Мастер дымных колец - Владимир Хлумов

- Завтра меня уже не будет.

- Так, бежишь!

- Нет, у меня командировка. Сегодня вечером уезжаю.

- Вечером, - грустно повторила Марта. - Ох, Шалопут, Шалопут, уволят меня с работы как злостную прогульщицу, и муж бросит. Ладно, когда?

- Я сейчас за билетами, - он посмотрел на часы. - Приходи к двум.

- Ладно, буду в три.

Сергей Петрович долго слушал телефонные гудки, обдумывая создавшееся положение. Сергей Петрович, изощренный аналитик, то, что называется сухой ум, или светлая голова, вдруг резко нажал пальцами на рычажок и услышал "чик-чирик". Муж нанимает частного агента следить за проделками жены, подытожил любовник-конспиратор. Он поймал себя на том, что совершенно равнодушно произносит, хотя бы и в мыслях, слово "любовник". Мысль делить женщину с кем-то другим, пусть он даже законный супруг, глубоко противоречила его природе, а если взглянуть в недалекое прошлое, то вообще само появление ее казалось невероятным. Он попытался вспомнить себя в более молодом и наивном возрасте. Неужели это было с ним, неужели он был так непримирим, так прямолинеен?! Перед ним возникла еще одна щемящая картина - двое сидят на последней ступеньке лестницы, уходящей в воду, и болтают ногами в теплой, как парное молоко, воде. В сиреневом небе, залитом огнями многомиллионного города, висит полная луна и с высоты наблюдает, как круги от их ног ломают перевернутое изображение старой крепостной стены. Сергей Петрович отогнал юношеское воспоминание, но оно опять явится к нему ночью, когда он, утомленный картежной игрой, уснет в купейном вагоне пассажирского поезда.

А пока он вернулся к дню сегодняшнему, быстренько привел себя в порядок и отправился покупать билет, который позволит осуществить намеченное им мероприятие. Выходя из темного подъезда, он подвергся внезапному нападению яркого солнечного света вкупе с теплым свежим воздухом и не заметил, как вслед за ним появился сосредоточенный молодой человек. Не заметил он его и позже, когда стоял на перроне наземной станции метро и наслаждался живописными кручами левого береге и трехступенчатой белоснежной колокольней бывшего мужского монастыря, где он прогуливался вчера по аллее, усыпанной багровыми листьями и блестящими орехами. Он думал о том, что лет пятьдесят назад по этой аллее гулял писатель Бездомный, который всю юность прожил в Южном городе, а желал жить в столице. Он часто вспоминал судьбу ее основателя, который лет восемьсот назад свою жизнь положил на то, чтобы жить в Южном городе, бывшем тогда столицей, истратил силы и здоровье, основал по пути не один город, в том числе нынешнюю столицу, и наконец достиг своей цели, умер-таки в Южном городе его главным правителем.

Изнемогая от духоты в железнодорожной кассе, что на улице Основоположника, он не обратил внимания на то, как ненавязчиво разглядывает его гражданин, занявший за ним очередь. Да и потом, на городском рынке, напротив кафедры, покупая роскошные осенние георгины, он мог бы легко рассмотреть открытое волевое лицо преследователя, на котором еще не было и следа морщин - этих шрамов борьбы человека с самим собой, впрочем, не было пока и шрамов иного рода.

Домой Сергей Петрович вернулся с букетом и полной сумкой различных вкусных вещей. На пороге его встретила Марта и они обнялись, будто не виделись тысячу лет. В этот день она была внимательнее обычного, не шутила, не смеялась, не называла его Шалопутиком, а только Шалопутом, не приставала к нему с вопросами, где он работает и почему у него, бобыля, целая трехкомнатная квартира, а у них с мужем, ответственным работником, всего две комнаты. Она осторожно заглядывала ему в глаза, пытаясь выведать в них что-либо существенное или определить, правда ли он едет в командировку, а не так просто сбегает от нее подальше. Но в маленьких Шалопутовых глазках кроме нежности никакой особой информации не содержалось. Впрочем, для нее и это было не так мало. Она любила его, потому что он никогда по большому счету не врал, потому что был ласков с ней, потому что она чувствовала, что нужна ему, и наконец еще потому, что Шалопут был человек необыкновенный. Зашивая ему надорванный рукав вельветового костюма, Марта спросила:

- Ты знаешь, что я на работе сказала?

Он вопросительно кивнул.

- Сказала, что необходимо выполнить деловые поручения мужа.

