Самец взъерошенный - Анатолий Дроздов

– Еще не знаю куда, – вздохнул я, – но попали конкретно…

Виталия Руф, старший декурион турмы «диких кошек»

Ала прискакала к бургу, когда пыль от ушедшей орды осела. Трибун, разобравшись, оставила на месте пехоту – смену гарнизона, и бросила нас в погоню. Кони, не отягощенные добычей, скакали легко, к полудню мы достигли места, где от сарм отделился малый отряд. Трибун остановила алу, выслушала доклад разведчиков и подозвала меня.

– Вот что, декурион, – сказала хмуро. – Бери турму и скачи вслед ублюдкам. Вырежи их! А мы пойдем за ордой.

– Думаете, они увезли пришлых? – спросила я.

– Нет! – покачала головой трибун. – Такую добычу и под охраной десятка? Но если вдруг… – Трибун помедлила. – Делай, что хочешь, но пришлые должны уцелеть.

– А после? – уточнила я. – Возвращаться в бург?

Трибун покачала головой.

– Только если пришлых не будет. В противном случае успокой их, ободри и вези к Степному ключу. Оттуда, заночевав, – в Рому. Нас не жди. Я не успокоюсь, пока не вырежу этих вонючек до последней!

Лицо трибуна перекосилось. «За захваченный бург в Роме спросят! – поняла я. – Обвинят в промедлении… Но если удастся спасти пленников, спрос не будет суровым».

Спрашивала я на всякий случай: среди сарм, отколовшихся от орды, пришлых не будет. Уточнить, однако, стоило. Годы службы научили меня дотошности. Каковым же было мое удивление, когда высланная разведка донесла: сармы везут пришлых.

Турма мигом повеселела. Если удастся освободить пленников, награды не пожалеют. Мы шли за сармами скрытно, стараясь не обнаруживать себя, и это удалось: погоню не заметили. Когда вонючки стали на дневку, я поняла: пора! Сармы сбились в круг и потащили в него пришлого. Они увлеклись, смять не представляло труда. Но я решила не рисковать. В последний миг пришлых могли прирезать. Нам это нужно? А для чего каждая третья «кошка» в турме – лучница? Я выслала стрелков вперед, остальным велела спрятаться в балку и ждать.

Лучницы не подвели: первым же залпом уложили семерых. Я крикнула: «Бар-ра!» Турма завыла, заулюлюкала и, вылетев из балки, понеслась в атаку. Все кончилось в один миг. Сарм вырубили, пленников не зацепили. Когда я подскакала к становищу, трое мужчин лежали ничком (по позам было видно, что целы), а четвертый стоял, заслоняя товарищей. Совершенно голый, перепачканный кровью, с оружием в руках, он выглядел непривычно и дико. Я решила, что пришлого ранили, но, к счастью, ошиблась.

Разумеется, девочки уставились на мужчину. Где они могли такое видеть? К тому же пришлый – я отметила это сразу – оказался отменно сложен. Невысокий, но со скульптурно развитым телом, он походил на статуи с форумов Рома. Разве что лицо не такое. Голубые глаза под высоким лбом, русые волосы, а вот нос маленький, да и губы пухлые. Румянец на щеках… У мужчины! Совсем еще мальчик, но такой хорошенький! «Девчонки взбесятся, – подумала я, – особенно те, у кого Дни. Вот ведь беда! Не поделят – за спаты схватятся!»

По этой причине я говорила с пришлым сурово. К моему удивлению, он понимал латынь. Отвечал неуверенно, запинался, путал спряжения и склонения, но разобрать получалось. Пока собирали трофеи, я не спускала с Игрра глаз. Вел он себя естественно. Первым делом умылся в ручье. Девочки, не скрываясь, пялились на его хозяйство, мне пришлось показать им кулак. Голубоглазый оделся и вернулся к спутникам. Ему принесли вещи, снятые с убитых им сарм. Добыча, взятая в бою, принадлежит всем воинам, но пришлый не служил в але и имел право забрать свою. К удивлению турмы, Игрр отказался от доспехов, стоивших недешево, оставив себе кошельки и оружие одной из сарм. Разглядев спату и кинжал, я вздохнула. Оружие древней работы, явно захваченное в бою (свои мечи у сарм дрянные). Узорчатая сталь клинков, рукояти из рогов муфлона, шероховатые и удобные. Такие не выскользнут даже из окровавленной руки. Зачем спата и кинжал пришлому? С кем ему сражаться? Отбирать оружие я, однако, не стала. Пусть потешится. Наиграется и продаст, я предложу хорошую цену. Золото пришлые любят…

Турма еще грузила трофеи, когда я подозвала пятерку и дала команду. «Кошки» вскочили в седла и умчались, поднимая пыль. Трое поскачут в бург – доложить о случившемся и привести повозки с палатками и припасами. Другие приготовят стоянку и сварят еду. «Кошки» передвигаются верхом, приучены ночевать в поле и спать под открытым небом, есть сухари и сырое мясо, однако пришлые такого не вынесут – слишком изнеженные.

Очень скоро я убедилась в своей правоте. Из четырех мужчин только Игрр держался в седле. Он даже сам подогнал себе стремена, перед этим внимательно их рассмотрев. Ну да, стремена у сарм кожаные, в форме башмака, закрывающего переднюю часть стопы. Это у нас легкие, бронзовые. С металлами у сарм плохо… Остальным мужчинам пришлось помогать: и в седла залезть, и ноги в стремена сунуть. Пришлые тряслись на спинах коней, словно мешки с зерном. К вечеру они сотрут кожу на бедрах и будут ходить враскорячку. Я невольно улыбнулась, представив это. В этот момент ко мне и подъехал Игрр.

Вопросы, которыми он посыпал, заставили насторожиться. Я старалась отвечать односложно, но все равно скоро устала. Как называется этот мир? Пакс. Пакс Романа?[3] Просто Пакс. (Откуда он знает про Pax Romana?) Кто были женщины, напавшие на бург? Сармы. Это кочевое племя? Да. А как зовут наш народ? Рома. Рома и сармы воюют? С давних пор. Куда они едут? К месту отдыха. А затем? В Рому. Это город? Столица. Они будут там жить? Да. А чем будут заниматься?..

Последний вопрос привел меня в панику. Что ответить? Пришлым не следует раньше времени знать о предназначении: об этом алу строго-настрого предупредили. В бурге мужчин встречает жрица Богини-воительницы, она сопровождает и опекает их до Ромы, потихоньку просвещая и готовя к служению. Но жрица погибла в бурге, а я понятия не имела, что говорить.

– В Роме вам все расскажут! Я всего лишь воин, – отговорилась я.

Игрр пристально посмотрел на мой хвостик (он у меня красивый – с кисточкой!) и отъехал. Я ускакала в голову турмы, где предупредила воинов: с пришлыми разговоров не заводить. Приказ передали по цепочке. Вскоре мужчины оказались в центре круга, отделенные от «кошек» пространством в два конских скачка. Турма двигалась берегом ручья, который служил ориентиром. Ручей бежит от Степного ключа. Других источников на тридцать миль[4] вокруг не имеется, не считая, конечно, колодца в бурге.

Двигались мы медленно. До Степного ключа недалеко, турма могла оказаться там засветло, но пришлые не умели скакать рысью. Они и без того выглядели замученными. К стоянке мы подошли с закатом. Высланные вперед девочки не подвели. В одном котле, подвешенном над костром, пузырилась и исходила ароматом каша, во втором остывал кипяток для вина. «Кошки», увидев это, заулыбались: в походе поесть горячего – радость.