Пеппи Длинныйчулок - Астрид Линдгрен

— Гили-дили-дили-пом! — воскликнула Пеппи.

А все люди в цирке подбрасывали в воздух свои шапки, стучали ногами и вопили во всю мочь:

— Ура, Пеппи! Ура, Пеппи!

Когда силач Адольф в третий раз налетел на Пеппи, она подбросила его в воздух, поймала на лету и на поднятой руке обнесла вокруг арены. Затем Пеппи снова швырнула его на ковер и, придерживая коленкой, чтобы он не встал, сказала:

— Ну, малыш, я думаю, больше мне с тобой возиться не стоит. Во всяком случае, веселее уже не будет.

— Пеппи победила! Пеппи победила! — кричала публика.

Силач Адольф позорно бежал с арены, а директор цирка был вынужден протянуть Пеппи стокроновую бумажку, хотя при этом вид у него был такой, словно он хотел съесть девочку.

— Пожалуйст, милый барышень, возьмите ваши сто крон.

— На что мне нужна эта бумажка? Сунь ее себе в карман, если хочешь. — И Пеппи села на свое место.

— Этот цирк скучный, — сказала она Томми и Аннике, — а вздремнуть никогда не вредно. Но если понадобится моя помощь, разбудите меня.

Пеппи устроилась поудобнее в кресле и заснула. Так она сладко похрапывала, пока клоуны, шпагоглотатели и гуттаперчевые люди показывали свое искусство для Томми, Анники и всех других зрителей.

— Но все же я считаю, что лучшим номером был номер Пеппи, — сказал Томми, обращаясь к Аннике.

VIII. Как к Пеппи забираются воры

После выступления Пеппи в цирке во всем маленьком городке не осталось ни одного человека, который не слыхал бы о ее невероятной физической силе. О ней даже в газетах писали. Но люди из других городов не знали, конечно, что за удивительная девочка Пеппи.

Однажды темным осенним вечером двое бродяг шли мимо виллы «Курица». Это были настоящие воры — они бродили по стране, чтобы высмотреть, где что можно украсть. Увидев свет в окнах у Пеппи, они решили войти и попросить по куску хлеба с маслом. И надо же было случиться, что как раз в тот вечер Пеппи высыпала из своего кожаного чемодана прямо на пол все золотые монеты и пересчитывала их. Монет было столько, что Пеппи их все равно никогда не смогла бы пересчитать. Но она все же пыталась это сделать — для порядка.

— Семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь, семьдесят восемь, семьдесят девять, семьдесят одиннадцать, семьдесят двенадцать, семьдесят тринадцать, семьдесят семнадцать… Ой, как у меня устала шея!.. Наверное, когда такая куча золота, люди как-то по-другому считают, а то разве можно сосчитать столько денег. До чего же их много — то ли четыреста, то ли тысяча монет!

Как раз в этот момент раздался стук в дверь.

— Хотите — входите, не хотите — не входите, поступайте как хотите! — крикнула она.

Дверь открылась, и воры вошли в комнату. Можете себе представить выражение их лиц, когда они увидели рыжую девочку, которая, сидя на полу, пересчитывала золотые монеты.

— Ты что, одна дома? — спросил ее один из них, когда к нему вернулся дар речи.

— Вовсе нет, — ответила Пеппи, — господин Нильсон тоже здесь.

Откуда ворам было знать, что господин Нильсон — это маленькая обезьянка, которая в это время как раз крепко спала в своей деревянной кроватке, выкрашенной в зеленый цвет? Они, конечно, подумали, что господин Нильсон — это хозяин дома, и понимающе перемигнулись, как бы говоря друг другу: «Что ж, мы заглянем сюда попозже».

— Мы зашли к тебе узнать, который час, — сказал другой вор.

Они так разволновались при виде золотых монет, что даже не попросили хлеба.

— А вы сперва отгадайте загадку, — сказала Пеппи. — «Идут, идут, а с места не сойдут» — что это такое? А если вы знаете какие-нибудь загадки, вы мне тоже загадайте…

Воры решили, что Пеппи слишком мала, чтобы ответить, который час. И, не говоря ни слова, повернули к дверям и ушли.

— Эх вы, здоровенные дяди, а не смогли отгадать, что это часы. Ну и уходите, пожалуйста! — крикнула им вслед Пеппи и занялась своими монетами.

А воры стояли на улице и потирали руки от удовольствия.

— Видел ли ты когда-нибудь столько денег? — спросил один другого. — Вот это да!

— Сегодня нам здорово повезло, — подхватил другой.

— Подождем немного, пока девочка и этот господин Нильсон заснут, а потом залезем к ним в дом и унесем все деньги.

Воры уселись поудобнее в саду и принялись ждать. Вскоре пошел проливной дождь, они промокли до нитки, к тому же их мучил голод. Одним словом, им было не очень-то уютно, но мысль о предстоящей краже ободряла их.

