Балтийцы (сборник) - Леонид Павлов

Немецкая колонна растянулась. «Аугсбург», дав полный ход, отошел вперед. Перед бригадой прямая цель – заградитель «Альбатрос» и три миноносца. Огонь перенесен на них. «Альбатрос» в густом лесу белых водяных столбов. Ход его падает. Валится мачта. Стрельба его слабеет. Уже не слышно мяуканья под бортом. Миноносцы пытаются прикрыть его собой. В строе пеленга они отважно идут в атаку на бригаду. Силуэты их растут.

– Как красиво, – слышится сверху. Младший штурман подымает голову и видит на площадке главного компаса ревизора, невозмутимо щелкающего фотографическим аппаратом навстречу неприятельским снарядам.

Командир отдает приказание младшему артиллеристу установить огневую завесу, беглый огонь на постоянный прицел 40 кабельтов, и перед атакующими миноносцами вырастает на этой дистанции целая стена водяных столбов. Не решаясь пройти сквозь эту стену, они выпускают свои мины и ворочают обратно. От места их поворота потянулись по направлению к крейсерам борозды быстро режущих воду торпед. Следуя движениям адмирала, крейсера ворочают навстречу минам и вдогонку миноносцам. Мины, отмечая пенистыми струями свой бег, прошли благополучно между кораблями.

На месте поворота миноносцев появилась полоса жирного белого дыма. По воде, под дымом, протянулась полоса огня. В боевой рубке высказывается предположение, что миноносцы отделили себя от нас газовой волной. Но спустя минуту крейсера проходят через нее, не чувствуя вреда. То была лишь дымовая завеса, которую немецкие миноносцы хотели прикрыть гибнущий «Альбатрос».

Увидев, что цель не достигнута, миноносцы, обогнув бригаду, зашли с противоположной стороны и повторили маневр атаки, чтобы отвлечь крейсера от «Альбатроса». Крейсера снова ответили огневой завесой и продолжали преследовать «Альбатрос».

Изрешеченный нашими снарядами, со сбитой мачтой и сильным креном, «Альбатрос» повернул на обратный курс, пытаясь скрыться за островком Эстергарн.

Младший штурман неожиданно заметил, что горизонт очистился вполне и невдалеке открылись берега острова Готланд.

– С «Макарова» семафор: «„Баяну“ отрезать неприятеля с норда», – громко доложил сигнальный старшина.

«Баян», круто положив руля, повернул за «Альбатросом», чтобы взять его под обстрел с северной стороны островка, куда тот хотел укрыться.

– Подходим к нейтральным водам, – доложил старший штурман командиру.

– Прицел 30 кабельтов! Пли! – командует младший артиллерист.

Вступившая в действие шестидюймовая артиллерия дает залп, и в борту «Альбатроса» ясно обозначаются, зияя чернотой, четыре новых пробоины. Приспустив флаг, с большим креном он идет к берегу, чтобы выброситься на мель.

– Прекратите огонь, – велит командир.

– Прицел четыре меньше! Пли! – не унимается младший артиллерист, который не видит ничего, кроме цели, и не слышит командира, так как уши его закрыты слуховыми приемниками. В борту «Альбатроса» зазияли еще четыре черных круга… Содрогнувшись всем корпусом, он выбрасывается на камни.

– Прекратите огонь.

– Прицел два меньше!..

Старший штурман оттаскивает артиллериста за пояс от аппаратов и снимает с него наушники. Тот возмущенно оглядывается и хочет протестовать.

– Прекратите огонь, – повторяет свое приказание командир. – Неприятель в нейтральных водах.

Младший артиллерист повинуется, но не отрывает глаз от цели.

На «Альбатросе» все разбито. Флаг спущен. Сам он на боку.

Неприятельские миноносцы, бесплодно израсходовав все мины, быстро отходят к зюду, где на горизонте видны новые дымки.

Крейсера выстраиваются в кильватерную колонну и ворочают на норд. Надо уходить. Теперь всполошится весь германский флот. Погоня неизбежна.

Море совсем затихает и затягивается штилевыми полосами, волнующими воображение сигнальщиков, которым все море начинает казаться испещренным струями бегущих отовсюду мин.

Трубят отбой. Команда собирается на утреннюю молитву. Кроткое «Отче наш» огласило воздух, встревоженный другим пением, железным пением пушечных жерл. Минуту назад – война, теперь – мир… Но нет – мира нет: последние слова молитвы вдруг оборвались огромным всплеском, столбом вырвавшимся из-под правого борта.

Резкие звуки горнов зовут на место по боевой тревоге. Второй такой же мощный всплеск подымается с левого борта. «Баян» уже в вилке. Стреляет кто-то, чья пристрелка является шедевром артиллерийского искусства.

