Дезертир - Игорь Евгеньевич Пронин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Малек!!!
Сафик заметил дохлых псов совсем рядом, когда вожак уже приготовился к прыжку. Проводник повалился на бок, задирая ствол оказавшейся под рукой LR-300. Американская винтовка послушно затарахтела, поливая свинцом темное небо. Пес не прыгнул.
– Ушастый!
– Тут я! – промычал едва очнувшийся от подозрительно крепкого сна Ушастый, нашаривая «калашников». – Где, кто?!
Малек завизжал, поднимаясь во весь рост и высаживая в темноту полный магазин. Ствол плясал у него в руках – в дохлого пса невозможно прицелиться наверняка, уж так эти твари умели управляться с человеческой психикой.
Как только автомат Малька замолчал, вскочил Сафик – надо было дать время товарищу перезарядить оружие. Сквозь ПНВ проводник видел неподвижное пятно. Молодец, Малек! Попал-таки! Но надо бить еще, эти слепые твари не умирают сразу.
– Три их, три, рванина! Бей!
За спиной ругался, щелкая затвором, Ушастый. Заклинило?! Сафик обещал себе обернуться, как только Малек снова начнет стрелять, но не успел. Сильнейший удар сбил его с ног, бросил на тут же опрокинувшуюся тачку, ПНВ слетел с головы. Где-то рядом лежал пес, мертвый или еще живой…
– Сафик!!! – голосил Малек сквозь треск «калашникова». – Сафик!!!
Проводник зашарил по мокрой траве руками: тут должно быть полно заряженных стволов, он же сам раскладывал! Пес прыгнул за тачки и сейчас рвал Ушастого, Сафик слышал даже, как хрустят кости. «Сайга», наконец-то! Забыв о подраненной твари, Сафик привстал и с колена выстрелил на звук, не стараясь прицелиться. Да и куда целиться в такой темноте?!
Автомат Малька сразу замолчал, и проводник сперва испугался: не подстрелил ли? Но через миг раздалось знакомое щелканье пристегиваемого магазина.
– Сафик?.. Где он?
– Кто? – Стараясь говорить спокойно, проводник нашарил новое оружие и пытался на ощупь понять, с чем имеет дело. – Я убил пса?
– Вроде угрохали его мы с тобой… Я весь магазин всадил! Лежит. Пальнуть еще?
– Погоди. Один тут, один возле тебя. Значит, еще один, гад. Ушастый жив?
Малек завозился в темноте, подбираясь к товарищу. Пока он, опасливо трогая мертвого пса, искал тело Ушастого – а в его гибели Сафик не сомневался, – проводник нашел и ПНВ. Надел, всмотрелся. Тень вертелась между деревьев.
– Щенок остался. Один… Не нападет.
– Другой бы кто не пришел! – проворчал Малек. – Все, отбегался Ушастый. Чебурашка, едрит его в душу! Он в того, третьего, пулял, но пес-то скачет, и не прицелишься! И тут этот как скакнет из темноты, я чуть в овраг не улетел.
– Ты везучий, он – нет. Не его ходка, – вздохнул Сафик и закурил, унимая дрожь в руках. Ему было немного стыдно: все же прозевал приближение трех гадин. Но стыд никогда не мучил проводника подолгу. – Поправь тачки. Спать не будем больше, возьми ПНВ тоже. Аптечку надо? Бери.
– Червь с нас спишет, не расплатимся… – бормотал Малек. – Да, этот гад Ушастому сразу артерию на горле порвал. Без шансов… Давай столкнем пса вниз? Крысоволки порадуются, или кто там воет.
Эта идея Сафику понравилась – ни к чему иметь рядом даже мертвого мутанта. Говорят, иногда эти слепошарые псы оживают. Сам он считал это выдумкой, но сейчас не время для борьбы с кошмарами Зоны. Только что Сафик ее снова победил, надо передохнуть. Они сбросили обоих псов, и третий, почти взрослый щенок, заскулил в лесу.
– Заткнись, мразь!!! – Малек выпустил в сторону деревьев длинную очередь. – Убью!
– Перестань, сам уйдет. Тише, не любит Зона шума.
Они восстановили баррикаду, выпили водки. Потом Малек обшарил карманы Ушастого, перемазавшись в крови, и отправил крысоволкам в овраге еще один подарок – труп человека.
– Светло станет – поделим, – пообещал он Сафику. – Но денежек мало.
– Ты небось тоже при себе не все носишь, – пожал плечами Сафик.
Малек промолчал. Конечно, он имел тайник, и не один! Если бы он все заработанные, а это шестьдесят тысяч, коль на доллары прикинуть, с собой таскал – да сам Ушастый его и придавил бы в первой же ходке! Карточные долги отдавать надо, да и не только в них дело. Уйти с Зоны трудно, говорят, что невозможно, но деньги поддерживают надежду, придают смысл существованию здесь. Вот он еще немного накопит и встретит вдруг кого-то, кто выведет за Кордон…
– Я в Проклятый Лес скоро пойду, ночью. Ты со мной? – вдруг спросил Сафик.
– Что я, идиот?
– Трус ты, трус! – добродушно засмеялся проводник. – Чмо!
– Сам чмо! Дурак ты, Сафик, и шутки у тебя дурацкие…
– Не шучу. А не трус – идем со мной! Нет никаких странствующих аномалий!
– Да-а, конечно… – Малек исхитрился одной рукой свинтить крышечку с бутылки и тайком отхлебнул. – И «топки» у моста нет. Скажи мне, как пойдешь, где твои тайники. Чего добру пропадать?
– Эх, чмо! – хихикал проводник. – Жадный! Не уйдешь из Зоны. Никто не уйдет.
– Уйду…
– Как Ушастый, да? Или как Фред?
Малек сплюнул и вдруг принялся ругаться. Долго и громко, поливая Сафика всеми известными бранными словами. Обычно суровый проводник не отвечал, а только смеялся все сильнее. Двое сумасшедших под ночным дождем.
10
Просто удивительно, как хорошо может прочистить мозги совместная работа холода, голода и страха. К утру Никита видел свою жизнь ясно, как на ладони. Домашний мальчик попал в действительно скверное место – и расклеился, потерялся. Вместо того, чтобы приложить все усилия, дабы вырваться с Кордона, навсегда покинуть – любым способом! – спецбатальоны, где скованные постоянным ужасом Зоны бойцы думают только о том, как забыться алкоголем или издевательствами друг над другом, Никита попытался приспособиться. А когда не смог – обрек себя на гибель. Ведь все было так просто: пойти к командиру полка и рассказать, что готов перестрелять всю свою роту. Нет, не погнали бы его обратно, устроили бы где-нибудь на Второй линии. Там пришлось бы туго, вот только оттуда выбраться проще, через любые унижения можно пройти, если хочешь выжить. Но для этого надо просто не стать частью системы. Имя которой – Зона.
В конце концов, можно было прострелить себе ногу. И пусть потом штрафбат – это лучше, чем неминуемо загнуться в спецбатальоне. Никита не Ачикян и даже не Хвостенко, он не мог тут выжить. И Серега Удунов не мог. И неизвестно, как еще сложится служба у бравого ефрейтора Петровского… Надо было уходить. Но так мог решить только взрослый, к тому же с ясным
