Злой рок Сейшельських островов - Марина Белова

– А там, наверху, кричали?

– Почему кричали? Возмущались. Типа, разве мы с вами знакомы? Да я вас в первый раз вижу!

– И это все покойник говорил?

– Тогда еще не покойник, – поправил меня одессит.

– А что второй?

– Того, что в друзья к покойнику набивался, я не слышал. Должно быть, он что-то говорил, но тихо. А тут птички поют, бабочки крыльями скрежещут, сверчки там разные… Симочка, ты второго слышала?

– Миша, что ты ко мне пристал? Лучше спроси, почем эта желто-розовая хрень и с чем ее едят, – Симочка указывала пальцем на экзотический фрукт, который соседствовал с кокосом. Она даже взяла его в руки, чтобы понюхать. Очевидно, запах плода не впечатлил ее, и она положила его на место.

– С хреном едят! – не растерялся Миша. – Давай маме возьмем? – предложил он и тут же был сражен разгневанным взглядом супруги. – Как хочешь. Так ты слышала, о чем наверху говорили?

– Сокровище мое, ты так сопел в свои две дырки, что я и первого не слышала. А тот, второй, вообще молчал.

– Ясно, она всегда на слух жаловалась, – пояснил нам Миша и добавил: – Какой с нее спрос?

– Понятно, – кивнула Алина. – Может, вы видели, как эти двое спускались?

– Не видели, меня Симочка, практически сразу потащила дальше. Ей разве есть дело до моих больных мозолей?

Если бы не Симочка Миша еще бы час разглагольствовал о своих больных мозолях. Честно говоря, его многословие стало раздражать. Я была благодарна женщине, которая, оборвав свое «сокровище» на полуслове, утащила покупать маме подарок.

– Ты думаешь, Бабенко разговаривал с Кудрявцевым? – спросила меня Алина, когда мы вышли с гудящего, словно пчелиный рой, рынка.

– Какой смысл Бабенко отказываться от знакомства, если как минимум еще два человека знают, что он знаком с Кудрявцевым?

– Не знаю, может, они общались очень давно? И он забыл его лицо? Я вообще тебе скажу, группа собралась еще та. Все держаться друг от друга на расстоянии.

– Что есть, то есть. Обычно за границей соотечественники в кучу сбиваются. Так надежнее, веселее, а эти как тараканы разбрелись по норам.

– А я вот наберусь наглости и спрошу у Кудрявцева, – решительно заявила Алина, – не думает ли он помочь с транспортировкой тела соотечественника на родину. Я даже не буду его спрашивать, знаком ли он с Бабенко. Просто намекну ему, что должок у него есть перед семьей Павла Алексеевича. Пусть Кудрявцев знает, что нам многое о нем известно. Если начнет юлить, отстраняться – сам себя и выдаст.

– Тогда лучше с начала «подъехать» к его жене, Раисе Антоновне. Она точно будет защищать мужа, попытается выставить Бабенко в неприглядном свете.

– Кудрявцева может не знать обо всех конфликтах мужа.

– Попробовать-то можно?

Наши мнения разделились, но, немного подумав, Алина предложила компромиссный вариант:

– А если нам к этой семейке подойти с разных сторон? Я беру на себя Ивана Петровича, а ты пытаешься все вытянуть из Раисы Антоновны.

Глава 6

Таксист Джон еще повозил нас по городу. Мы посетили парочку магазинов, полагаю, что они принадлежали знакомым нашего водителя. Это стало понятным, когда Джон просил хозяина сделать для нас скидку и при этом двусмысленно улыбался, подмигивая одним глазом. Скидку нам сделали, но не такую ж и большую. Если бы Алина стала торговаться, она бы опустила цену на половину. Увы, в данный момент ее голова была занята мыслями о покойном Бабенко и о предстоящем разговоре с Иваном Петровичем Кудрявцевым.

В отель мы вернулись к вечернему открытию ресторана. У нас уже был план, с чего начать беседу с супругами Кудрявцевыми. Загвоздка состояла лишь в том, как разбить на время парочку. Ничего путного в голову не приходило, но Алина не унывала, полагаясь на экспромт.

– Не всегда же они вместе ходят! Захочет Раиса Антоновна в туалет, не пойдет же Иван Петрович за ней? Не пойдет! Ты перехватишь Раису Антоновну, а в этот момент я сцапаю ее мужа.

– А это обязательно перехватывать Раису Антоновну в туалете?

– Нет, можешь окликнуть ее на выходе, – немного подумав, разрешила Алина. – А я пока ты будешь ее ждать, уведу в сторону Ивана Петровича.

Дети, не заходя в номера, побежали ужинать. Мы с Алиной, договорились, отнести покупки в бунгало, а после встретиться на главной аллее. Пока я шла к себе в номер, по пути мне встретились несколько человек из нашей группы. Собственно, группы как таковой не было, просто я так называла всех тех, кто летел с нами в одном самолете.

