Внутренности и внешности Бразилии. Или - Попутчик. - Георгий Стенкин

*Кто-то мне шептал на ухо: «Услышь меня…»

*Звучит латинская перкуссия. Чередуются картинки с изображением фантазий на тему звуковых галлюцинаций…

Я слышу…

Звук шёл отовсюду. Не так как в Dolby системе, по семи каналам, нет. Сразу – со всех сторон. Окружал тебя…

Гу-уу-мбэ-дуу-гааам-рдуу-ооо-эээ-э…

Нежная, жалобная песня маленькой куропатки, называемой инамбу, дрожала в воздухе и заставляла меня забывать жуткие звуки лесных и речных зверей. Эта влюбленная птичка звала свою подругу (или друга), и где-то далеко в лесу раздавался ответный зов. Казалось, однако, что никогда не удавалось им встретиться, так как после короткого перерыва они снова возобновляли нежную перекличку. Нежно, ласково, настойчиво – но безрезультатно. А любовь ли это?

Но…

Сперва, раздавалось одиночное кваканье, постепенно к нему примыкали другие, и вскоре от громкого пронзительного кваканья дрожал тихий, насыщенный парами воздух. Эти звуки напоминали мне шум на металлургических заводах от пневматических молотов, вбивающих заклепки в стальные брусья. Земля – начала сотрясаться от этих ухающих взрывов…

Ваа-каа-ухх-кааа-аапп-вааа…

Нас бросили! Мы гниём в болотах! Но – берегитесь нас!

Вдруг!

Раздался страшный рев, доносившийся из глубины леса. Казалось, это были смешанные крики какого-то огромного быка и напавшего на него ягуара. Будто – идёт битва. Страшная битва – противоборство. Один – нападал и рычание перемежевалось с восклицаниями боли, другой – защищался и в ожесточении издавал устрашающие звуки…

Грр-хмм-ооо-тамм-маам-дрр-имиу-ррргхх…

Но это – всего лишь обезьяна-ревун. Он сидит часами в одиночестве на верхушке дерева и испускает эти ужасные звуки, заставляющие каждого останавливаться и разводить костер для самозащиты. Тоскует, бедолага…

А тут – думай, что там такого смертельного происходит? Кричишь – каждый день, о своей боли, о своей битве, так образно и ярко. А тебя – только пугаются и страшатся…

Со стороны реки доносились жуткие звуки, как будто какое-нибудь огромное животное задыхалось в иле и в предсмертной судороге ловило воздух. Медленно, тягуче – погибало, но хотело жить…

Даже звери пугались этих звуков и шарахались в сторону, как бы боясь, что какая-то неведомая сила потянет их в эти мрачные воды. То был крик аллигатора. Западня. Ловушка для безбоязненных и лихих…

Ооох-хоо-пуу-пу-ааа-шмо-шмо-ззз…

Внезапный треск, когда на землю падает огромная ветка или высохший лесной гигант – выстрелил как из пушки. Метеорит упал? Бомба взорвалась? Светопреставление…

Помните! Даже гиганты – падают. И падают – с гигантским грохотом.

Свиии-кхаа-рдж-ааммм…

А! "Матерь луны", как называют индейцы лесную сову. Запела, свою унылую меланхолическую песню. Эта песня состоит из четырех нот в мажорном тоне; затем наступает короткая пауза, длящаяся лишь несколько секунд, за которой следуют другие четыре ноты в соответствующем минорном тоне. Немного погодя слышатся последние две ноты в минорном тоне, и потом все стихает. При первых четырех нотах испуганно прислушиваешься, думая, что какое-то человеческое существо, попавшее в беду, жалобно зовет на помощь, но зовет с такою тоской, будто у него не осталось никакой надежды на спасение. Прислушиваясь дальше, слышишь четыре последующие меланхолические ноты, звучащие как предсмертные муки, а финальные две ноты после короткого интервала кажутся рыданиями страдальца, испускающего свой последний вздох. Эта песня так тосклива и безотрадна, что даже при воспоминании о ней сжимается сердце, и тот, кто ее хоть раз слышал, с радостью отдаст все, чтобы только не слышать больше этого терзающего душу рыдания.

А-о-а-о и-и-е-е м-м… А-о-а-о и-и-е-е м-м…

Ну и попугаи! Куда же без вас! Вам нужно всё обсудить, поделиться всеми новостями, передразнить всех и вся. Болтуны!

Вообще, характер и назначение музыки у животных и насекомых более однородны, нежели строение и расположение приспособления, которым она производится…

Цикады…

Лесной сверчок производит очень громкие и не лишенные мелодичности звуки, которые значительно громче и необычнее, чем все слышанные когда-либо мной из производимых насекомым звуков. В Бразилии сверчка называют «танана» за его музыку, представляющую собой резкое и звучное стрекотание, которое напоминает звуки та-на-на — та-на-на, следующие с небольшими перерывами.

…

А вот там, почему-то создаётся ощущение пустоты. Тишины. Молчания. Затишья. Погребения…

Опять – козни Леса.

Там есть звуки. И их – совсем не меньше чем тут, на окраине. Постоянные шорохи, треск раздираемых лиан и тел животных, переговоры птиц, улюлюканья обезьян, сосредоточенное шуршание мириад муравьиных армий, спешащих на очередной разбой и сметающих на своём пути всё живое и неживое, победные рыки и страдальческие всхлипывания, испуганные взвизгивания…

Но это всё – как-то приглушалось, видимо – резонировал своеобразный купол из высоченных деревьев, и звуки метались между стволами, между гигантскими листьями, переплетениями ползущих ветвей, и гасли…

Мы – сейчас не об этом…

Для нас – суета, совсем не суетна…

Или – Лес подавлял их? Заставлял звучать в своей партитуре? Режиссировал и дирижировал? Даже ревун, заткнулся – до вечера. Да…

Лес – манил, звал…

У меня тут тихо, не бойся, пойдём, пойдём…

Поо-ооо-йедее-ёммм. Пой-дёёём-ммм.

СВОИМ ЗРЕНИЕМ.

*Когда уже почувствовал, услышал. То остаётся только увидеть, чтобы начинать понимать…

*Звучит латинская перкуссия. Чередуются картинки с изображением фантазий на тему зрительных галлюцинаций…

Я вижу…

Да вижу я, вижу. Я всё вижу.

Их было – четырнадцать. Восемь, три и шестнадцать.

Четырнадцать уровней.

Восемь видимых диапазонов.

Три оттенка яркости.

И – шестнадцать вариаций сопоставления.

Иерархия монстра…

И мой свет – начал меркнуть. Это – уже было слишком…

Сначала – природа пробивалась ко мне через ощущения, потом – через слух, и вот теперь – через зрение. Неужели мы, конечный продукт развития всего живого на земле, разумные, так нуждаемся во всех этих каналах восприятия? Мы же можем мыслить, анализировать…

Но приходится – ещё и чувствовать.

Ох уж эта мне – Амазонка, всё тут какое-то дикое, первобытное…

На самом низшем уровне – была видна возня, глупое мельтешение в погоне за добычей, целенаправленный поиск путей спасения, хаотичный процесс движения за-, в-, к-. Действие – гонимое инстинктами, страхом и голодом. У Леса – тут были только корни, но корни – частенько вылезали из земли, такими – мостами, акведуками и галереями…