Одно за другим гасли окна во всех окрестных домах, но в домике Пеппи огонь все горел. Дело в том, что Пеппи решила сегодня во что бы то ни стало научиться танцевать твист и дала себе зарок не ложиться, пока не будет безошибочно выполнять все сложные фигуры этого танца. Но в конце концов и в ее домике погас свет.

Воры повременили еще немного, чтобы господин Нильсон успел крепко заснуть. Затем они бесшумно прокрались к черному ходу и вынули свои отмычки, собираясь взломать замок. Один из воров — его звали Блом — случайно нажал на дверную ручку. Оказалось, что дверь не заперта.

— Смотри, какие глупые люди, не запирают на ночь дверь, — прошептал Блом.

— Тем лучше для нас, — ответил его приятель по кличке Громила Карл.

Он зажег фонарик и осветил кухню. Но на кухне они не нашли ничего для себя интересного. Тогда они двинулись в комнату, где спала Пеппи и стояла кукольная зеленая кроватка господина Нильсона.

Приоткрыв дверь, Громила осторожно заглянул в комнату: там было тихо и темно. Громила Карл стал шарить лучом фонарика по стенам. Когда луч упал на кровать Пеппи, то воры, к своему великому удивлению, увидели лишь две ноги, лежащие на подушке. Пеппи по обыкновению спала, положив на подушку ноги и укрывшись с головой одеялом.

— Это, видно, та самая девчонка, — прошептал Громила Карл Блому. — Она крепко спит. Интересно, а где спит этот Нильсон?

— Господин Нильсон, с вашего разрешения, — раздался голос из-под одеяла, — я прошу называть его господином Нильсоном. Он спит в зеленой кукольной кроватке.

Воры с перепугу хотели было немедленно бежать, но потом до них дошел смысл слов Пеппи: господин Нильсон спит, оказывается, в кукольной кроватке! Они осветили карманным фонариком кроватку и спящую в ней обезьянку, укрытую одеялом.

Громила Карл не смог удержаться от смеха.

— Подумать только, Блом, — сказал он, хохоча, — господин Нильсон — обезьяна. Ха-ха-ха! Обезьяна!

— А кем бы ты хотел, чтобы он был, — раздался опять голос Пеппи, — мясорубкой, что ли?

— А где твои папа и мама, девочка? — спросил Блом.

— Их никогда не бывает дома, — ответила Пеппи.

Громила Карл и Блом так удивились, что даже закудахтали.

— Послушай-ка, девочка, — сказал Громила Карл, — вылезай-ка из постели, мы хотим с тобой поговорить.

— Значит, вы все-таки решили играть со мной в загадки? Что ж, тогда сперва отгадайте ту, что я вам уже загадала: «Идут, идут, а с места не сойдут».

Но Блом решительно подошел к кровати и сдернул с Пеппи одеяло.

— Послушай, — сказала Пеппи, серьезно глядя ему в глаза, — ты умеешь танцевать твист? Я вот сегодня научилась.

— Уж больно много ты задаешь вопросов, — сказал Громила Карл. — А теперь мы тебя спросим: куда ты спрятала деньги, которые ты вечером пересчитывала на полу?

— Они в шкафу, в чемодане, — простодушно ответила Пеппи.

— Я надеюсь, ты не будешь ничего иметь против, если мы возьмем этот чемодан, малютка? — спросил Громила Карл.

— Пожалуйста, — сказала Пеппи.

Блом подошел к шкафу и вынул чемодан.

— А теперь, надеюсь, и ты, малютка, тоже ничего не будешь иметь против, если я возьму назад свой чемодан? — спросила Пеппи.

Пеппи вскочила на ноги и подбежала к Блому. Не успел он опомниться, как чемодан был уже в руках девочки.

— Брось шутки шутить, малютка, — зло проговорил Громила Карл, — давай-ка сюда чемодан! — И он крепко схватил Пеппи за руку.

— А я как раз хочу с тобой пошутить! — воскликнула Пеппи и закинула Громилу Карла на шкаф. Минуту спустя там оказался и Блом.

Тут оба вора не на шутку испугались — они поняли, что перед ними необычная девочка, но золото их так соблазняло, что они кое-как справились со своим страхом.

— Айда, Блом! — крикнул Громила Карл, и оба, спрыгнув со шкафа, набросились на Пеппи, которая все еще держала чемодан в руках.

Но Пеппи ткнула каждого указательным пальцем, и воры отлетели в разные углы комнаты. Прежде чем они успели подняться с пола, Пеппи схватила длинную веревку и в два счета связала им руки и ноги. Тут наши воры сменили, как говорится, пластинку.

— Милая, дорогая фрекен, — сладким голосом произнес Громила Карл, — прости нас, мы ведь только пошутили. Не делай нам ничего худого. Мы всего-навсего бедные, усталые бродяги. И зашли к тебе попросить хлеба.