«Значит, с экскурсии люди уже вернулись», – подумала я, раскланиваясь с Николаем Павловичем Коровиным. Мужчина торопливо шел мне на встречу, спеша в ресторан на ужин. Он кивнул мне и … не более того.

«Хотя бы для приличия улыбнулся», – отметила я.

С момента последней нашей встречи, в холле гостиницы, Коровин практически не изменился. Все тот же льняной костюм, та же белая рубашка и тот же отвратительный запах зубного эликсира. Только вместо туфель – вьетнамки, которые никак не подходили к выбранному стилю одежды. У меня даже сложилось впечатление, что Коровин случайно их одел, не задумываясь над своим внешним видом – сунул ноги и пошел. Шагал он с отрешенным видом, словно в уме что-то для себя решал. Мне даже подумалось, что он меня даже не узнал, а кивнул в ответ чисто машинально.

«Наверное, на яхте укачало, когда к острову плыли», – к такому выводу пришла я.

Побросав пакеты с сувенирами в прихожей домика, я побежала обратно. Алина тоже не задержалась.

– Ищем и пасем, – напутствовала она меня перед входом в ресторан.

Ресторан был на половину заполнен людьми. Кудрявцевых еще не было. Я и Алина выбрали столик в углу, откуда открывался полный обзор зала. Аня, заметив меня, помахала рукой. Дети не особенно расстроились тому, что их мамочки сели отдельно от них. По-моему, Аня даже обрадовалась – я не буду заставлять ее есть овощи вместо пирожных.

Еще раз пробежав взглядом по лицам сидящих в зале, я увидела Коровина, он сидел в одиночестве. Ужинали Хрящев, Коломиец и Ярцев – и все по отдельности.

«Зачем было приезжать, чтобы скучать поодиночке?» – в который раз удивилась я.

В ресторан вошли Алена и Поль. Заметив нас, они направились прямиком к нашему столику. Тень недовольства пробежала по Алининому лицу.

– Надо как-то от них поскорее отделаться. Вот-вот должны появиться Кудрявцевы, – процедила она сквозь зубы.

– Привет, вы уже вернулись с экскурсии? – спросила я, когда Поль и наша секретарша нависли над нашим столом. Оба смотрели на меня и Алину и почему-то молчали.

Алина скривила лицо.

– Как я устала. Солнце здесь просто дикое! Оно так изматывает. Голова раскалывается, а тут так шумно. – Алина надеялась, что Алена и Поль поймут, к чему она клонит, и найдут себе другой столик. Благо свободных мест хватало.

– А у нас еще одна неприятность, – вздохнула Алена.

– У кого «у нас»? – равнодушно спросила Алина, усиленно растирая виски. – Как же голова болит!

– Кудрявцев на экскурсии умер.

– Как умер?! – воскликнули я и Алина в один голос.

Алина бросила растирать виски.

– Почему умер? Зачем умер? Тоже со скалы упал?

– Нет, скорей всего сердечный приступ. Жена Кудрявцева сказала, что у ее мужа было больное сердце. Хорошо, что мы догнали группу на пристани, Поль как чувствовал, что нужно быть на катере.

– Он знал, что Кудрявцев умрет? – насторожилась я.

– Нет, конечно. Как он мог об этом знать? Он просто не был уверен в Кристиане. А тот и впрямь, хотел уехать без Кудрявцевых, мол, на другом катере доберутся. А Поль напомнил о вчерашнем случае и пошел искать Кудрявцевых – и нашел. Иван Петрович уже мертвый лежал, а Раиса Антоновна над ним рыдала. Все в шоке. Вторая смерть за два дня. Вот не повезло людям.

– Не повезло, – повторила я за Аленой.

Алена с Полем сели за отдельный столик. Есть расхотелось. Отодвинув от себя тарелку, я спросила у Алины:

– И что ты по этому поводу думаешь?

– Что? Я думаю, что там, в морском заповеднике, рядом с Бабенко был Кудрявцев. Кто знает, чем закончился их разговор на повышенных тонах? Возможно, именно Кудрявцев столкнул Бабенко с камней. Необязательно намеренно. Впрочем, Бабенко мог пятиться и оступиться. Но факт, что Кудрявцев переживал, и очень сильно. Сердце не выдержало. В результате – сердечный приступ, который привел к смерти.

– Складно. Наверное, все так и было. Нужно зайти к Раисе Антоновне, чисто по-человечески выразить ей свои соболезнования. Может, помочь ей надо. Да просто посидеть с ней. Первые дни одиночества наиболее мучительны.

– Пошли, – Алина поднялась из-за стола. – Заодно и спросим, из-за чего так переволновался ее муж.

– Алина, – покачала я головой, – в тебе нет ни грамма сострадания. В такую трагическую минуту допрашивать человека?

– Ничего подобного! Я просто дам ей выговориться! – загадочно улыбнулась Алина, как будто уже знала о том, как пойдет разговор.