Принцесса воздушного замка (СИ) - Лесникова Рина

– Я решила подождать Сандра, – немного погодя сказала принцесса. – Он мой самый лучший друг, я знаю, он мне поверит, вместе мы решим как лучше поступить.

– Так-то оно лучше будет, а то, ишь ты, сразу на королевский большой приём! – поворчал для виду Карин.

Когда солнечный диск коснулся горизонта, Рисалетта внимательно разглядывала себя в зеркало. Она обречённо наблюдала, как темнеет, сморщивается и покрывается шерстью её кожа, уменьшается рост, а золотистые локоны превращаются в короткий пушок. Непроизвольные горькие слёзы катились из её глаз.

– Не отчаивайся, девочка, – вдвоём успокаивали её домовые. – Зелье действует, и это главное. Теперь Лютня будет знать, что работает в правильном направлении. А ещё, Дени, ты ничего не заметила?

– Что я должна была заметить? – сквозь слёзы спросила она.

– Как это что? Ты видела нас и разговаривала с нами, когда была человеком!

– Ну да, вы же были рядом. Что здесь странного?

– Люди нас не видят!

– Как оказалось, я не человек ещё, – грустно ответила она.

– Глупая маленькая девчонка! Человек ты, человек! И будешь им, пока сама ощущаешь себя человеком! Никогда не забывай этого. А облик Лютня тебе вернёт, ты только подожди!

Вернувшийся поздно ночью младший принц обнаружил скрюченную фигурку, спящую в его одежде поверх покрывала. Алесандр аккуратно укрыл её и привычно улёгся рядом. А ночью ему впервые приснилась маленькая золотоволосая принцесса.

***

– А знаешь, Дени, – сообщил ей как-то во время их вечерних посиделок Фома, – занятную вещь увидел мой родственник, который живёт в королевском дворце в Лианее.

– Что-нибудь случилось с папой или… с Тианеем? – взволнованно спросила его девочка.

– Ну что с ними случится? Всё как обычно. А вот с мачехой твоей, королевой Канильеной интересные дела творились. Было это как раз в тот день, что ты зелье Лютнино попробовала. Сбежала она внезапно ото всех своих фрейлин и закрылась в своих комнатах, где и просидела одна-одинёшенька до самой темноты. Вышла к ним только когда солнце село, ох, и злая же она была!

– Что в этом удивительного, Фома? Она постоянно злится на своих фрейлин и горничных.

– Так-то оно так. Да только не от всех ей укрыться удалось. Видел её мой сродственник-то тогда. Сама знаешь, нет для нас стен, всюду мы попасть можем.

– И что же он увидел, Фома, не томи?

– Что, что. Шерстью обросла мачеха твоя, вот что!

– Ой, её тоже заколдовали?! – испугалась Одения.

– Нет, золотце, не похоже, что заколдовали её. Точнее заколдовали, но… сама себя она заколдовала!

– Как это сама себя? Зачем?

– Госпожа Лютня сказала, что это откат, вот что!

– Куда откат, Фомушка?

– Про то мне не ведомо куда, откат и всё. Ты, значит, в девочку превратилась, а она в это время в обезьяну, вот! – объяснил домовой.

– Бедная Канильена, пострадала из-за меня.

– Бедная, да не очень. Не жалей её. Госпожа Лютня подозревает, что она тебе зелье оборотное и подлила, а теперь наступает час расплаты.

– Канильена подлила мне оборотное зелье? Но зачем? – удивилась принцесса.

– Зачем, зачем. Власти ей хочется, большой власти, девонька!

– Но… она и так королева, куда уж больше?

– Учишься ты вместе с его высочеством принцем Алесандром, Денька, а всё сущее дитё. Королева-то она при батюшке твоём, короле наследном. А ему наследуешь ты!

– Но когда это будет, Фомушка! Папа ещё долго править будет!

– Может и долго, только ходят слухи, что торопит она его проверить её дочку на бриллианте судьбы, дескать, сколько можно ждать, тебя всё нет и нет, пора другую наследницу назначать!

– Как же так, Фомушка, не выберет камень судьбы другого наследника, пока я жива.

– Это ты верно подметила, пока ты жива. Вот и задумайся.

– А что думать? Здесь, в Таррине, мачеха до меня не доберётся. Она и не знает, где я нахожусь.

