Варей, гончий пес - Борис Штейман

Напротив входа в редакцию дверь со специальным замком. Встречал Варей такие эксклюзивные замочки. На двери не привлекающая внимания табличка «Общество изобретателей». «Там феэсбешники», — шепотом поведала Ирина, когда они вышли покурить. Там их человек пятнадцать. Первые дни с любопытством поглядывали на Варея. Новое лицо. Потом перестали. Седой старик, их шеф, генерал, как предположил Варей, подчеркнуто вежливо с ним раскланивается… Почему все же Ирина так рано приезжает на работу? Варей заштриховывает минус. Не надо торопиться с выводами. Возможно, расписание электричек не позволяет позже. Возможно, все возможно… Предположим, неизвестный забирает деньги раз в месяц, а может быть, и реже… Завхоз, полностью — заведующий хозяйством. Звучит весьма солидно. Одет крайне плохо, нарочито, у брюк внизу бахрома. Рубашка грязная. Костюм допотопный. Жирные длинные волосы. Собиратель книг, знаток Достоевского. Книжный дилер? Тогда на фига ему эта работенка? Неясно. Может, просто лентяй? Сорок семь лет. Не женат. Его постоянно ругает Лариска. У него на груди и спине нашиты мишени. И она с утра проверяет твердость руки. Из десяти выстрелов — все в яблочко. Завхоз не реагирует. «Он же издевается над нами! Посмотрите, как он одет?! А зарабатывает в сто раз больше, чем мы с вами! Он и работает здесь, потому что центр и можно бегать по антикварным магазинам. Что вы смеетесь? Я точно вам говорю!» — Лариска обсуждает завхоза с Розой Григорьевной. Почему приятель Оскольского ничего не сказал про феэсбешников? Не заметил? Вряд ли… Надюшка как-то сказала: «Я мужа не люблю, но уважаю!» Это жизненное кредо. Прозвучало внушительно. Он как-то приезжал за ней на машине. Автомобильчик свеженький, штук на двадцать потянет. Деньги дала ее мамаша. Что не сделаешь ради любимой доченьки. Он старше Надюшки лет на пятнадцать… К завхозу приходил мальчик лет семнадцати. Они сидели на подоконнике в коридоре, тесно прижавшись друг к другу. Может быть, сын? Хотя завхоза женщины не интересуют. Вроде бы… Возможно, голубой. Даже ненормального курьера интересуют. Он, подхихикивая, рассказывал как-то про скабрезные картинки, которые ему будто бы предлагали на вокзале цыгане. Завхоз знаком с известным художником, для которого достает редкие книги. Тот известен своей нетрадиционной ориентацией… Лариса Павловна — обычная карьеристка, муж — отставник, работает в какой-то фирме в охране, полностью у нее под каблуком. Снова визгливо хохочет по телефону, так она кокетничает с маститыми авторами. У нее балбес сын, портит ей кровь. У завхоза прекрасный фирменный кейс с отличными цифровыми замками. Если по кейсу проедет танк, то с чемоданом ничего не случится, а у танка отвалится гусеница. Еще у завхоза великолепные японские часы. Видимо, Лариска права, он просто издевается над нами, вернее над ними, нет, все же над всеми. Но смеяться нельзя…

Робко заглядывает в дверь курьер. Ему хочется поговорить с Вареем. Он профессиональный говорун и не в себе, кроме Варея с ним никто не общается. Только иногда завхоз… У курьера лысая породистая голова-яйцо, слегка облеплена белым пухом волос. Бледное лицо с потным лбом. У него весеннее обострение. Он боится милиции. Его любимый рассказ, как милиционер схватил пьяненького мужичка, а тот стал права качать, ну и ему соответственно досталось. При этом Владислав Степанович покачивает с сожалением головой и резюмирует: «Ну, что ж! Сам виноват. Дурак! Зачем надо было вырываться? Стой, раз попался. Вот я тоже как-то вез журналы, тираж. Ко мне подходит милиционер и спрашивает: что стоишь? А я ему говорю: автобус жду. А в пакете что? В пакете — журналы. Везу из типографии. Хотел бы придраться, да не к чему! Что ж, я буду с ним спорить, чтоб он меня в отделение отвел? Да еще и по шеям надавал?» Отношения с блюстителями порядка его, видно, сильно беспокоят… А в пакете — журналы. Интересно… А если все же кто-то из «изобретателей?» Есть среди них симпатизирующие, есть… Вряд ли, все время среди своих, на виду. Технически неудобно. У них там длинный коридор, покрыт красной ковровой дорожкой. По обе стороны двери. В конце гипсовый бюстик. То ли железный Феликс, то ли новые кумиры. Работает у них уборщица, лицо у нее простое, говорит о хорошей анкете, но весь вид чрезвычайно секретный. Так, еще Метрострой. Там сидит энергичная пенсионерка. Вот она-то по всем законам жанра и есть казначей партийной кассы… Шутка. Хотя подозревать надо всех и… на этом деле свихнуться…

