Хороша была Катюша - Мария Федорова

Надежда… Маленький сын у него на руках — крошечный комок новой жизни, который будет расти, познавать мир, радоваться и огорчаться. Будет делать первые шаги, вцепившись пухлыми ручками в сильный папин палец. Откроет книжки, которые сохранила Сережина мама с самого раннего его детства. Будет показывать картинку, где нарисована собачка, и радостно восклицать: «Гав-гав!» Нет, все пустое… Не было и не будет никакого мальчика. И книжки с картинками тридцатилетней давности так и останутся пылиться на антресолях родительской квартиры.

Катерина раздвигала старое кресло-кровать в проходной комнате родной квартиры — в спальне после развода прочно обосновались Светлана с Павликом. Ей предстояло спать в одной комнате с мамой, слушать по ночам скрипение старого дивана и вздохи пожилой женщины, страдающей бессонницей. А по утрам нужно будет занимать очередь в совмещенный санузел, где Пашка уже привык, сидя на унитазе, играть прищепками и зубными щетками. И с надеждами бросить постылую работу секретарши в убогой конторе предстоит расстаться. Опять надо будет считать копейки и экономить изо всех сил, чтобы покупать себе приличные колготки и обувь. Катя не собиралась сдаваться.

Безусловно, какое-то время уйдет на то, чтобы прийти в себя, восстановить форму, зализать раны и почистить перышки. Да и горечь разочарования уйдет не сразу — она настолько была уверена в том, что ее ждет скорая свадьба и безбедная жизнь домохозяйки, что снова тащить лямку работающей одинокой женщины в состоянии свободного поиска будет непросто. Но вот что странно — о Сереже, которого она практически считала своим мужем, Катя почти не вспоминала. Его роль была сугубо функциональной. Она готова была терпеть его присутствие и соблюдать приличия, но не более того. Этот избалованный маменькин сынок так и не пробудил в ней никаких чувств… Оно и лучше. А то пришлось бы еще страдать, мучиться…

Катя залезла под одеяло и закрыла глаза. «Только бы никто не лез с вопросами… Пусть сами догадываются, почему я снова здесь. Да, мать, наверное, сейчас на кухне плачет — старшая дочка с мужем развелась, сына одна растит на грошовую зарплату, и у младшей сорвалась намеченная свадьба… Нет девкам счастья в жизни…»

Катерина не ошиблась — Ольга Ивановна сидела за кухонным столом. Перед ней стояли чашка с давно остывшим чаем и блюдечко с вареньем. По усталому лицу пожилой женщины текли слезы. Ее материнское сердце разрывалось от боли. Едва увидев на пороге бледную и злую Катерину с огромными пакетами и сумками, хмурым взглядом и плотно сжатыми губами, она поняла, что и у младшей дочери в ближайшее время не будет никакой свадьбы.

Она собралась было уже разохаться, запричитать, начать выспрашивать подробности, но осеклась — Катин взгляд резанул ее, как нож. И непонятно — беременна дочка или нет?.. Вроде когда на дачу ездили, ее тошнило, голова кружилась… Потом срочно в больницу легла, но уже через день ушла из гинекологии, матери ничего не объяснила. А теперь вот дома. Надолго? Если насовсем, трудно всем придется. Со Светой и Павлушкой они уже сжились, друг друга понимают, жалеют. А Катька с детства эгоистка. Когда Света у Аркадия жила, у Катерины хоть своя комната имелась, а теперь надо будет с матерью в одной, проходной…

Катерина опаздывала на работу. Она никак не могла привыкнуть, что живет теперь на окраине и выходить из дому ей надо в половине восьмого. У Сережи в это время она только начинала тянуться в постели. Ежедневные сборы стали настоящим кошмаром. Катя фурией носилась по дому, теряя то одно, то другое, обнаруживая, что в совмещенном санузле плотно обосновался племянник; чайник, который она поставила на плиту, оказался пустым, растворимый кофе кончился, колготки порвались, а запасной пары в доме нет.

Светлана вошла в свою комнату и обнаружила сестру, яростно копающуюся в ее шкафу.

— Кать, что ты там ищешь?

— Колготки.

— А почему в моем ящике?

— Потому что моего в этом доме ничего нет — ни комнаты, ни кровати, ни ящика. Везде твои и Пашкины тряпки. По всему дому его игрушки. Он с улицы прямо в грязных ботинках бежит в комнату, и я живу в свинарнике!

Света молча подошла к шкафу, отстранила сестру и достала запечатанные колготки:

— Держи…

Катерина посмотрела на упаковку — колготки были самые дешевые, из тех, которые можно надеть под брюки или сапоги, но никак не с изящными модельными лодочками.

— Я такую дрянь не ношу! — Она с презрением посмотрела на сестру. — Подари их школьной уборщице на Восьмое марта! Или сама на праздник напялишь? Посмотри, в кого ты превратилась! И что удивляться, что у тебя мужик сначала запил, а потом и вовсе свалил?! Да он еще долго продержался… Его небось с первого дня от тебя тошнило. Каша манная!