– Это верно, не знает. Только вспоминает мой сродственник лианейский, что аккурат в ночь, когда пропала наследная принцесса, увозил куда-то королевский кузен обезьяну горемычную.

– Фома, я помню! Хитрюга Кудериус из цирка подсунул Родлену вместо меня старую больную шимпанзе! Потом ещё радовался, что обманул его.

– Вот, золотце, они считают, что ты в их руках!

– Фомушка, получается, что опасность грозит не только той старой шимпанзе, но и папе?!

– Всё может быть, золотце, всё может быть.

– Фома, мне пора возвращаться!

– Экая ты странная! То говоришь, что в безопасности здесь, то торопишься к смертушке своей!

– Но как же папа?

– Пойми, не тронет она его, пока её дочка наследницей не назначена. А пока ты жива, этого не произойдёт!

– Когда же я смогу вернуться, Фомушка?

– Как только облик свой человеческий обретёшь полностью, а Канильена заместо тебя в животинку превратится, тогда и можно будет без боязни в Лианее появляться.

– Но там папа… и Тианей.

– Ох, Денька, Денька, ну что ты такая нетерпеливая. Али плохо тебе в нашем дворце?

– Хорошо, Фомушка, но… Тианей там.

– И что? К свадьбе Лютня обязательно оборотное зелье спроворит!

Одения замялась, а потом решилась.

– Понимаешь, – неуверенно начала она, – когда он зашёл попрощаться к Алесандру перед отъездом, то упомянул, что у него появятся новые друзья и подруги…

– И что? В новом месте это нормально!

– Фома, он сказал подруги!

– Эх, Денька, Денька. Дитё ты и есть дитё! Ну что изменится, если ты будешь рядом с ним? Мало ли какие подруги могут появиться у взрослого парня! Женится-то он на тебе!

– Хорошо, Фомушка, я подожду.

***

Время от времени Лютня изготавливала на пробу новые зелья, которые исправно приносил домовой Карька, но все они действовали не больше двух-трёх часов и всегда заканчивали своё действие с заходом солнца.

Одения забирала у Карина фиал с новой порцией и дожидалась, когда Алесандр уйдёт на плац, а затем Фома своими ходами доставлял её в дальний конец большого королевского парка. Там, в облюбованной заброшенной беседке, полностью заросшей диким виноградом, она выпивала принесённое зелье. Фома передал ей сшитое его подругой простое белое платье и башмачки, которые смастерил он сам, и Рисалетта могла спокойно, без боязни быть замеченной, привыкать к своему новому старому телу. Поначалу было очень тяжело. Ноги сгибались в коленях, руки тянулись к земле, чтобы привычно опереться, но девочка упорно старалась вернуть себе прежнюю походку. Фома привязывал толстую палку к её спине, и так она ходила по тихим дорожкам в пустынной части парка.

– Фомушка, какой же ты молодец, что отговорил меня перебраться в Лианею, – призналась как-то она. – Как бы я показалась перед папиными придворными? Над моей походкой смеялся бы весь двор. И что самое обидное, делали бы это за моей и папиной спиной!

– Во-от, слушай умненького Фому! Я никогда плохого не присоветую моей девочке! Негоже, чтобы люди насмехались над их будущей королевой.

– Фомушка, милый, я начинаю верить, что всё будет хорошо, и я стану королевой! – и Рисалетта, раскинув руки, с упоением закружилась по полянке перед беседкой.

– Кто вы, милая барышня? Я никогда не видел вас во дворце, – услышала она из-за цветущих кустов сирени, и к ней на поляну вышел второй принц.

Рисалетта испуганно отпрянула к беседке, но поняла, что бежать ей некуда, тем более она успела заметить, как Фома скрывается вместе с оставленными на диванчике яркими вещичками, в которые одевали обезьянку.

– Вы смотрелись такой счастливой, танцуя на этой полянке. Я напугал вас? Простите, я, правда, не хотел, – говорил Тианей, неспешно подходя к ней.

– Я… не ожидала здесь никого встретить, а уж тем более вас, – нехотя призналась девушка.

– Я так понимаю, что помешал вам. Мне уйти? И почему вы не ожидали встретить именно меня? – остановился он, не доходя до беседки нескольких шагов.

– Нет-нет, что вы, Тинни, как можно! В конце концов, это парк вашего отца, а значит, и ваш. Простите, это я должна буду уйти!