Евангелие от Антона - Виктор Шмаков

Ладно бы, этими загадками в охотку профессора Духовных Академий занимались, решали бы эти теоремы, друг другу бы доказывали, кто более правильные ответы нашёл. Так ведь нет — этими «решениями» наших «духовных отцов» весь мир по религиозному принципу на части разделён. Даже и в одной–то вере бесконечное деление — католики, православные, старообрядцы, протестанты, лютеране, баптисты, адвентисты, меннониты, кальвинисты, пятидесятники, методисты, иеговисты, пресвитериане, евангелисты. Это ещё не считая массы мелких сект как бы христианского направления. В исламе тоже деление — сунниты, ханафиты, шафлиты, маликиты, ханбалиты, шииты, ваххабиты, исмаилиты, ибадиты (абадиты). А ещё иудаизм, а также восточные религии — индуизм, буддизм, даосизм, конфуцианство, брахманизм. Есть и такая религия, которая пытается всё это вместе собрать — бахаизм. И ведь все утверждают, что это именно они в истинного бога верят, правильно Священные Писания понимают. Ну, не дурь ли?

Ведь вот смотри. Если по религиозному, то все мы, все люди на земле, от одного праотца произошли, от Адама. Так, по крайней мере, утверждают все авраамические религии, признающие Ветхий Завет — иудаизм, христианство, ислам, вера Бахаи. Следовательно, и первородный грех у нас один и тот же должен быть, без всяких толкований каких–то «профессоров», если он, этот грех, есть, конечно. И только одно может быть понимание того, что же это есть такое — человек, как он пришёл в этот мир, зачем он здесь, куда потом уйдёт, в чём есть Высший Смысл этого. Ведь мы же все, по сути дела, братья и сёстры, сущность–то в нас одна и та же. Допустим, что в какой–то религии может быть заключено какое–то Духовное Учение, которое отвечает на все эти наши вечные вопросы. Но для одних и тех же по своей сущности людей такой истинной религией может быть только одна, единственная. Религий же и их всевозможных ответвлений — тьма тьмущая. Значит, все пастыри, проповедующие свои учения, кроме лишь одного из них, являются лжецами? Есть ли вообще среди них истинная? Как это определить, по каким критериям? Что ты мне на это ответишь?

Антон:

— Да, вопрос, как говорится в лоб. Дай собраться с мыслями… Если по логике, то ты, конечно, прав. Возможно, ты ожидаешь, что скажу: вот именно мы, наша Церковь в правильного–то Бога и верим. А вот не скажу я этого, поскольку и сам об этом немало думаю, и самого, иной раз, одолевают сомнения. Найти истинные ответы на вечные вопросы — это очень непросто. Может, наличие множества религий — это и есть результат этих поисков?

Артём:

— Это поп ли со мной говорит? Это же уже на ренегатство похоже. Ведь ты, выходит, признаёшь право на такие поиски. А должен бы сказать, что в Священных Писаниях все эти ответы уже и так давно даны.

Антон:

— Знаешь, Артём. Попав сюда, в эти обстоятельства, я чуть ли не впервые в жизни получил возможность мыслить свободно, говорить то, что думаю. В эти несколько дней немало размышлял о том, что же это со мной случилось, почему? Наказание? Испытание? Или это мне дана возможность осмысления чего–то, чего мы в суете и толкотне нашей жизни в том времени, в нашем будущем сделать никак не можем. То времени не хватает, то лень, то навязанные нам шоры и стереотипы мешают. А главное — мы там в этом и потребности–то как бы не ощущаем. Жизнь несёт нас в каком–то своём мутном потоке, барахтаемся, локтями друг друга пихаем, стараемся к какому–то берегу прибиться, кому–то это вроде как удаётся, но, на самом деле, этот берег зыбкий, или быстро же рушится, или потихоньку расползается, и вот человек опять в той же мутной воде, которая продолжает нести его в Лету. А там для всех один и тот же конец, забвение… И вот теперь, это реальное для нас осязание понятия времени, эта девятисот лет давности деревня, где живут по практически естественным законам бытия, позволили, да и заставили даже на многое посмотреть другими глазами.

Артём:

— Хорошо ты о нашей, той жизни сказал. Но сегодняшнюю, этого времени жизнь чрезмерно идеализировать не надо. И здесь хитрый стремится проехаться на простаках, имеющий власть — для себя её в полной мере употребить, склонный к порокам — этим порокам отдаться. Это здесь, в деревне, живя рядом с такими как Гордей или Фока, мы почти идиллию видим. А попади мы с тобой не сюда, а в Рязани в княжью ставку?.. Как–то у одного моего интернетовского знакомого, Валерия Волкова прочитал стихи, вот из них четверостишье:

И через год или десять приходит прозренье,

что по–другому уже, однозначно, не будет.

