Улей. Книга 2 - Алекс Джиллиан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что ж полученные навыки здесь ей точно пригодятся. Правда, мылом унитаз она еще ни разу не чистила, но за неимением других вариантов, будет довольствоваться тем, что есть.
Переодевшись в чистую рубашку, Кая отдирает от пиджака рукав, и смочив в воде, натирает мылом. Затем, практически, не дыша, чтобы ненароком не заблевать тут все, берется за дело. Мерзко, противно до выворота кишок и слез из глаз, но через какое-то время за толстым слоем налета засохших нечистот появляется белый кафель.
— Диана, прекрати! — визгливые нотки в голосе матери, заставляют Каю отпрыгнуть от почти заблестевшего унитаза. — Ты не должна этого делать!
Снова это имя. Диана. Если мать помнит, как ее дочь звали до побега, то вряд ли забыла все остальное. Вопрос в том, как вытянуть из нее необходимую информацию?
— А кто должен? — выбросив грязную тряпку в урну, девушка поворачивается к матери лицом. — Ты видишь здесь уборщиков? Нет? Я тоже. Значит, поддерживать элементарную чистоту нужно самим. Нет ничего унизительного в том, чтобы немного замарать руки. От этого ни ты, ни я не умрем. Отравляющая вонь и плесень убьют нас быстрее.
— Ты никогда не должна забывать, кто ты, — лихорадочный блеск в глазах женщины и нервно сжатые кулаки приводят Каю в недоумение, но сказанная фраза дает надежду и необходимую зацепку.
— А ты еще помнишь, кто ты, мам? — девушка медленно сокращает расстояние между ними. — Почему ты назвала меня Дианой?
— Потому что я сама дала тебе это имя, — попятившись, испуганно шепчет женщина. На ее лице отражается глубокая растерянность вперемешку с необъяснимой злостью и раздражением. — Я больше ничего не скажу, — хрипло добавляет она. — Он сам тебе объяснит то, что посчитает нужным.
Кая поворачивается к раковине, долго и тщательно моет руки.
— Твое настоящее имя я могу узнать? Или об этом Кронос тоже запретил тебе говорить? — выдержав длительную паузу, Кая делает еще одну попытку пробить защитный панцирь матери.
— Мария. Меня назвали в честь твоей бабушки, — тихо отзывается она. Вернувшись за свой стол, женщина снова начинает сосредоточенно составлять фигуры из золотых шестиугольников.
— Бабушка жива?
— Не знаю. Для меня мои родители умерли.
— А твой муж? Твой первый муж, мой отец…Уильям. Кронос. — закрыв кран, Кая оглядывается через плечо.
Спина матери неестественно напряжена, руки застыли. Девушка с отчаянием понимает — она ничего не скажет. Нет никаких сомнений в том, что Кронос держит бывшую жену в страхе, тщательно промыв мозги и напрочь уничтожив психику. Он запрограммировал ее разум, установив определённые блоки, взломать которые будет очень непросто, но у них впереди много времени, чтобы попытаться вернуть матери настоящую личность, а не эту измученную марионеточную оболочку.
— Расскажи мне о нём. Что он сделал? Почему ты его так боишься? Зачем держит нас здесь?
Женщина не успевает ответить и вряд ли собиралась, что-либо ей рассказывать. В замке двери со скрежетом проворачивается ключ, и через мгновение в камеру заходит Кронос со своей проклятой тростью.
Глава 5.2
Уродливая вытянутая маска полностью скрывает лицо, черный смокинг, кожаные перчатки, подавляющая властная энергетика, от которой холодеет кровь. Заперев дверь изнутри, он убирает ключ в карман и делает шаг вперед. Резко развернувшись, Каталея вжимается задницей в раковину, в защитном жесте обхватывая дрожащие плечи руками. Девушка с изумлением наблюдает, как мама внезапно подскакивает с места и с неожиданной резвостью подбегает к Кроносу.
— Уилл, ты пришел! — Встав на цыпочки, она целует его в щеку, словно действительно рада его видеть. Девушку мутит от отвращения, в висках гудит пульс, горло перехватывает спазм. Это какой-то беспросветный безумный кошмар.
— Здравствуй, Мария, — он с нарочитой нежностью гладит ее по щеке, и лицо женщины озаряет щенячий восторг. Смотреть на это у Каи нет никаких сил. — Ты уже пообщалась с нашей дочерью?
— Ты обещал, Уилл….Ты дал мне слово, что Диана не окажется здесь, — бормочет мать, бегло взглянув на Каталею. В груди девушки разливается тепло, на глаза набегают слезы облегчения и благодарности за то, что безумие не лишило ее мать инстинкта защищать своего ребенка. Она все еще любима… Хотя бы один человек во вселенной не равнодушен к ее судьбе.
— Планы изменились, Мария. Пришло ее время воссоединиться с семьей, — ласково отвечает Кронос, приводя Каю в замешательство искренностью своего тона.
— Она ничего не знает и не готова… Ей тут не место, Уилл, — осторожно возражает женщина. Сломленная, проигравшая, но еще пытающаяся отстаивать, пусть так несмело, право дочери на жизнь.
— Возвращайся за стол, милая, — мягко отстранив Марию, Кронос переключает внимание на неподвижно застывшую девушку.
В прорезах маски мрачно сверкают светлые, почти бесцветные глаза. Их тяжелый пронизывающий взгляд замораживает, подавляет, лишает воли.
Парализованная страхом, не в силах разорвать зрительный контакт, Кая замирает, сердце бахает на разрыв, конечности немеют, язык прилипает к нёбу.
Страшный, опасный, расчётливый, беспощадный и очень умный.
Ее отец.
— Ты заслужила серьезное наказание, а получила бесценный дар, — холодно произносит Крон, шагнув в сторону девушки. Ее мать, понуро опустив голову, послушно плетется в указанном направлении, садится на стул и склоняется над незаконченной фигурой. — Тебе следует поблагодарить меня, Кая, — не дождавшись никакой реакции, он прожигает пчелку нетерпимым взглядом.
Девушка отводит взгляд, уставившись на бетонную стену за его спиной, на которой, помимо зеленящей и чернеющей плесени явственно видны глубокие полосы, похожие на рытвины от ногтей. Возможно, таким образом мама пыталась считать количество проведённых дней, что представляется Кае практически невозможной задачей. В камере без окон и с хаотично включающимся освещением нельзя определить даже время суток.
Кронос подходит еще ближе, заставляя каждый нерв девушки задрожать от ужаса и отвращения. Едкий запах меди врезается в ее рецепторы, вызывая головокружение
