Земля ужаса - Эдгар Берроуз

— Нет, — ответила Клито, — и я никогда ее не видела, но говорят, она очень красива.

— Где она? — спросил я.

— Где-то во дворце. Ее прячет Верховный жрец. Видишь ли, Миза хочет сделать ее одной из своих жен, Моко, его сын, тоже хочет ее, а Верховный жрец желает принести ее в жертву Огару.

— Кто из них получит ее? — спросил я.

— Верховный жрец боится Мизы, а Миза боится забирать ее у Верховного жреца из страха призвать на свою голову гнев Огара.

— Выходит она сейчас в безопасности? — спросил я.

— Во дворце короля Мизы никто не может чувствовать себя в безопасности, — ответила Клито.

Глава VIII

Нашими основными занятиями во дворце короля Мизы были сон и еда. Эта жизнь была не для воинов, и скука начала бесить нас.

— Мы сойдем с ума, как они все, если не выберемся отсюда, — сказал Зор.

— Я не знаю, что мы можем сделать, — ответил я.

— Давай попробуем уговорить Гуфо отпустить нас в город, — предложил Зор. — По крайней мере, разомнемся и нарушим монотонность нашей жизни.

— Вдруг у нас появится там возможность бежать, — предположил я.

Зевнув, Зор встал и потянулся. Он толстел и становился неуклюжим.

— Пойдем поищем его.

Когда мы собирались выйти из комнаты, мы услышали крик, просто крик, а за ним — тишина.

— Интересно, что это было? — спросил Зор.

— Это где-то рядом, — сказал я. — Не лучше ли подождать? Неизвестно, в какие неприятности мы можем попасть, если что-нибудь возбудит этих людей, а мне показалось, что кричали в комнате Гуфо.

В это время в комнату вошла явно взволнованная Клито.

— В чем дело? — спросил я. — Почему ты нервничаешь?

— Вы слышали крик? — спросила она.

— Да.

— Это кричал Гуфо. Ноак только что всадил ему в спину нож.

Зор присвистнул.

— Он убил его? — спросил я.

— Не знаю, вполне возможно. В любом случае, он серьезно ранен, а Ноак теперь — дворецкий. Думаю, нам всем придется туго. У Ноака больше мозгов, чем у Гуфо, и хорошая память. Он не забудет о нас, как Гуфо.

— Но он не видел нас, — сказал Зор.

— Никакой разницы, — ответила Клито. — Он начнет с осмотра и скоро будет знать обо всех в этой части дворца.

— Плохо, что мы одеты не как джукане, — сказал я. — Мы могли бы убедить Ноака, что мы — гости из другой деревни.

Набедренные повязки и гетры джукан были сделаны из обезьяньих шкур, в качестве украшений они носили ожерелья из человеческих зубов, и, как я уже упоминал, у них были короткие волосы; сейчас нам было бы очень трудно сойти за джукан.

— Ты можешь найти что-нибудь для нас, Клито? — спросил Зор.

— Я знаю, где хранится одежда, — ответила девушка. — Она принадлежала человеку, который служил Гуфо. Ему неожиданно пришла в голову мысль, что ему вообще не нужна одежда; он выбросил ее и ходил голым. Все его вещи были сложены в одной из комнат, и, насколько я знаю, они все еще там.

— Будем надеяться, что он не возвращался за своими вещами, — сказал Зор.

— Не возвращался, — подтвердила Клито, — и не вернется. Он появился голым в присутствии короля, и Миза убил его.

— Теперь, если мы найдем одежду еще для одного, — сказал Зор, — мы сможем выйти из дворца незамеченными.

Пока мы разговаривали, я стоял лицом к двери, прикрытой занавеской, сделанной из хорошо выделанных шкурок какого-то мелкого животного. Я увидел, как занавеска слегка приподнялась; догадываясь, что кто-то подслушивает, я быстро подошел к ней и отдернул в сторону. За ней стоял человек с отвратительным лицом. Его близко посаженные черные глазки, длинный нос и выступающий подбородок делали его похожим на крысу. Секунду он молча глядел на нас, потом повернулся и поспешил прочь, семеня в точности как крыса.

— Интересно, слышал ли он наш разговор? — сказала Клито.

— Кто это? — спросил Зор.

— Ро, — ответила Клито, — один из приверженцев Ноака.

— Похоже, мы попались, — сказал Зор.

— Может быть, он забудет о нас до того, как найдет какого-нибудь слушателя? — предположил я.

— Только не он, — сказала Клито. — Здесь чем хуже человек, тем лучше у него память.

— Сейчас, — сказал я, — хорошее время, чтобы выбраться из дворца, если мы сможем замаскироваться под джукан. Допустим, Клито, ты достанешь ту одежду, и мы оденем Зора. Если он сможет неопознанным пройти по дворцу, мы подумаем о том, как добыть одежду для меня.

— А что с моими волосами? — спросил Зор.

— Клито, ты найдешь нам нож? — спросил я.

— Да. У нас есть ножи, которыми мы разделываем пищу. Я сейчас принесу вам пару.

После того как Клито принесла нам ножи, она отправилась за одеждой для Зора, а я принялся обрезать его волосы, которые уже сильно отросли. Это было непросто, но все же я справился с этой работой.

— Открой глаза пошире и разинь рот, — сказал я ему со смехом, — и ты можешь сойти за джуканина.

Зор состроил перекошенное лицо.

— Давай, — сказал он, — теперь я сделаю слабоумного из тебя.

Только он закончил подрезать мои волосы, как появилась Клито с джуканской одеждой.

— Тебе лучше переодеться в спальне, — сказала она. — Кто-нибудь может войти.

Зор вышел из комнаты, а Клито вернулась к своей работе на кухне; я остался один. Как обычно, когда я один и моя голова не занята планами побега, мои мысли вернулись в Сари, к моей жене, Диан Прекрасной. Несомненно, она считала, что я пропал навсегда; и если я не вернусь, моя судьба останется загадкой для нее и моих земляков-сариан.

До Сари было очень далеко, и любая мысль о возвращении казалась почти безнадежной: даже если я сбегу от джукан, найду ли я Сари, не обладая инстинктом направления, как другие жители Пеллюсидара?

Конечно, Зор может указать мне общее направление на Сари, но, не имея рядом его или другого жителя Пеллюсидара, я могу всю жизнь проплутать по огромному кругу; и если бы я даже шел по кажущейся прямой, шансы найти такой маленький кусочек земли, как Сари, были ничтожны. Однако никакие сомнения не могли отвратить меня от побега при малейшей возможности, и никогда не прекращу я попыток вернуться к моей Диан, пока я живу.

В то время, когда мои мысли витали где-то далеко, занавеска на двери откинулась, и в комнату вступил мускулистый мужчина с лицом не то человека, не то зверя. Он зарос жесткими, торчащими волосами почти до самых глаз, так что у него совсем не было видно лба, лишь узкая полоска в дюйм шириной белела над бровями. Глаза его были посажены так близко, что казались одним глазом, уши были заострены, как у зверя, губы — тонкие и жестокие. Несколько мгновений он стоял, уставившись на меня, губы его кривились в ухмылке.