Бунт при Бетельгейзе - Евгений Гаркушев

— Пришлось ехать в мусоровозе, — кивнул Эдик. — С толпой грязных, как черти, борцов сопротивления. Пойдем, покажешь мне ванную. И заодно потрешь спинку. Да и всё остальное тоже. Я же не смогу мыться одной рукой? А ты медсестра, надо привыкать.

— Пойдем, — решительно кивнула девушка. Ванна в дешевой квартире Марины оказалось сидячей, квадратной.

— Не разгуляешься, — вздохнул Эдик. И деловито принялся раздеваться. Скинул рубашку, расстегнул ремень брюк и вдруг застеснялся. Скомандовал деловито: — А ну-ка, отвернись. Ты, хоть и медик, но пока без диплома! Медикам без диплома глядеть на голое мужское тело не полагается.

— Почему?

— Смущаются сильно. Краснеют так, что становятся похожи на помидоры. Так что давай, отворачивайся.

Девушка пожала плечами и послушно повернулась к стене, где тощая тень бойца сопротивления нагнулась, вытаскивая из штанин сначала одну, а потом другую ногу, и шагнула в ванну, растягиваясь к потолку.

Эдвард устроился поудобнее, здоровой рукой прикрыл до поры до времени мужское свое достоинство, а забинтованную положил на край ванны.

— Можешь смотреть, — милостиво разрешил он. Девушка повернулась.

На лице ее промелькнуло разочарование. Вместо мускулистого тела бойца невидимого фронта, покрытого шрамами, она увидела худое тельце человечка, который всё свободное время проводил за игорным столом.

От Эдварда не укрылось недовольное выражение лица Марины. Он нахмурился и сделался груб:

— Чего встала?! С одеждой надо что-то сделать, наверное?! Не видишь, она вся грязная. На передовой меня это, конечно, не волновало. Но здесь я в грязном ходить не согласен.

— Да, конечно, — ответила девушка, взяла брюки и рубашку и сунула в допотопную стиральную машину «Эврика-2100», встроенную в стену.

Основным достоинством древнего агрегата был мощный магнитно-гидродинамический двигатель. Раньше такими снабжались вездеходы венерианских колонистов. А потом игрушечные танкетки для детишек богатеев со всей Галактики. Малютки устраивали понарошку масштабные танковые баталии, разнося в щепки домики жителей беднейших кварталов, пока танкетки не запретили специальным указом сената.

Марина нажала кнопку. Машина загудела, наполняясь водой. Барабан завращался. В нем крутились черные брюки Эдика и рубашка из лемурийского шелка.

— Долго я тут буду сидеть?! — проворчал он. — Холодно, между прочим. У меня мурашки по коже. Врубай воду, бездельница.

Девушка нажала кнопку, и сверху на Цитруса хлынули потоки теплой ароматной влаги.

— Хорошо-то как! — сказал он и расслабился, вытянул ноги. — Так, ты давай, начинай меня намыливать, что ли…

— Да, конечно, — ответила Марина, но вместо того, чтобы заняться делом, почему-то попятилась к двери. — Подожди одну минуту, я сейчас вернусь.

— Ну, ты чего?! — нахмурился Эдик. — Ты — боевая подруга или как?! Я уже сижу, готов ко всему, понимаешь, а она куда-то там собралась… Несерьезно это! Не по-товарищески!

Девушка выскользнула за дверь.

Стесняется при мне раздеваться, — понял по-своему ее стремительное бегство Цитрус, — молодая еще. Ничего. Все они поначалу молодые и неопытные. Пообщаемся с ней. Научу ее всяким штукам. Будет то, что нужно. Станет настоящей боевой подругой для такого классного парня, как я.

Эдик потянулся к теплым струям воды, разомлел, повернулся на бок. В шуме воды он даже не заметил, как скользнула в дверь Марина, вооруженная электрошокером. Его привел в себя заряд тока в левую ягодицу. Эдик взвился и заорал: «Ой-ой-йо-о-о!»

— Ты что?! — он всем телом повернулся к девушке, покрутил пальцем у виска: — Совсем сдурела? Это массаж такой?

— Кто ты? На кого работаешь?! — поинтересовалась Марина и показала на область ниже пупка, так что Цитрус сразу вспомнил, что он абсолютно голый, и закрылся руками.

— Как кто?.. — спросил он, мучительно продираясь сквозь туман в голове, вызванный принятием обезболивающих таблеток, и соображая, что он сделал или сказал не так. — Я этот… я борец сопротивления. Мусон из театра боевых действий… Работаю на сопротивление. И на себя, конечно. Вот, Роза Кухарка хотела меня припрячь, но я не дался! Как самый настоящий мусон… А что такое?

— Нет, — покачала головой девушка. — Ты не мусон.

— Самый настоящий мусон, — Эдвард затряс головой. — Мусонистее и не придумать.

— Где же твоя татуировка? — она окинула его взглядом ниже пояса.

— Та… татуировка? Ну-у-у… Так я ее свел. Да. Чтобы враги случайно не узнали, что я мусон, взяв меня в плен.

