Всемирный следопыт, 1930 № 05 - Георгий Ушаков

Апон, во все стороны подкидываемый надрывающимися в грохоте колесами, рванул берданку.

— Подожди! — задыхаясь, крикнул Карол, — Он один!

Ружье опустилось. Люди неотступно следили за волком. И вдруг… Не веря себе, они подняли руки к глазам. Зверь, казалось, раздвоился. Уже вторая рыжесерая тень рядом с первой следовала за телегой.

— Смотри! — Апон жестко стиснул локоть товарища. Карол повел глазами вдоль протянутой руки.

Третий волк бежал слева.

Лошади обезумели. Фыркая и дико задирая гривастые шеи, они скакали, далеко выкидывая звенящие копыта. Телега металась во все стороны. Карол уже не правил, отпустив бесполезные вожжи.

Из-за кривого кургана плавно вынырнул четвертый волк. Распластываясь в беге, звери бесшумно летели за телегой.

Седое небо медленно светлело. Тени холмов, приближаясь, распахивались перед слепо несущимися конями. Пять (уже пять!) живых теней неслись во след.

Карол не выдержал. Кнут взвизгнул, и змеистый ремень заплясал по потным крестцам.

— О-о-оп! О-оп! — раздирая рот, кричал человек.

Лошади хрипели в усилиях,

Апон, унимая колючую дрожь, поводил пляшущим дулом берданки. Тугой толчок швырнул его плашмя. Телега вздыбилась, треснула, кони заплясали на месте. Коренник заржал истошно и заливисто. Карол, прижав ладонью ушибленный висок, приподнялся.

В десяти метрах впереди неподвижно застыли еще три волка.

Звери охотились на людей.

Чуткая тишина сменила грохот и крик. Лошади, застыв на месте, крупно и часто дрожали. Вскакивая, Апон увидел ввалившиеся огромно-черные глаза на бумажно белом лице Карола.

— Топор! — снова поднимая ружье, прохрипел он.

Волки уже тихо, почти трусцой сжимали круг. Хвосты деревянно вытянулись.

Зыбкая мушка заслонила лобастую голову. С грохотом отдал приклад. Синее облачко метнулось в сторону. Волк визгливо взвыл и рухнул, поводя сухими ногами. Апон уронил сменный патрон, ткнул дулом в оскаленную слюнявую пасть набежавшего волка. Карол с криком отмахивался топором. Лошади снова неистово кинулись вперед, давясь свистящим дыханием. Рыжий зверь, раскачиваясь, повис у Искээра на шее. Черная кровь хлестала по белым клыкам.

Телега грохотала, подскакивала, неслась. Волки прыгали у колес. Зубчатый капкан челюстей впился в ногу Апона. Закусив губу, он взметнул приклад. Тяжелое дерево хрустнуло на шершавом черепе. Волк дернулся. Телега страшно подскочила на заднем колесе. Лохматое тело забилось в пыли с переломленным хребтом. В прокушенном голенище Апона наросла горячая мокрота. Не видя перед собой новых врагов, он обернулся. Карол еще раз взмахнул топором и удивленно застыл. Телега шатнулась и снова остановилась. Ноги Искээра медленно подогнулись. Он проржал коротко и страдающе, закачался и гулко упал.

Шесть волков вприпрыжку исчезли за буграми. Апон растерянно осмотрелся. И понял все.

Из-за дальнего холма позади, иссиня-черные на фоне рассвета, летели, догоняя, два тарантаса.

Апон хотел подняться и со стоном опустился на прежнее место.

— Димитрий! — слипающимися губами выдавил он. Но Карол уже и сам увидал. Он заметался было кругом, бестолково размахивая топором, рванулся к лошадям, что-то закричал и, нелепо притопнув, сплеча ударил по постромкам. Апон, преодолевая боль, сполз с телеги. Истомленный Ки вздрогнул, отряхивая ненужную сбрую. Тяжелая рука рванула его под уздцы. Дышло упало.

— Лезь! — гаркнул Карол.

Бледнея от пронзительной боли в икре, Апон швырнул берданку и навалился животам на горячую спину лошади. Перекинул здоровую ногу и сел. Карол схватил кнут и неуклюже взобрался за ним. Конь вздрогнул от непривычной тяжести, затанцовал, фыркнул, дернулся под ожогом кнута и прыгнул вперед. Сзади уже доносился слабый перестук тарантасов.

— Не уйдем!.. — подскакивая в грузном галопе, почти простонал раненый,

— Молчи! — сурово кинул Карол. — Енисей; близко, совсем недалеко…

Конь, задыхаясь, скакал по степи.

Рассвело совсем. Белый холодный свет разлился по сумрачным далям. Холмы по краям дороги, отступая, разбегались к еще туманным дугам горизонта. Только впереди, перегораживая взгляд, громоздились усеченные гранитные пирамиды береговых высот. Упругий влажный ветер бодро дунул в лоснящуюся от пота, шумно хрипящую грудь коня. Кнут в руке Карола визжал по мокрым, ходуном ходящим лошадиным бокам. Сзади, настигая, медленно наростала дробь колес.

— Оставь… я все равно ранен, — не оборачиваясь и странно сутулясь, заговорил Апон. — Ки не вынесет двоих. Оставь меня.