Просто абстрактный кошмар под названием «время»

болен конкретной чумой под названием «люди».

Антон:

— Да, пессимистично…

Артём:

— Стихотворение так и называется — «Абстрактно–пессимистическое».

20. О противоречиях в Библии

Антон:

— Но есть ведь ещё вот какой момент. Многим людям по жизни бывает нужно во что–то верить. Так человеку легче жить, психология у него такая.

Артём:

— С этим я совершенно и полностью согласен. Мало того, это не просто многим людям нужно, это нужно буквально всем. Даже не представляю человека, который мог бы вообще без какой–либо во что–либо веры обойтись. Только вот степень зависимости от веры у людей разная, так же как и степень критичности к этим верованиям. А ещё добавлю, что под «верой» и «верованиями» вовсе не обязательно имею в виду религию. Скорее даже наоборот, религия — это несколько отдельная статья, тут уже ближе вот именно к зависимости, к психологической зависимости. Это если касается человека. Если же говорить о роли религии для общества, то там ещё всё более серьёзней.

Вот вернёмся к разговору о язычестве. Что в нём плохого? Верят в своих домашних богов — в Овинника или Домового, молитвы им произносят, подношения дают — первый сноп, блинов положат. И ведь заметь — никаких посредников в виде попа, и целого института — церкви, общение напрямую происходит. А требования от этих богов какие? Чтобы снопы клали в порядке, чтобы овин протапливали когда полагается, в срок, в ветреную погоду топить нельзя, иначе пожар будет и так далее. И не заглядывали эти языческие боги под одеяло — «так что имеющие жён должны быть как не имеющие». Делали детей, когда хотели, в своё удовольствие. Вот же ведь какой иезуитский приём создатели религий придумали — объявили грехом совершенно естественные, «плотские» вещи, объявили добродетелью «укрощение плоти», ввели кучу ограничений и запретов. Выполнение которых для нормальной жизни, во–первых, абсолютно ненужно, во–вторых, очень затруднительно, потому что — противоестественно. Их особо–то и не соблюдают, даже те, что воцерковлённые. От этого, соответственно, опять же, во–первых, осознание собственной греховности, во–вторых, хотя бы даже в подсознании, но ощущение за религией её искусственности, лицемерия, лживости.

Для язычества характерно поклонение предкам, здесь люди обожествляются. Славяне говорят: «Боги наши — суть предки наши, а мы дети их». А что твоя, привезённая за тридевять земель религия? Человек — это раб Господень, рождённый с проклятием первородного греха. Подчиняться такой религии — мерзко, насаждать такую религию — подло.

Церковников спрашивают:

«В Евангелии от Луки (14:26) Христос говорит: «…если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестёр, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником». Это что же, Иисус призывает к ненависти, к тому же — к самым родным людям? И к самой жизни своей?».

Вообще–то, противоречий в Новом Завете много, кто–то даже подсчитал, что их около шестидесяти. В Ветхом же Завете их ещё больше. Не говоря уж о том, что Господь и Моисей там вообще изображены, по сути дела, тиранами и извергами. Верующие, в основной массе своей, из Библии читавшие разве что только Нагорную Проповедь, обо всех этих противоречиях или не знают, или и знать не хотят. Церковников же, Библию штудирующих, эти противоречия не смущают. Наиболее образованные из них как раз и должны заниматься тем, чтобы имеющиеся противоречия как–то толковать, находить им объяснения. Это их работа.

В спорах с критиками религии самый первый довод этих защитников такой: критика религиозных противоречий — это, видите ли, «агрессивная форма атеизма». То есть, церковники в споре с вами сразу же берут себе большую фору. Это вы не истину, значит, ищете и пытаетесь в чём–то разобраться, а всего лишь свою агрессивную атеистическую сущность проявляете.

Они ведь в «риторике» сильно преуспели. Например, другой, обезоруживающий вас довод: «Библия не есть истина, а лишь указание на неё». Вот теперь и поспорьте…

Или так. Есть научный факт, есть исторический, а ещё, оказывается, есть «факт веры». Вот я верю, и всё! А против веры какие могут быть доводы? И вера в доказательствах не нуждается! Если ей нужны доказательства — это уже не вера. На этом спор с вами окончен.