Рай на краю океана - Сара Ларк

– Значит, вы хотите уехать? – В голосе Илейн слышались испуг и разочарование, несмотря на то что она старалась казаться безучастной.

Уильям пожал плечами.

– С неохотой, Илейн, с огромной неохотой. Однако центр овцеводства – это, конечно же, Кентерберийская равнина…

Флёретта улыбнулась ему. Она чувствовала странное облегчение.

– Может быть, я могла бы дать вам рекомендацию. У моих родителей большая ферма под Холдоном, и у них хорошие связи.

– Но это так далеко…

Илейн пыталась контролировать свой голос, но заявление Уильяма поразило ее, словно удар кинжала в сердце. Если он сейчас уедет, то, возможно, она никогда уже не увидит его… Илейн почувствовала, как кровь отлила от лица. Именно сейчас, именно он…

Рубен О’Киф отметил и вздох облегчения своей жены, и разочарование дочери. Дай Флёретте волю, и она немедленно запретила бы этому молодому человеку видеться с Илейн, хотя он не совсем понимал причины. До сих пор Уильям Мартин производил вполне достойное впечатление. Дать ему шанс остаться в Квинстауне – еще не значит согласиться на помолвку.

– Что ж… может быть, способности мистера Мартина заключаются не только в умении подсчитывать овец, – весело заметил он. – Как у вас с бухгалтерией, Уильям? В магазине не помешал бы человек, который избавит меня ото всей этой писанины. Но если вы, конечно, стремитесь сразу занять руководящую должность…

По выражению лица Рубена было понятно, что он считает это весьма маловероятным. Ни Гвинейра Уорден, ни другие «овечьи бароны» на востоке не ждут с распростертыми объятиями молодого нахала из Ирландии, который расскажет им, как управлять фермой. Несмотря на то что сам Рубен практически не интересовался овцами, он все же вырос в соответствующей обстановке и был неглуп. Скотоводство и содержание скота в Новой Зеландии имело мало общего с сельским хозяйством в Британии и Ирландии – Гвинейра Уорден не уставала об этом говорить. Даже ферма его отца была слишком мала, чтобы давать доход, а у Рубена, как бы там ни было, имелось в наличии три тысячи овец. У отца Гвинейры в Уэльсе не было и тысячи животных, и, несмотря на это, он считался одним из крупнейших скотоводов страны. Кроме того, Рубену не верилось, что Уильям сумеет держать в узде тех забияк, которые в Новой Зеландии работали скотоводами или стригли овец.

Уильям недоверчиво улыбнулся.

– Значит ли это, что вы предлагаете мне работу, мистер О’Киф?

Рубен кивнул.

– Если вам это интересно. Работая у меня бухгалтером, вы не разбогатеете, но опыта, без всяких сомнений, наберетесь. И если мой сын действительно начнет открывать филиалы в других небольших городах, то есть возможность получить повышение.

Уильям в принципе не собирался делать карьеру в качестве руководителя филиала в каком-нибудь захудалом городишке. Скорее он подумывал о том, чтобы открыть собственную сеть магазинов или вступить в эту семью через брак, если дела будут и дальше развиваться столь же успешно. Однако предложение Рубена было хорошим началом.

Он снова бросил на Илейн сияющий взгляд, на этот раз задержав его на долю секунды дольше, и она радостно откликнулась на его внимание, сначала покраснев, а потом побледнев. Затем Уильям поднялся и протянул руку Рубену О’Кифу.

– Я ваш! – веско произнес он.

Рубен пожал протянутую руку.

– За успешное сотрудничество. Это нужно скрепить еще одним бокалом виски. На этот раз местным. Вы ведь собираетесь задержаться в этой стране подольше.

Когда Уильям наконец собрался уходить, Илейн провела его на улицу. Окрестности Квинстауна сегодня казались просто чудесными: массивные горы в лунном сиянии и сверкающие на небе мириады звезд; река, в которой будто текло жидкое серебро, и лес, наполненный криками ночных птиц.

– Странно, что они поют при лунном свете, – заметил Уильям. – Такое впечатление, словно находишься в зачарованном лесу.

– Я бы не назвала эти крики пением… – В принципе, Илейн была не очень романтична, но старалась изо всех сил. Незаметно она взяла его под руку.

– Для их самок это самое чудесное пение, – заметил Уильям. – Дело не в том, насколько хорошо делаешь какое-то дело, а в том, для кого.

Сердце Илейн забилось быстрее. Конечно, он сделал это для нее! Только ради нее он отказался от хорошо оплачиваемой работы управляющего овечьей фермой, чтобы стать помощником в магазине ее отца. Она обернулась к нему.

– Вы не… я хотела сказать, это было совсем не обязательно, – неуверенно произнесла Илейн.

