Лола Роза - Жаклин Уилсон

— Перестань, Кендэл! — Я посадила его себе на бедро.

— Меня зовут Кенни! — прорыдал он.

— Бедный малыш, он не знает ни кто он, ни куда он идет. Зря ты ему заморочила голову с этой Австралией, — сказала мама.

— Я понимаю. Прости. Прости, Кендэл.

— Кенни!

— Нет. Уже не Кенни, — сказала мама, беря его лицо в ладони и глядя ему прямо в глаза. — Это не шутка, милый. Мы с тобой и с Джейни убежали. Убежали, потому что так надо. Потому что твой отец избивал меня.

— Потому что ты была плохая, — сказал Кенни.

— Мама не плохая, дурак. — Я тряхнула его за плечи.

— Не трогай его, Джейни. Он просто повторяет за отцом. Он не понимает, что говорит, — сказала мама. — Послушай меня, милый. Никто не заслуживает, чтобы его били. Ты не будешь никого бить, когда вырастешь. Ты хороший мальчик. А Джейни хорошая девочка, и я не могу допустить, чтобы вас били. Поэтому мы начали новую жизнь. Теперь нам надо ее устроить, правильно?

— Правильно! — Я подтолкнула Кендэла: — Скажи "правильно"!

— Неправильно! — фыркнул Кендэл в розовый мех моей куртки, но это он шутил.

В конторе он вел себя как овечка.

— Меня зовут Кендэл Удача, мне пять лет, — сообщал он каждому. Ресницы у него все еще были мокрые, на бледной мордашке застыло серьезное выражение.

И все улыбались ему и говорили: "Славный малыш!"

Жилье мы получили благодаря Кенни. Сперва мы очень долго ждали, потом женщина в очках стала записывать наши анкетные данные. Мама сначала держалась хорошо и отвечала четко и убедительно, хотя и покусывала время от времени свой большой палец. Но потом нас отвели еще в одну большую комнату, набитую ожидающими. Там мы снова целую вечность ждали своей очереди, чтобы мама повторила то же самое мужчине с бородой, заполнявшему другой формуляр.

Я знала, что мама не сумеет запомнить во всех деталях историю, которую сочиняла на ходу. Она очень старалась и тараторила все быстрее, чтобы поскорее добраться до конца, но сбилась, когда ее спросили, в какой школе мы учились. Она уже придумала какое-то название, и они его записали. Мама отчаянно пыталась вспомнить, на лбу у нее вздулась вена. Она умоляюще взглянула на меня:

— Джейни, скажи им, пожалуйста, как называлась твоя школа.

Джейни!..

Я скорее начала что-то говорить, но мужчина меня не слушал. Он отложил ручку.

— Джейни? — спросил он. — Я думал, тебя зовут Лола.

— Ее и зовут Лола. Джейни — просто такое домашнее прозвище, мы звали ее в шутку Джейни-Пейни, когда она была маленькая.

Видно было, что человек с бородой не верит ни единому маминому слову.

— Простите, миссис Удача, но у меня такое ощущение, что вы поскупились на правду в своем рассказе, — сказал он. — Некоторые детали у вас не сходятся. Вы должны быть с нами совершенно откровенны относительно ваших прежних семейных обстоятельств. Я не сомневаюсь, что у вас есть свои причины…

— Да, у меня есть, черт подери, свои причины, — сказала мама, вспыхивая. — Она расстегнула блузку и показала бородатому синяки, все еще лиловые, как фиалки.

— Мы сбежали от человека, который это сделал, ясно? Он и на свою дочь поднял руку — значит, его уже ничто не остановит. Я хочу начать новую жизнь и сделать, что могу, для ребятишек. Вернуться я не могу. Он нас убьет.

— Вы обращались в полицию?

Мама фыркнула:

— А что они сделают?

— Посадят его за решетку.

— Ага, на сколько времени? А его дружки? А когда он выйдет, что с нами будет?

— Я понял вас, миссис Удача. Да, я представляю себе…

— Ничего вы не представляете. Можете заткнуть себе свое понимание в задницу! — сказала мама, вставая. — В общем, теперь вы, надо думать, не будете подыскивать нам жилье?

— Оскорбления, конечно, не способствуют решению вопроса. Я все же попытаюсь вам помочь, но не ждите от меня чудес. Я поставлю вашу семью на очередь.

— А пока очередь не подойдет, нам что делать — сидеть полгода в канаве? — Мама обозвала его очень-очень грубым словом и встала: — Пошли, дети, нечего зря время тратить.

Кенни взглянул на свои руки. Потом на стул, на котором сидел. Потом под стул. Рот у него стал как щель почтового ящика, и он заревел.

Он ревел и ревел. Я взяла его на руки — это не помогло. Его взяла на руки мама — он не утихал. Женщина в очках принесла ему печенье — это его тоже не остановило.

— Что с ним? — спросил бородатый мужчина.

— Он больше не может. — Мамин голос перекрыл рыдания Кенни. — С него хватит. Мы уже неделю в бегах. Я обещала, что сегодня у него будет дом. Он хочет наконец почувствовать себя в безопасности.

