чувство. И ты боролась с ним уже сколько?

— Мои родители умерли, когда мне было тринадцать. С тех пор я была одна. Но в этот раз всё ощущается... иным, — пустота поедала мою грудь изнутри, и я уставилась в пол. — Я знаю, что почувствовала связь. Я знаю, что это была она.

— Слушай, Кассандра, — он смягчил свой тон. — Ты узнала весьма шокирующие факты о себе и своём происхождении. Может, я не знаю, через что ты сейчас проходишь, но я думаю, что ты отчаянно ищешь какую-нибудь цель, лёгкое средство почувствовать себя лучше. Поэтому ты пошла помогать Роану, верно? Ничто так не помогает избежать своих проблем, как нырнуть с головой в проблемы фейри, верно? Ты буквально пытаешься сбежать в другой мир.

Меня накрыло волной измождения.

— Ладно. Ты уже выразил своё мнение. Оно принято к сведению. Ты хочешь, чтобы я забыла об этом. Я думаю, ты неправ. Мне не нужна твоя помощь, — моя голова пульсировала. — Мне надо выяснить, что случилось с моей мамой. У меня больше никого нет.

— У тебя есть Скарлетт. У тебя есть я. И сейчас ты выглядишь так, будто нуждаешься в моей помощи, — словно подчёркивая свои слова, Габриэль бросил резкий взгляд на бутылку вина, которую я оставила на полу — ту, на этикетке которой моим почерком было написано ШИКАРНОЕ.

— Не надо мне снисходительного отношения, — лёд в моём тоне удивил меня саму. — Если ты не поможешь мне узнать о Камне, то ты только путаешься под ногами. И давай будем честны: ты ничего и не знаешь о фейри.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Габриэль медленно поднялся на ноги.

— Да, ты и сама отлично справляешься, Кассандра.

Я ничего не сказала. Он пересёк комнату и вышел, бесшумно закрыв дверь за собой.

Глава 6

Спустя пять минут я спешила по лестнице вниз за Габриэлем, торопливо натянув джинсы и футболку. Я двигалась так быстро, как только позволяли мои ноющие мышцы. Я распахнула входную дверь хостела, отчаянно просматривая залитые ярким светом узкие улочки в поисках его силуэта. С каких это пор Лондон сделался таким солнечным, чёрт возьми?