Фантастика глазами биолога - Мария Галина

Считается, что неприязнь одной группы к другой тем больше, чем ближе сходство между видами (самые страшные войны вспыхивали между близкими народами, отличающимися по одному-двум признакам). Незнакомый, но близкородственный язык кажется нам смешным — именно потому, что напоминает наш собственный (сколько русскоязычных поколений веселилось над чисто умозрительной фразой «чи гэпнусь я, дрючком пропэртий?»).

Но даже если это сходство и не так уж велико, всегда найдется за что воевать — например, за жизненное пространство, которое часто является основным лимитирующим фактором.[13]

А все идеологические, религиозные и прочие поводы, на уровне сознания расценивающиеся именно как причина войны, на деле — просто умозрительное оправдание древнего биологического инстинкта — бей соседа, пока он не стукнул тебя самого. Разные модели цивилизация тоже уживаются лишь в том случае, если разделены безопасным расстоянием — вспомним, что случилось с малоприятной, жестокой, кровожадной, но все же самобытной и по-своему продвинутой цивилизацией Мезоамерики при ее столкновении с Конкистой.

Гарри Гаррисон, основываясь на том предположении, что динозавры не вымерли, а пережили все ледниковые периоды и дожили до наших дней (тоже в изоляте — на американском континенте), в своем романе «К западу от Эдема» (1984) создал цивилизацию динозавров — вплоть до особенностей культуры, языка, сексуальных отношений, технологий… И, надо сказать, цивилизацию вполне жизнеспособную, с развитой биотехнологией, оружием, армией… Но столкнувшись с людьми, даже находящимися на стадии неолита, эта цивилизация потерпела крах.

Могло ли быть иначе? Вряд ли. Две волчихи, как утверждала одна из героинь Пушкина, в одном овраге не водятся, а человек — вид молодой, энергичный, экстенсивно расширяющий область обитания. Он не потерпит конкурентов (даже когда конкурирует сам с собой).

Сама я попробовала воссоздать нечто похожее в повести «Прощай, мой ангел» (2000) — там цивилизация людей на стадии утверждения христианства в Киевской Руси столкнулась с вышедшими из австралийского изолята продвинутыми разумными птицеподобными яйцекладущими, внешне напоминающими ангелов. И даже при том, что такое сходство, казалось бы, должно бы давать им дополнительное преимущество, как я ни крутила, сосуществование двух разумных видов закончилась трагедией…

Так что трогательная модель Великого Кольца правдива только в том случае, если разумы, им объединенные, физически не имеют возможности добраться друг для друга (а у Ефремова, при всем коммунистическом пафосе и прекрасных декларациях о братстве народов Вселенной, это именно так).

Или в фэнтези, где действуют иные, не биологические, а мифологические законы (толкиновские эльфы и гномы воспринимаются нами как малые боги, живущие на заповедных участках — в лесах и под землей — и иногда снисходящие до взаимодействия с людьми).

Переходные формы и недостающие звенья ученые вероятнее всего не обнаруживают просто потому, что их нет — эволюционные «скачки» происходят в очень короткий (в историческом, конечно, плане) отрезок времени. Существует теория (ее разрабатывал известный химик и математик Илья Пригожин), согласно которой сложная система, состоящая из множества взаимодействующих элементов, реагирует как единое целое; иными словами изменения захватывают сразу все элементы этой системы. Математический аппарат, описывающий это явление, довольно сложен, да и в самой теории эволюции еще полно белых пятен, с которыми могут разобраться только специалисты.[14]

Генетика — тоже штука сложная, но чтобы понять некоторые вещи и не делать элементарных ошибок, достаточно знаний в объеме средней школы и здравого смысла. Впрочем, иногда мне кажется, что у некоторых современных журналистов оба эти параметра отсутствуют.

Возьмем типичную в этом смысле фразу, вынесенную в подзаголовок некоей статьи в общем-то приличной и либеральной российской «Новой Газеты»:

«Наша школа неуклонно губит хрупкий организм, закладывая в генотип гастриты, сколиозы, энурез».

Лично для меня эта фраза остается глубокой загадкой. Генотип — это совокупность генов, которую организм получил от папы с мамой. Раз приобретя ее (эту совокупность) он уже не может ее изменить, хоть узлом завяжись. Сколиоз и гастриты — приобретенные заболевания — на генотипе никак не отражаются. На нем, если честно, ничего не отражается — изменить уже имеющийся генотип НЕЛЬЗЯ. То есть, пока нельзя.[15]

Генотип реализует определенную программу — развитие, рост, старение, тип нервной системы, цвет глаз, волос, склонность к облысению и т. п. Эти качества и передаются по наследству. Причем информация для передачи потомкам хранится в совершенно определенных клетках — половых. Твой наработанный тяжким умственным трудом сколиоз к ним никакого отношения не имеет. Они сами по себе.