Это было самое обидное детское прозвище, которое пустила по двору бойкая младшая сестра. Света умела многое прощать Катерине, но тут ее терпению пришел конец. От незаслуженной обиды к глазам подкатили слезы, в горле встал комок, она развернулась и выбежала из комнаты.

Катерина, клокоча от бешенства, натянула брюки, набросила на плечи пиджак и начала запихивать в изящную маленькую сумочку объемистую косметичку. «Накрашусь на работе. Не могу больше в этом дурдоме находиться!»

«Не могу. Не могу их видеть!»

Катерина почти бежала к остановке под моросящим дождем. Зонт она забыла, но возвращаться домой было решительно невозможно. Ей казалось, что если она сейчас увидит лица дорогих родственников, то просто взорвется.

«Куда деваться? Я не могу с ними жить. Эти вечные обсуждения хозяйственных забот — что купить, что сварить… Живут, чтобы есть, животные! Считают каждую копейку». Вчера Светка увидела, какая у Катерины тушь для ресниц… Чуть в обморок не упала. Сама до сих пор самым дешевым карандашом глаза подводит. Пашка этот сопливый. Они с ним носятся, как дуры с писаной торбой, так он совсем одурел: чуть что — истерики взялся закатывать. Слова ему не скажи. Катерина смотрела телевизор, а он взялся тут же в войну играть, наставил солдатиков, сражение устроил. Пиф-паф, ой-ой-ой… Она раз ему сказала, чтоб шел в свою комнату, другой сказала. Будто не слышит. Ну и отвесила племянничку подзатыльник. Такой вой поднялся…

Нет, надо срочно что-то придумывать.

Глава 10

Через неделю — каникулы в школе.

Свобода, отъезд в деревню, где от бабушки остался дом на пригорке, рядом лес и речка. Счастье! Пашка будет целые дни носиться по улицам, воевать с зарослями лопухов почти с него ростом. Палку наперевес — и пошел крушить супостатов. У него это последнее лето перед школой — хорошо бы на юг съездить, да где денег взять? Так что придется ему обойтись местной речкой с неблагозвучным названием Пра. А сама Света будет возиться в огороде, варить варенье, солить огурцы и много-много гулять.

«С па-а-дружками по ягоды ходить…» — тихо промурлыкала себе под нос Светлана, поливая цветы на подоконнике в школьной библиотеке. Она полюбила свою работу. Стыдно признаться, но все свободное от «работы с читателями» и написания всяческих отчетов время она с упоением читала детскую классику. Эта ее любовь имела обыкновение передаваться всем вокруг.

Главным образом, разумеется, Павлушке. Она приносила ему старые издания, которые когда-то читала сама, — с великолепными картинками, ярким шрифтом. Он замирал над подарочными фолиантами с «Русланом и Людмилой», с восторгом слушал о «Необыкновенных приключениях Карика и Вали», не замечая, как в его голове оказывается громадное количество сведений по ботанике и зоологии. Но не только родной сын заразился любовью к книгам от тихой школьной библиотекарши. Уже десятка полтора ребят из разных классов раз, а то и два в неделю прибегали на переменке в библиотеку, чтобы поменять книжку. А те, кто приходил после уроков, отправлялись бродить между стеллажами, перебирая книги. Света не любила разговоров о том, что современные дети ничего не читают.

Она старалась быть в курсе новинок — от Шрека до Гарри Поттера, своими силами освоила компьютер и всегда старалась заказывать для библиотеки современные книжки. Надо сказать, что в этом директриса ее поддерживала. Той хотелось, чтобы все в школе было супер-пупер — даже библиотека. Так что, подавая заявки на гранты, переписываясь с разными фондами и издательствами, Светлана смогла обеспечить библиотеку вполне приличными новыми поступлениями. Лучшие энциклопедии, обучающие программы — все это нельзя было получить домой, так что после уроков всегда находился кто-то, желающий провести в Светланиных апартаментах часок-другой.

— Здравствуйте!

На пороге стояла Анечка, одна из таких постоянных посетительниц. Девочка выглядела младше всех в своем девятом «Б» классе. Собственно, так оно и было. Кроху отдали в школу, когда ей едва исполнилось шесть лет, — так она рвалась к учебе. С четырех лет умела читать и писать, обожала книги про животных, а с восьмого класса стала искать литературу по психологии и философии, которой, понятно, в школьной библиотеке не было. Сюда она забредала по старой памяти — полистать подшивки старых журналов, посмотреть новинки. Одноклассники ее любили, но девчонка сторонилась шумных компаний. Говорила, что в художественной школе у нее есть одна любимая подруга. В последнее время она заходила в школьную библиотеку довольно часто — похоже, ей нравилось общаться со Светланой.