Пятая Печать. Дом с привидениями - Галина Романова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вниз вела крутая лестница – небольшие дощатые ступеньки, теснота, обшитые тесом и обмазанные глиной стены и потолок.
Снизу пробивался слабый розовый свет. Кошка побежала вниз, держа хвост трубой.
Там ее уже ждали. В просторной комнате со сводчатыми потолками на стенах мягким светом горели розовые свечи – числом ровно тринадцать. В центре комнаты стоял круглый стол, где в беспорядке были свалены раскрытые книги, рулоны исписанной бумаги, пучки птичьих перьев и сушеных трав, несколько чашек и кружек – некоторые наполнены темным варевом, – какие-то пузырьки и флаконы. Крупная серая крыса бегала среди всего этого развала, тыча носом туда-сюда. Ворона сидела, нахохлившись, на спинке стула, который занимала хозяйка дома, сестра Маргарита. Еще два стула были свободны. Кошка грациозно запрыгнула на один из них, оперлась передними лапками на край стола.
– Вы заставили себя ждать, сестра Виктория!
– Непр-редвиденные обстоятельства, – мяукнула та. – Интересный пер-рсонаж.
– Кто это?
– Так. Некто. Пришлось проследить. У вас все готово?
– Почти. Осталось разложить ингредиенты в нужном порядке и можно приступать.
– М-мр? – Кошка заглянула в раскрытую книгу и совершенно по-человечески захлопала глазами. – Вы все-таки решили воспользоваться этим рецептом? Но он же стар-рый!
– Старый, но никем не отмененный! – поджала губы хозяйка дома.
– И не нам переписывать науку, – пискнула крыса, которая как раз уселась возле одной из раскрытых книг на задние лапки и лихорадочно принялась умываться.
– Но вы подумали, что будет, если нас постигнет неудача? – поинтересовалась кошка.
– Что вы хотите этим сказать, Виктория? – нахмурилась сестра Маргарита. – Мы должны проверить, может ли девочка войти в наш круг, и чем скорее это произойдет, тем лучше!
Она строго оглядела собравшихся холодным взглядом пожилой учительницы.
– Не слишком ли она мала? – поинтересовалась крыса. – Сколько ей лет? Девять? Десять? Может быть, подождать?
– Ей недавно исполнилось двенадцать. В этом отношении она вполне созрела. И кроме того, сегодня подходящий лунный день. Следующий будет только в ноябре!
– Ладно-ладно. Давайте начинать, – отмахнулась лапой кошка и спрыгнула на пол, проворно забираясь под стол.
– Мы не будем ждать сестру Клар-ру? – поинтересовалась ворона.
– Она опаздывает. – Крыса потерла мордочку лапами. – Опять опаздывает! Всегда опаздывает!
– Сейчас лето, – приглушенно донеслось из-под стола. – Сестру Клару в такую пору из леса на цепи не вытащишь. Тем более в лунный день! Управимся и без нее!
Крыса и ворона одна за другой спрыгнули на пол и нырнули под стол. Хозяйка дома осталась чинно сидеть на стуле, время от времени перебирая разложенные на столе предметы. Вроде все, что указано в рецепте, на месте.
Несколько минут спустя из-под стола, кряхтя, вылезли одна за другой три пожилые дамы – те самые, что несколько дней назад собирались ночью в городском парке. Сестра Маргарита быстро встала, отодвинула стул. В восемь рук, не говоря лишних слов, все четверо принялись разбирать на столе, раскладывая вещи не как попало, а в строгом порядке. Раскрытая книга. Череп. Кинжал. Две чаши – одна пустая, в другой настойка из девяти трав. Рядом, на равном расстоянии друг от друга, семь свечей. Четыре горят, три – нет. Перед одной из этих свечей – блюдце, где налита обычная вода.
– Готово? Можно начинать?
Женщины взялись за руки, встав вокруг стола. Несколько минут они стояли неподвижно, уйдя в себя и сосредоточившись, а потом одновременно запели, поднимая лица к темному потолку:
На дубу сидит сова,Под дубом растет трава.Знает вещая траваНесказа́нные слова.Как услышишь те слова,Сразу никнет голова.Ты ходиИ гляди –Что там будет впереди[2].
Песня… Странно было услышать пение глубокой ночью. Анна распахнула ресницы и какое-то время лежала неподвижно, все еще находясь между сном и явью. Ей снился странный сон – она шла по густому лесу, еле касаясь ногами узкой тропинки. Кругом мелькали светлячки – словно сотни крошечных огоньков. Шелестела трава, ухали совы. В шорохе травы время от времени мерещились какие-то слова, будто лес пытался ей что-то сказать. Но стоило остановиться и прислушаться, как шепот превращался в бессмысленное: «Туш-ш-ш… Шии-и-и… Ш-шух-х-х… Ушш-шуш…» – и больше ничего. И стоило ей открыть глаза, как она сообразила, что в ночной тишине на самом деле звучит песня. И она о том же! О лесе, травах и голосах трав.