Карол, сдавливая челюсти, посмотрел назад. Переполненные людьми тарантасы неслись в километре от них. Уже различались молниеносно мелькающие ноги лошадей. Преследователи явно забирали вправо, отрезая спуск к парому. Карол выпрямился и властным, но нежным движением положил левую руку на прыгающее плечо Апона. Правая снова взметнула кнут.

Оставалась лишь одна надежда — лодка. Дробный скрежет колес приближался. Его уже не заглушало свистящее дыхание коня. Но и холмы впереди, выростая, взлетели в хмурое небо. Земля поползла кверху. Лошадь зашаталась. Под запекшейся е переполненном кровью сапоге левой ногой Апона, надрываясь в отчаянных ударах, бунтовало сердце коня. И когда за последним гребнем расплеснулся впереди ветренный великий простор Енисея, Ки застонал как человек и рухнул. Кровавая пена заклубилась из его ноздрей.

Поднимая прокусившего себе губу иссиня-белого Апона, Карол взглянул направо. В полукилометре от них, к вырезанному в груди холма паромному спуску уже подлетали тарантасы.

Сияющая как стальной ятаган в исполинских ножнах каменных берегов, несла могучая река тяжелые зеленые волны. Богатырские плечи течения расшвырнули лысые скалы островов. Кинжалы ослепительно белых осенних береговых льдов кипели шумной пеной. Среди свинцовоизумрудных волн величаво проносились огромные, рыхлые льдины. Между ними вскипала снеговая каша, льдины грузно сталкивались, вертясь как волчки.

По Енисею шла шуга — осенний пловучий лед.

Суровое отчаяние охватило Карола. Только тяжелый паром мог пробиться через эти льды. Мгновение человек стоял неподвижно, беспомощно стискивая руки. Потом решился и, обняв спину Апона, вместе с ним сбежал к гудящей воде.

Глаза Карола метались между каменных глыб и рассыпчатого гравия побережья.

«Лодку! Только бы лодку!» — одна напряженная мысль захватила сознание.

И лодка нашлась.

В десятке метров слева наполовину в воде, как щит черепахи, чернело промасленное днище рыбацкой плоскодонки.

— Помогай! — хрипел Карол, просовывая ладони под скользкий борт. Четыре руки тянули, надсаживаясь в смертном усилии. Еще и еще! Немели мускулы. Апон душно простонал и пошатнулся.

Лодка нехотя грузно перевалилась на тупой срезанный киль. Под полусгнившей лавкой брякнуло надломленное весло. Наваливаясь грудью на трехугольный срез кормы, Карол толкал, сжав зубы, белея от напряжения и рвущей боли растянутых сухожилий. Апон, тонко вскрикивая, помогал товарищу. За каждым его шагом оставалось дымящееся малиновое пятно.

Киль взвизгнул по скользкому гравию. Нос шумно раздвинул пенную воду. Остроребрая льдинка предупреждающе стукнулась о лодку, булькнув, нырнула в закрутившуюся бутылочно-зеленого цвета воронку и проплыла мимо. Апон перевалился через борт и упал на лавку.

— Не могу, друг, — почти прорыдал он.

Карол взмахнул рукой успокаивающе весело. Толкнул еще раз и, уже ощущая ладонями плавное движение всплывшего носа, обернулся на хищный крик позади.

К лодке бежали пятеро. Впереди, стремительно ковыляя под уклон, как-то боком прыгал Алексейс. Заржавленное «пибоди» качалось в его руках.

Карол, черпнув сапогом обжигающе холодную воду, грузно вскинулся в лодку. Налег на весло. Течение рвануло корму, и кипятковые барашки вспенились вокруг бортов.

— Стой! Убью! — злобно ревел Алексейс.

Карол, сгибая ноги, нагнулся и широко сплеча занес весло. Нос запенил зеленую стынь волны. Увлекаемая толчками и течением лодка кинулась вперед.

Выстрел бухнул и густо пророкотал по воде. Апон уловил еще растерянно-кривую гримасу на твердом лице товарища. Потом Карол, как птица, красиво и вольно взмахнул руками и молча рухнул на дно. Серьга в его ухе звякнула и задрожала. Развороченный затылок набухал горячей кровью.

— Архысь[17], — преодолевая тоску и муку, позвал Апон. Ответа не было. Тогда он сам поднял упавшее весло.

Каменный берег медленно уходил назад, и фигуры на нем молчали. Еще раз фыркнуло огнем «пибоди». Смешной фонтанчик взбулькнул за кормой. Апон облизнул соленую губу и через силу ударил веслом. Волны закручивали лодку, вынося ее на самый стрежень, в грозный поток льдин. Крутая блестящая глыба подвинулась в шуме и пене. Весело беспомощно заюлило в стремительной воде. Глыба грянула в хрупкие доски. Дерево жалко захрустело, и правый борт легко, как бумага, вдавился внутрь. В щели хлынули проворные струйки. Нос лязгнул по льду, задрался кверху, скользнул и снова сполз в волны. Каскад холодной пены обдал Апона с головы до ног. Но это вернуло ему силы. Кривясь от боли, встал по щиколку в ледяной воде и снова взмахнул веслом.