Варей встает. Потягивается. От сидячей работы образуется застой крови в малом тазу, а возможно, даже и в большом… Выходит на лестничную площадку. У окна курят «изобретатели», на лестнице они появляются редко. Видимо, когда гоняет начальство. Варей улыбается, приветливо кивает. Как-то он видел по телевизору одного из руководителей «Возрождения». Плотный, под пятьдесят, седой. «Придурковатый, но агрессивный» — еще отметил тогда Варей. Тот с напором нес какую-то феноменальную ахинею. Это больше всего насторожило тогда Варея. Таких деятелей всегда недооценивают и не принимают всерьез. Вот это-то и опасно. В определенных ситуациях поведение толпы лишено всякой логики. У лидера телохранитель. Это дорогое удовольствие… Деньги могут переводить на счет, но всегда нужны наличные и немалые. Кажется, они не зарегистрированы. Значит, своего счета у них нет. Это не проблема. Какая-нибудь фиктивная фирма. Но денежные поступления от частных лиц привлекут внимание банковских служащих. Да и люди вряд ли будут анонимно переводить средства. «Возрождение» должно знать своих благодетелей. Значит, наличные. Скорее всего именно так.

Варей спускается этажом ниже и заходит в помещение архива. Нестерпимо блестит линолеумный пол. Ровный строй стеллажей. Энергичная пенсионерка рада нежданному гостю. Потому что скука.

— А я думал, у вас здесь и библиотека есть, — валяет ваньку Варей.

Минут пять беседует со старушкой.

— Просто не знаешь, что есть… — жалуется он. — Изжога замучила. Ведь отравят и глазом не моргнут!

— Это они запросто, — охотно соглашается старушка. — Раньше больше порядка было. А то навезут всякого дерьма. При Сталине все было в магазинах и был порядок!

— Но ведь и людей стреляли. Сколько народа погибло ни за что! — возражает Варей.

— А порядок был, — стоит на своем старушка.

Так ничего толком и не выяснив, уходит Варей. Снова садится за свой стол. Изучает статью. «Скоро выявится моя полная профессиональная непригодность и меня с треском выгонят, — думает он. — И правильно сделают. Но сначала я вместо завхоза превращусь в мишень для Лариски. Это будет забавно… Зачем завхозу такие дорогие часы? Причуды подпольного миллионера?» Варей выходит в соседнюю комнату, подходит к завхозу.

— Сколько сейчас натикало? — интересуется он.

— Полдвенадцатого, — не глядя на часы, отвечает завхоз.

«Паразит, — думает Варей и садится на свое рабочее место. — Не надо было соглашаться на эту работенку. Не с моими нервами сутками сидеть в засаде. А потом окажется, что противник прошел совершенно другой дорогой… Мне не хватает положительных эмоций. Говорят, это приводит к тяжелым заболеваниям». Ему становится жарко. Он хочет снять пиджак. «И остаться в наплечной портупее! Это бы сильно развеселило редакторских бабенок», — улыбается Варей. «Я — раб, — думает он. — Я не могу даже снять пиджак…» Варей начинает схватывать суть статьи. Сначала осторожно, с опаской вычеркивает, на его взгляд, лишние слова, потом входит во вкус, но одергивает себя. Эдак может получиться совершенно другая работа и, возможно, даже противоположного смысла. «Я сам себя обременил, обязал. Все время голова чем-то занята. Необходимо освободиться… Надо было устраиваться курьером. Но Владислав пришел раньше. Правда, тоже недавно, а до него был какой-то чудак. Видимо, все курьеры слегка того, так тот выкинул на помойку все служебные письма. Вот его и выгнали. Ай, молодец, ай, умница! У курьера маршрут и больше ничего… Чтобы совершенно освободиться, необходимо полностью расквитаться с прошлым. Чтоб его просто не было. А для этого надо, чтоб отшибло память. Если б тогда посильней меня долбануло, то не исключено, что я бы мог полностью освободиться и начать новую жизнь…»

Снова просовывается в дверь голова Владислава, видимо, хочет общаться. Доброжелательно улыбается ему Варей. Показывает жестами, что ему сейчас недосуг, работа заела. Курьер понимающе кивает головой. А Варей через несколько минут встает, берет на полке ключ от черного хода и идет на лестницу. Открывает обитую железом дверь и осторожно, нащупывая ногами ступени, спускается вниз. Пыльно, рука шарит по стене, собирая сухую побелку. Глаза привыкают к темноте. Ага, вот и выключатель. Зажигается тусклая лампочка. В конце лестничного пролета квартира грузчика. Там тишина. Видимо, где-то таскает ящики. Варей спускается еще ниже. Видит выход во двор. Им и пользуется ответственный квартиросъемщик. Неожиданно в проеме двери возникает потертая, небритая морда.