Уильям смотрел на ее открытое, освещенное лунным сиянием лицо, устремленное на него с выражением, в котором смешались невинность и предвкушение.

– Иногда выбора нет, – прошептал он и поцеловал ее.

Для Илейн в этом поцелуе взорвалась ночь.

Флёретта наблюдала за дочерью через окно.

– Они целуются! – заметила она и резко выплеснула вино в бокал.

Рубен рассмеялся.

– А чего ты ожидала? Они молоды и влюблены.

Флёретта закусила губу и одним глотком осушила бокал.

– Чтоб нам потом не пришлось об этом пожалеть…

Глава 4

Гвинейра МакКензи собиралась вместе с Курой присоединиться к грузовому транспорту Рубена О’Кифа и под его защитой добраться до Квинстауна. Багаж они могли погрузить на повозку, а сами ехать в легкой полукаретке. По крайней мере Гвинейра воспринимала это как самый приятный способ путешествия; внучка по этому поводу ничего не говорила. Кура по-прежнему относилась к путешествию в Квинстаун с почти тревожащим равнодушием.

Впрочем, корабль с поставками для Рубена заставлял себя ждать и отправление откладывалось. Очевидно, первые осенние шторма затрудняли мореплавание. Поэтому, прежде чем Гвинейра смогла выехать, состоялся перегон овец, что, впрочем, скорее успокоило, чем рассердило заботливого скотовода.

– По крайней мере моим овцам будет сухо, – шутила она, когда ее муж и сын закрыли последние ворота за вернувшимися отарами. Джек на этот раз снова отличился. Рабочие хвалили его, а мальчик только и говорил, что о лагере в горах и светлых ночах, когда он выбирался из спальника и отправлялся послушать птиц и разных ночных животных. А таких на южном острове Новой Зеландии было множество. Киви, эти поразительно неуклюжие птицы, считавшиеся символом поселенцев, тоже вели ночной образ жизни.

Джеймс МакКензи радовался тому, что застал Гвинейру, когда вернулся после перегона скота. И теперь оба были возбуждены, празднуя встречу. При этом Гвин снова заговорила о своей все возрастающей тревоге за Куру.

– Она по-прежнему бесстыдно водится с этим мальчишкой-маори, хотя мисс Уитерспун ругает ее за это. Когда речь заходит о приличиях, у нее глаза на затылке! А Тонга опять бродит по ферме, как будто она принадлежит ему. Я не должна показывать ему, что это приводит меня в бешенство, я знаю, однако боюсь, что по мне все видно…

Джеймс вздохнул.

– Судя по всему, тебе скоро придется выдать девочку замуж, и неважно за кого. От нее всегда будут неприятности. У нее это… Не знаю. Но она очень чувственная.

Гвин бросила на него негодующий взгляд.

– Ты находишь ее чувственной? – недоверчиво переспросила она.

Джеймс закатил глаза.

– Я нахожу ее избалованной и невыносимой. Но вполне могу предположить, что видят в ней другие мужчины. А именно – богиню.

– Джеймс, ей же только пятнадцать!

– Но развивается она с головокружительной скоростью. Она повзрослела даже за те несколько дней, что мы перегоняли скот. Она всегда была красавицей, но сейчас Кура красавица, которая сводит мужчин с ума. И она это знает. Причем насчет этого Тиаре я бы переживал меньше всего. Один из пастухов-маори, подслушавший их позавчера, говорит, что она обращается с ним, как с невоспитанной собачкой. Ни малейшего намека на то, что она делит с ним ложе. Мальчику завидуют, однако ему приходится кое-что выслушивать от Куры и других мужчин. Он будет рад избавиться от девочки. – Джеймс снова обнял Гвинейру.

– И ты считаешь, что сразу же найдется кто-нибудь другой? – неуверенно спросила Гвин.

– Кто-нибудь другой? Да ты шутишь! Стоит ей пальчиком поманить, как тут же выстроится очередь до самого Крайстчерча!

Гвинейра вздохнула и прижалась к нему.

– Скажи-ка, Джеймс, а я тоже была… хм… чувственной?

А потом наконец в Крайстчерч пришел грузовой транспорт. Возничие Рубена правили роскошной упряжкой тяжеловозов, запряженных в крытую брезентом повозку.

– Там внутри есть место, где можно спать, – пояснил один из возниц. – Если мы не найдем по дороге квартиру, то мужчины могут спать в одной повозке, а вторую мы оставим вам, мадам. Если вы готовы довольствоваться этим…

Гвинейра была совершенно не против. За свою жизнь ей доводилось ночевать и в менее комфортных условиях, и она уже предвкушала приключение. Поэтому она пребывала в наилучшем расположении духа, когда полукаретка, запряженная каурым жеребцом-кобом, тронулась за крытой повозкой.