Шалопут нахмурился. Он не любил слушать про мужа, сам никогда не упоминал о нем и ей не позволял насмехаться. Но сегодня, быть может, впервые заговорил о Караулове. Да и то сказать, повод был из рядя вон выходящий. Они обсуждали вопрос и с той, и с этой стороны, но к единому мнению не пришли. Шалопут всячески успокаивал ее, говорил, что все выяснится самым что ни на есть обычным образом. При этом он старательно обходил вопрос о том, кто же Караулова запер в клетке. Видно, не знал ответа.

8

- Хорошенькая, - подытожил наблюдения сцены прощания проницательный человек с тараканьими усами. - Ваша жена?

- Да, - нехотя соврал попутчик, всем своим видом показывая, что не намерен завязывать разговор.

Перрон с возрастающей скоростью уносился направо, туда, где в грязном оконном пятне таяли провожающие, носильщики, буфеты, напичканные крутыми холодными яйцами в целлулоидных пакетах, лампы дневного света и круглые вокзальные часы марки МЧЗ. Необщительный гражданин облегченно вздохнул, впереди у него - двенадцать часов беззаботной жизни, когда не нужно принимать никаких решений, можно расслабиться, просто глядеть в окно. Он полностью передоверил себя машинисту - добровольному узнику стального пути и железнодорожного расписания. Он редко ездил и потому любил это делать. Предпочитал поезд самолету, потому что так дольше, купе - плацкарту, молчание - разговору. Но ему сегодня явно не повезло. Стоило ему поверить, что его оставили в покое, как над ухом послышалось:

- Мряка.

Гражданин с ненавистью посмотрел на соседа с тараканьими усами, так нагло перевравшего смысл происходящего за окном. На него глядели веселые добродушные глаза.

- Константин, - представился тот и протянул руку.

- А подите вы к черту, Константин, - отослал неразговорчивый и попытался пройти мимо протянутой руки.

- О, веселый человек попался, - обрадовался Константин. - Я люблю веселых, от них скорость прямолинейного движения возрастает.

Веселый гражданин насупился и, пожимая руку, представился:

- Иероним.

- Тот самый? - удивился Константин.

- Тот самый, - подтвердил Иероним.

Супружеская пара, разместившаяся в купе, с испугом наблюдала за необычным знакомством. До этого они успели уже развернуть на купейном столике бумажные свертки с провизией, и теперь из газет и журналов выглядывали коричневые куриные ноги, головки репчатого лука и чеснока, аппетитные колбасные кольца, бутылочка кефира и еще многое другое. Все это поедал бледный щуплый парнишка, а его пухленькая розовощекая женушка с какой-то обреченной покорностью намазывала, обмакивала, солила и подсовывала новые и новые куски. Когда один гражданин послал другого к черту, кормежка прекратилась и супруги стали напряженно глядеть в коридор. Константин приветливо улыбнулся попутчикам и, показывая на стол, спросил:

- А что у вас портрет уважаемого человека объедками заплеван?

Супруг побледнел еще сильнее, а супруга приоткрыла розовый ротик, как это делают женщины на картинах Рубенса.

- Приятного вам! - пожелал Константин и захлопнул дверь. - Пойдемте в ресторан, - предложил он тут же Иерониму.

Иерониму понравилась нагловатая веселость гражданина с тараканьими усами, и он согласился.

- Вы знаете, кто я? - спросил Константин, допивая ресторанный портвейн. - Я - герой нашего текущего времени, великий комбинатор в своем роде. - Он полез в карман и достал нераспечатанную колоду карт. - Вот новенькая колода, еще не залапанная, не крапленая, в ней тридцать семь карт, тридцать шесть обычных шестерок, семерок, валетов, в общем, организованное население, я бы даже сказал, некая тайная организация с одним жестоким законом, законом всеобщего битья, а именно: тузы бьют королей, короли, извиняюсь, дам, дамы управляют валетами, валеты шпыняют десяток, а больше всех достается шестеркам, они даже не пешки, те хоть могут пробиться в ферзи, а шестерки - единственное, чего могут, так это подставить свои голые зады под розги любой вышестоящей инстанции. Имеются, конечно, различные масти, имеются и козыри, везунчики, те, которых вытащили перед игрой и раздали по рукам. Счастье козырей не постоянно. Но есть одна карта в этой колоде волшебная, - Константин цыкнул зубом и подергал себя за правый ус, будто проверяя, хорошо ли он прикреплен, любимейшая моя карта, называется джокер. Придет такая, сердце сладко замирает. Я его всегда спрячу подальше, за даму какую-нибудь, чтобы партнеры не подглядели, потому что великая карта джокер. Вот джокер-то все и решает, потому что он стоит, извиняюсь за каламбур, вне закона битья, он парит над фатализмом действительной жизни, он тебе и десятка, и туз, великий оборотень, призрак, приносящий конкретное счастье конкретным людям.