«Мне это мерещится, – подумала девочка. – Нет никакой песни. Мне просто приснился сон. Странный сон. Кому надо тут петь среди ночи?»
Она повернулась на другой бок, натянула одеяло повыше и попыталась заснуть.
Получилось плохо. Песня – вернее, мысли о песне – не давали сомкнуть глаз. Она звала выбраться из теплой постели и идти туда, где слышатся голоса. Что происходит в этом доме? Прошлая ночь была тихой и спокойной. А сейчас… Сейчас откуда-то доносятся странные звуки. Кроме отголосков песни слышны шаги, скрип, шорохи…
Неожиданно в памяти всплыла та последняя ночь, когда погибли ее родители. Тогда тоже слышались шаги и шорохи. К папе и маме пришел он. А что, если это случится опять? Что, если он явится и за тетей Маргаритой?
Сказать по правде, Анна не любила тетю. Но она была единственным близким человеком. Что будет с девочкой, если так же таинственно умрет еще и она?
Затаив дыхание, Анна выбралась из постели. Ей вдруг стало жутко в этой чужой комнате, словно в ловушке. Дом издавал странные звуки. Пахло чем-то непонятным. Девочка потянула носом. Кажется, что-то горит? Как будто жгут перья или шерсть? Но дыма нет.
Девочка села на постели, свесив ноги. Под кроватью что-то стукнуло, как будто маленький зверек, пробегая, задел валявшуюся деревянную игрушку.
– Ай!
Анна поджала ноги, отползая от края подальше.
Что-то хрустнуло в дальнем углу. Девочка вздрогнула. Очень хотелось чем-нибудь запустить, и она, не задумываясь, схватила за уголок подушку и швырнула ее в угол. Мягкий снаряд врезался в стену и остался лежать в углу светло-серым пятном.
Дальше находиться в комнате расхотелось. Мелькнула мысль отыскать спальню тети и попроситься к ней. Не прогонит же она двоюродную племянницу? А тут одной так жутко! Даже объятия плюшевого медведя не спасают.
Она тихо сползла с кровати, чуть не завопив с перепуга, когда нащупала босой ногой домашнюю туфлю, отороченную мехом. Тихо, на цыпочках, прокралась к двери. Протянула руку, самыми кончиками пальцев дотронулась до деревяшки…
И дверь плавно подалась под рукой, распахиваясь совершенно бесшумно, словно именно в эту секунду кто-то с той стороны потянул ее на себя.
Затаив дыхание, девочка переступила порог.
Тьма обняла ее, густая, липкая тьма. Неясным серым пятном выделялось окно в противоположном конце коридора, но до него еще надо было дойти. И где искать комнату тети? Вчера Анна забыла об этом спросить. Запомнила лишь, что жилые комнаты находятся на третьем этаже в основном здании и на втором этаже флигеля. Она на третьем. Значит, надо обойти сначала весь третий этаж, а потом спуститься вниз? Лестница, кажется, в конце коридора.
Стараясь производить как можно меньше шума, девочка пошла вперед. Тьма кралась за нею по пятам. Тьма дышала в затылок, поскрипывала половицами и потолочными перекрытиями под чьими-то шагами. Очень хотелось обернуться, но шея словно одеревенела.
Погруженный в темноту дом казался бесконечно огромным. Длинный темный коридор тянулся и тянулся. Анна прошла мимо четырех или пяти дверей, ведущих в запертые комнаты. Везде тишина. Даже песня – ее путеводная нить, заставившая вылезти из постели, – пропала. Только ее собственное дыхание, скрип половиц под ногами и шорох шагов. Чьих-то чужих шагов.
Прижимая к себе медведя, Анна кралась по дому, внезапно ставшему таким огромным. Накануне она очень быстро нашла свою комнату, не успев изучить третий этаж, и теперь не понимала, откуда взялся этот длинный коридор. Может быть, повернуть назад? Но как? Даже обернуться через плечо нет сил. Словно невидимая рука сжимает шею, заставляя идти все вперед и вперед.
Поворот. Что там, за углом? Все те же тишина и темнота.
Шаги. Кто-то действительно шел за нею по пятам. Анна не могла ошибиться, не могла принять этот легкий скрип за собственные шаги. Она замерла на месте, едва дыша, крепко зажмурившись и сквозь стук крови в ушах слыша тихий скрип старых половиц под чьими-то ногами. И дыхание. Кто-то очень хотел остаться незамеченным и дышал осторожно, через раз. Но в кромешной тишине его осторожные вздохи звучали на удивление громко – как будто он уже стоял за спиной.
