Разделительная полоса - Кир Неизвестный

— А вы Егора не видели? Нет? — Она, преодолев сопротивление Игоря, освободилась от его рук и снова заметалась взглядом.

— Ты не сможешь ей помочь, уже поздно, — сочувственно произнес Анатолий.

— Это ты! Это все ты, сука! — В отчаянии он попытался ударить Анатолия, но поскользнулся на влажной туманом гальке и неловко завалился на бок. — Это все ты! Это все ты! Сука! — сквозь неожиданно и предательски вышибленные ударом о твердый каменный пляж слезы, проговорил в нос Игорь. — За что ты её сюда привел?

И тут над всей бухтой громом прогремел корабельный гонг, заметался испуганной чайкой, зажатый береговыми скалами и, разметав прибрежный туман, растворился в разорванном небе. Бухта, освободившись от призрачного покрывала, обнажила клыками торчавшие из воды скалы. И на одном таком клыке, запутавшись рваным бортом, полувисел, полулежал корабль времен испанской конкисты. Его снасти, мачты и борта говорили о том, что жизнь давно ушла из деревянного тела, оставив трухой крошащиеся дерево. Все было мертво на этом черном корабле, кроме ярко сверкавшей звездочки медного корабельного колокола.

— Все, нам конец, — проговорил Анатолий.

— АЖИАМ! — пронеслось по бухте страшным мертвым голосом сверхъестественного существа.

Вокруг них что-то стало происходить: сначала они почувствовали движение воздуха, потом, словно кто-то заслонил небесное светило, и оно теперь своим призрачным светом освещало только небо. А потом вдруг со всех сторон, разом, сжимая круг, к ним начали приближаться призрачные тени. Эти тени были очень похожи на людей, только не живых, а мертвых, и их разлагающаяся плоть, источавшая из себя эфирные облака, складывалась в новые клочки плотного тумана.

— Это не туман был, это от мертвых газы! — закричал Игорь.

— Держись! — в ответ проорал ему Анатолий. Он уже что-то делал со своими руками, вроде пассы какие-то.

— Сюда, глупцы! — старческим голосом Аристотеля позвали их из глубины каменной гряды, что окружала пляж.

— Там Аристотель! Анатолий, давай скорее! — Игорь схватил за руку не сопротивлявшегося Анатолия и потащил на голос старика.

— Давайте! Скорее! — торопил их Аристотель.

— АЖИАМ!

— Мать твою! — перепугавшись, выругался Игорь.

— АЖИАМ! АЖИАМ! АЖИАМ! — И тут тени сошли за ними плотной стеной и, ускорившись единым потоком, набросились на них всей массой.

— ОМ АПАСАРПАНТУ ТЕ БХУТA, ЙЕ БХУТА БХУВИ САМСТХИТАХ, — неожиданно для всех низким голосом заговорил Анатолий. — ЙЕ БХУТA ВИГХНА КАРТAРАС, ТЕ НАШЙАНТУ МАМAДЖНАЙA.

Тени остановились, словно уперевшись в невидимую стену, а потом и вовсе отодвинулись.

— Скорее, скорее! — протягивая руки и помогая взобраться на скалу, Аристотель торопил их. Они, недолго думая, схватили его за руки и поднялись к проходу в туннель.

— Ну что, живы? — осведомился старик.

— Вроде да, — ощупывая себя, ответил Игорь. — Что это было?

— Это, милок, «Бортам» и его команда. Видали, какие они злые сегодня, учуяли, может, кого? — Старик вопросительно посмотрел на Анатолия. Игорь выглянул с возвышенности на пляж и увидел, что тени всё так же, застыв и словно дрожа от сопротивления, стояли в том же месте, куда загнала их молитва Анатолия. — Хорошо, что слова у тебя есть волшебные, — прокомментировал мантру Аристотель. — И хорошо, что капитана нет, а то бы не выбрались.

— Ну, что ж, учуяли и учуяли, что с того? Ты нас проводишь? — перевел тему Анатолий.

— Да понятное дело, что провожу, на кой вы мне тут сдались. Но тут вот какое дело, — старик хитро замолчал.

— Да, пожалуйста, лови ты свою «рыбку» сколько влезет — не жалко мне, — догадавшись, о чем хочет спросить Аристотель, ответил Анатолий.

— Ну, вот и хорошо, вот и ладненько, — потирая ладони, заулыбался старик. — Нам вот сюда, прошу. — Он рукой указал дорогу. — И не забудьте, когда вынесет, вслух сказать старику спасибо, я уж услышу.

— Куда вынесет? — не понял Игорь. И тут, словно неведомая и непреодолимая сила, подхватила его и понесла, растворяя в себе его физическую оболочку. Она пронесла его над Аристотелем, застывшим довольной улыбкой, над пляжем и мертвецами-тенями, уже не дрожавшими, над разбитым деревянным кораблем с переломанными мачтами, застрявшим пробитым бортом на скале, которая клыком торчала из волны прибоя. А потом его вихрем вынесло в светлый солнечный мир, знакомый ему мир детства, и после полумрака ночного пляжа, Игорю приходилось усердно щуриться, чтобы не ослепнуть от яркости дневного света. Через некоторое время ему показали городскую больницу, её штукатуренные серым цементом стены, окна, блестевшие холодной пустотой темных коридоров, разрушенные ступеньки парадного входа. И следом палату, белые простыни, медицинские приборы жизнеобеспечения и Свету.

Света, все такая же молодая и прекрасная, лежала укрытая белой простыней. Из её рта вилась кишкой искусственная вентиляция легких, а паутина электронных датчиков и трубок для физрастворов в венах рук обивала пространство вокруг неё.

— Она в коме, — оказавшийся рядом Анатолий прокомментировал состояние Светы. — Авария на пешеходном переходе. Она его переходила, когда водитель дорогой иномарки её сбил, не заметив. Водитель уехал, а она осталась лежать на асфальте. Свете вызвали скорую, врачи сделали все, что смогли, но, скорее всего, она останется такой до конца.

— Но как же так? — Игорь чувствовал, как подступившие слезы душили его. — За что?

— Ни за что. Это её судьба и ты ничего не исправишь. Хотя постой — ты можешь загадать желание.

Игорь замотал головой.

— Нет? Ну, как скажешь.

И их снова невидимая сила понесла дальше, пока они не оказались в том самом доме, откуда началось их путешествие на пляж.

ВОПРОС О ЖЕЛАНИИ

— Почему там, на пляже, она состарилась? Ты же говорил, что она желала вечной юности.

— Она для себя не состарилась и так же себя чувствует, как и тогда, когда загадывала исполнение. Света не хотела изменений, хотела быть вечной, именно такой, какой была тогда. И я исполнил. Хотя там, на пляже, для тебя она выглядит иначе, но это по-прежнему Света, только снаружи то, что было внутри. Она боялась старости, боялась изменений, боялась остаться одна и боялась быть матерью. Теперь ей нечего бояться, потому что все это я дал. Теперь у неё не будет старости, не будет ребенка, которого звали Егор,