Заболевший от непомерной школьной нагрузки энурезом (недержанием мочи) ребенок, когда вырастет, НЕ передаст эту болезнь потомству. И гастрит не передаст. И сколиоз. Он может передать только склонность именно к этим заболеваниям — раз уж у него она была (а была наверняка, ведь не все школьники болеют энурезом, как бы тяжело их не грузили уроками).

Нет бы этому журналисту просто сказать «школьная программа построена так бестолково, что дети болеют и оттого портят себе жизнь». Нет, он захотел блеснуть умом. И блеснул.

Так что влечение гуманитариев к умным словам вроде совершенно бессмысленного словосочетания «на генетическом уровне» может привести к глупым казусам. Впрочем, этого, кажется, почти никто и не замечает — кроме биологов и вообще естественников, которые уже давно на журналистов рукой махнули, отчаявшись объяснить им, что никакого «на генетическом уровне» не бывает.

Вообще, наукообразный набор слов, употребление к месту и не к месту звучных и бессмысленных терминов «генетический уровень», «плохая (хорошая) энергетика», «плохая (хорошая) экология» почему-то действует на среднего человека завораживающе и лишает его способности критически мыслить.

Вот, например, нас пугают модифицированными продуктами. В московском метро долгое время висел плакат — мол, ученые вмонтировали в помидор рыбий ген (кажется, чтобы повысить его морозостойкость) и оттого этот помидор потенциально опасен. Дальше был нарисован помидор в чешуе и надпись — «Ешьте продукты нашей фабрики. Они сделаны только из натуральных ингредиентов!»

Иными словами, если ты съешь помидор с рыбьим геном то у тебя что, жабры отрастут? А если ты просто ешь рыбу с помидором? Лично я разницы не вижу. Гены, поглощенные с продуктами, в организм НЕ ВСТРАИВАЮТСЯ, а иначе все бы ходили в чешуе и с жаберками.

И вообще — с чего вы взяли, что вы едите НЕ модифицированные продукты? Они модифицированы — только не сразу, а путем длительной селекции. Большая часть сельскохозяйственных культур имеет двойной или тройной набор генов по сравнению с их дикими предками. Ну и что?

Алармизм, связанный с генетически модифицированными продуктами имеет чисто экономическую подоплеку — это борются с конкурентами производители обычных продуктов и культур. Скорее всего, такая борьба обречена (генетические образцы «немодифицированных культур» будут сохранены для генофонда, но накормить человечество можно будет лишь обратившись к методам генной инженерии). Может, у кого-то на новые продукты будет аллергия. Или неусвояемость. Или, как следствие, авитаминоз и бери-бери. Но жабры и чешуя при этом у человечества не вырастут, это точно.

К чему я говорю? А к тому, что как-то на каком-то семинаре при мне разбирался забавный рассказ, построенный на предположении, что появление генетически модифицированных продуктов привело к появлению «модиков»; уродцев-людей со всяческими отклонениями. Хочу успокоить автора рассказа, который, кажется, был серьезно обеспокоен этой проблемой — по крайней мере это нам не грозит.

Равно как не грозят нам и неприятности с клонами. До стремительного старения бедной овечки Долли ни один фантаст, кажется, не додумался до простой мысли — если твой клон выращен из твоей неполовой (соматической) клетки, то все его клетки будут иметь тот возраст, который был у тебя на момент отбора генетического материала. Иными словами, он будет взрослым еще до рождения. Биологические часы — страшная и беспощадная штука, и пока еще необратимая. Не стареют только половые клетки — но они-то к клонированию как раз отношения не имеют по определению.

Интрига романа «Танец отражений» из «форкосиганского цикла» Лоис Макмастер Буджолд построена на том, что Марк, брат-клон Майлза нападает на секретную клинику на архипелаге Джексона, чтобы спасти детей-клонов, в тела которых потом будут пересажены мозги их богатых взрослых «родителей». На деле такая операция бессмысленна — достигнув определенного возраста (скорее всего, полового созревания) дети стремительно постареют, и злодеям-олигархам не долго тогда останется радоваться молодому телу. Технология замедления старения решила бы этот вопрос, но тогда бы не понадобились и клоны — достаточно было бы «обработать» оригиналы.