Все засуетились вокруг Кендэла и смотрели на бородатого, как будто он нарочно терзает моего маленького братика. К счастью, Кендэл рыдал так отчаянно, что не мог перевести дух и объяснить, в чем дело.

— Что ж, мы вас, наверное, можем перевести в категорию "критическая ситуация". Там есть одна свободная квартира. Не то чтобы очень хорошая, и внешний вид оставляет желать… Но если рассматривать ее как перевалочный пункт…

Мы получили ключи от квартиры тут же — из рук в руки. Нужно было скорее уводить Кенни, пока он не начал объяснять про Джорджа.

Всю обратную дорогу к метро мы всматривались, не мелькнет ли где-нибудь войлочный плавник, но безрезультатно. Наверное, он остался в поезде.

Мама вернулась с Кенни в отель, чтобы поблагодарить толстую горничную и забрать наши вещи, а мне незаметно сунула в ладонь три пятерки. Объяснений не требовалось. Я бегом домчалась до аквариума, попросила, чтобы меня пропустили в сувенирный магазин, и купила Джорджа Второго.

Глава седьмая

Наша новая квартира

Наша новая квартира занимала второй этаж маленького, сырого эдвардианского дома; крыша была затянута брезентом, а палисадник зарос крапивой. Входная дверь покривилась, так что пришлось поднажать на нее плечами. Холл был так завален бесплатными газетами и рекламными листовками, что мы разбрасывали их ногами, как осенние листья.

Квартира состояла из гостиной с кухонным уголком, маленькой спальни и ванной комнаты с душем, умывальником и туалетом. Стены были грязновато-белого цвета, как свернувшееся молоко, с черной плесенью по углам. Деревянные подоконники облупились и подгнили от сырости. Ковролин в гостиной был весь в пятнах. В углу примостились грязная плита и холодильник, но мебели никакой не было.

Мы с мамой и Кендэлом обошли квартиру кругом. Потом еще раз.

— А где же всё? — спросил Кендэл.

— Хороший вопрос! — По маминому виду похоже было, что она вот-вот расплачется.

— А где же всё? — сказала я поспешно, передразнивая Кендэла.

Мама нахмурилась было, но тут до нее дошло.

— Хороший вопрос!

— А где же всё? — хором пропели мы с Кендэлом.

— Хороший вопрос! — сказала мама.

Мы носились по квартире и повторяли этот сумасшедший диалог во все более быстром темпе, пока слова не превратились в бессмысленную скороговорку. В конце концов мы свалились на пол хохочущей куча-мала.

— Ой, дети, вставайте скорее, тут так грязно! — сказала мама с гримасой отвращения. — Надо пойти купить моющего средства для ковров, и прорву «Кометы», и три щетки. А потом мы еще купим краски и покрасим стены в яркий цвет. Ты какой предпочитаешь, Лола Роза?

— Лиловый!

— Лиловый? Что ж, пропади все пропадом, пусть будет лиловый. У нас будет лиловая спальня, лиловая кровать, пол, ковер, занавески. Мы можем даже тебя покрасить с ног до головы в лиловый цвет, если тебе так хочется.

— И гостиная тоже лиловая?

— Нет, теперь моя очередь. Гостиная будет черно-белая, страшно стильная, белые стены, черная кожаная мебель, а. на полу ковер под шкуру зебры. И я лежу на этом ковре в черном пеньюаре… А?

— И сосешь белые леденцы в черную полоску! Кендэл, а ты выбирай краску для ванной. Как насчет цвета морской волны, как в твоем кошмарном акулятнике? А вместо ванны мы купим большой стеклянный аквариум, и ты будешь там плавать с Джорджем.

— Не морочь ему голову, — сказала мама. — Кендэл, она просто шутит.

— А моя лиловая спальня, мама? Это тоже шутка?

— Нет-нет, детка, мы правда наведем марафет в этой дыре, я тебе обещаю. За расходами не постоим. В разумных пределах, конечно.

Нам сказали, что есть такие специальные благотворительные магазины, где нуждающиеся могут получить любую мебель почти задаром. У мамы было еще полно лотерейных денег, но она уже не относилась к ним так беспечно. Сперва мы все-таки посмотрели мебель в обычных магазинах, но кожаный гарнитур из дивана и двух кресел стоил три тысячи фунтов.

— Пропади они пропадом! Посмотрим, что там в этой благотворительности. Если у них только старая рухлядь с клопами, так мы просто скажем "нет, спасибо", правда? — сказала мама.

Но говорить пришлось только "да, пожалуйста". Мы нашли даже черный кожаный диван. Конечно, он был не новый, и кожа местами треснула, но смотрелся все равно отлично. К нему мы подобрали два почти одинаковых черных бархатных кресла и пушистый ковер, который после основательной чистки оказался белым. Двуспальную кровать мы тоже там получили, правда, мама купила к ней новый, с иголочки, матрас — она сказала, что не может спать на чужой постели. Еще она купила лиловое покрывало, чтобы меня порадовать, и целый день красила стены в лиловый цвет.