Штурмана, перенесшие карты в легкую штурманскую рубку, проворно сворачивают их и бегут в броневую. Через несколько секунд все уже на местах. В прорези боевой рубки виден большой четырехтрубный крейсер, подошедший на помощь германскому отряду. Типичная конструкция труб не оставляет сомнений: это «Роон». Флагманский корабль германского артиллерийского отряда. Его огонь чудовищно точен. Своей мишенью он избрал «Баян», шедший сейчас концевым. Вокруг «Баяна» вырос целый лес огромных водяных столбов. Но «Роон» стреляет почти с предельной для восьмидюймовой артиллерии дистанции, а потому его снаряды не пронизывают борт, а падают на излете почти по вертикали и рвутся в воде под самым бортом.

«Адмирал Макаров», идущий головным, не отвечает на огонь, приберегая запас 8-дюймовых снарядов на случай крайней нужды. Шестидюймовые батареи еще не могут вступить в бой. «Баян» ведет поединок с «Рооном», отвечая ему всего лишь из двух своих восьмидюймовых пушек. Его падения видны близ «Роона». Артиллерист спокойно делает свои расчеты по таблицам и корректирует стрельбу. В рубке мертвая тишина, нарушаемая тяжкими, глухими взрывами под самым бортом. Все понимают, что положение гораздо более серьезно, чем в бою с «Альбатросом».

Младший штурман опять делает попытку выйти на незащищенный мостик, чтобы побыть среди сигнальщиков, лишь морально прикрытых контуром боевой рубки.

У выхода из боевой рубки он видит игумена, в епитрахили, с кропилом в руках. Величавое спокойствие разлито на его лице. Взрыв у таранного отделения потрясает мостик. Струей воздуха игумен и младший штурман отбрасываются к рубке. Сигнальщики испуганно жмутся друг к другу. Игумен невозмутимо движется вперед – и кропит их святой водой. Все стягивают фуражки и крестятся. Медленно, точно за богослужением, игумен спускается с мостика, подходит к носовой башне и кропит ее водой. Орудие мечет огонь из своего жерла, оглушая страшным громом. Воздушная волна рвет волосы и рясу. Игумен тихо поворачивает назад и, крестообразно помахивая кропилом, идет на корму по спардеку. Штурман и сигнальщики невольно оглядываются ему вслед. Игумен тихо движется по левому борту, ничем неприкрытый.

Глухой, давящий виски взрыв сотрясает весь корабль. С правого шкафута взлетает столб огня и щепок. Лязг разрываемого железа режет слух. Облако пара со свистом вылетает из лопнувшего паропровода и растекается по шкафуту. Видно, как щепки и обрывки железа, кувыркаясь в воздухе, падают вокруг игумена. Он останавливается и кропит разорвавшуюся трубу.

Из камбузной двери стремительно выскакивает трюмный Шерамутдинов, расторопный матрос, татарин. Он проворно перекрывает пар и вводит в действие запасную проводку. Игумен благословляет его крестом и кропит водой. Шерамутдинов, не отрываясь от работы, сбрасывает с головы шапку.

Игумен медленно поворачивается и богослужебной поступью идет дальше. Водяная пыль от всплесков тонкой завесой накрывает его и мелкими каплями серебрится на рясе и на клобуке. Он идет к кормовой башне.

– Недолет, – говорят в рубке.

– Ворочает, – докладывают с дальномерного поста.

«Роон» начинает отставать и медленно погружается в туманную полосу, лежащую на горизонте. Однако гул его стрельбы продолжает доноситься до «Баяна», хотя всплесков под бортами уже нет.

Младший штурман входит в боевую рубку. Гул стрельбы не прекращается.

– Это вступил в бой «Рюрик», – догадываются в рубке. – По-видимому, он спустился ночью к зюду дальше нас.

Стрельба учащается и вдруг тяжелой дробью рассыпается по морю. После этого затихает.

Из радиорубки звонит телефон:

– «Рюрик» ведет бой с «Рооном». Атакован подводной лодкой.

Стрельбы больше не слышно. Несколько минут спустя «Рюрик» дает радио: «Иду на соединение с бригадой. Прошу указать ее место».

«Адмирал Макаров» дает по радио просимые указания, после чего сигналом приказывает идти ломаными курсами для затруднения атак подводных лодок. На мостике устанавливается усиленное наблюдение. По морю тянутся штилевые полосы, очень похожие на следы от бегущих мин. Крейсера, то тот, то другой, неожиданно покидают строй и описывают циркуляцию, уклоняясь от подозрительных борозд. Может быть, напрасно. Но пример «Паллады» слишком очевиден, чтобы им пренебрегать.

Крейсера передают по линии на «Макаров» о количестве раненых и о полученных повреждениях.

На «Баяне» чинят паропровод и прибирают обломки. Снаряд с «Роона» пробил наружный борт и, сделав в верхней палубе огромную воронку, разорвался в батарейной, подбив 75-миллиметровое орудие и в щепки разнесши шлюпку, висевшую над местом взрыва. Осколками были пробиты некоторые паровые трубы и разорван котел со щами, заправленными с утра для командного обеда. Стряпню пришлось начать сызнова, после того, как на место был установлен запасной котел.