— Мусоны из боевых подразделений не сдаются в плен. Ты — лжец, — констатировала Марина и ткнула обманщика электрошокером, так что он затанцевал в квадратной ванне, а затем взмолился:

— Мариночка, не надо, пожалуйста… Я всё расскажу.

— Расскажешь всё нашему секретарю! — отрезала девушка. — Как выдавал себя за мусона и какие цели преследовал. Ты сексот, так ведь?

— Секс…от, — пробормотал Эдик, — и до… Ну да, это на меня похоже.

— Так я и знала, — констатировала Марина, — вылезай из ванны, мерзавец.

— А может, не надо?

— Надо…

— Хорошо, — Эдик перешагнул через край, стал на кафельный пол и пожаловался: — Холодно.

— Мне на это наплевать! — отрезала девушка.

— Где твое милосердие? Где хваленое девичье добросердечие?!

— Там же, где твоя совесть, — она сделала угрожающий жест электрошокером, и Эдик отпрыгнул. — Пошли!

— Ты что, голым меня поведешь? — ужаснулся Цитрус.

Марина кивнула. По решительному выражению ее лица было понятно, что она не шутит и действительно собирается провести его через весь город голым.

— Да ты что?! — вскрикнул Эдик. — Фашистка проклятая! Совесть у тебя есть?

— Пошли! — повторила девушка. На сей раз электрошокер впечатался в больную руку «сексота». Издав сдавленный крик, он поспешно выбежал из ванной. Девушка последовала за ним.

Дверь комнаты напротив приоткрылась. Из нее выглянул лохматый парень.

«Анархист», — вспомнил некстати Эдик.

— Что там такое, Вова? — послышался недовольный девичий голосок. — Куда ты? Я хочу еще!

Анархист насмешливо оглядел голого Эдика, трясущегося от холода, и соседку с электрошокером в руке и крикнул:

— Ничего, милая, это Маринка развлекается. — Подмигнув ошалевшему Эдику, парень скрылся.

— Пошел, — мусонка толкнула Цитруса к входной двери.

— Ботинки хотя бы дай, — сдавленным шепотом попросил он.

— Нет! — ответила девушка.

На лестничной площадке, возле воздушного лифта в этот час было оживленно. Пара бородатых мужчин в очках вели научный диспут. Рядом с ними стояла, потягивая пьянящий колосок, одетая с изяществом пожилая дама. В лице ее читалось безразличие и усталость. Было заметно, что диспут ее не увлекает, и ей отчаянно скучно.

Увидев голого Эдварда и его подругу с электрошокером, дама заметно оживилась. Колосок выпал из ее руки и покатился, дымясь, по полу. Мужчины прервали диалог и уставились на странную парочку, что называется, во все глаза.

— Чего смотрите?! — пробормотал Эдик, обращаясь к бородачам. — Нравится, когда вашего брата унижают? Помогли бы лучше. Эта, — он кивнул на девушку, — маньячка сексуальная. Поймала меня, накачала наркотиками, а теперь вот пытает… — Поскольку его слова не возымели никакого действия, он выкрикнул: — Да помогите же мне!

За что немедленно получил удар электрошокером под лопатку. Заряд едва не свалил его. Марина втолкнула нетвердо держащегося на ногах бледного Эдика в шахту и сама шагнула следом.

Они мягко приземлились на первом этаже. Вышли из подъезда и побрели по освещенному яркими фонарями городу. Цитрус шел, низко опустив голову, прикрыв руками причинное место, и размышлял о том, что, в принципе, если подумать, ничего такого страшного нет в том, что половина Баранбау увидит его голую задницу. Загорают ведь на пляжах по всей Галактике нудисты. А некоторые галактические расы совсем не стесняются своей наготы. Взять хотя бы ландиков — у них органы размножения находятся на лице. Ходят себе, трясут ими под носом, и ничего. Даже считают, что рот на лице — это мерзко. А что-то другое — очень даже к месту.

Эдик огляделся вокруг и пришел к неутешительному выводу, что они привлекают всеобщее внимание. Вскоре за серьезной девушкой с электрошокером и тощим голым мужиком следовала целая толпа зевак. Одни горели желанием, чтобы она его ткнула побольнее, другим было жалко Эдика, и они кричали, чтобы девица немедленно отпустила парня. Ни те, ни другие, впрочем, активных действий не предпринимали. Только строили предположения, за что она его сцапала и куда ведет.

Цитрус смекнул, что, если так дальше пойдет, до секретаря мусонов они не дотянут. Скоро их попросту сцапает полиция, как нарушителей общественного порядка. Попасть в полицию для него равносильно смерти.

Стараясь не наступить на стекло, Эдик уныло шлепал босыми ногами по тротуарам Баранбау, осознавая, что жизнь его кончена. И даже классная идея с дедушкиным наследством ему больше не поможет. Угораздил же его черт столкнуться с этой фанатичкой. А он-то радовался — идеалистка, будущая боевая подруга. Раскатал губы, дурак.