Нож Равальяка - Жюльетта Бенцони

— Раз там горят такие страсти, я думаю, о наших молодых пока вспоминать не будут.

Счастье продлилось еще два дня. Ни часом больше.

На третий потеплело, снег растаял, и дороги вновь стали пригодны для езды. Около полудня в ворота замка рысью влетел всадник и соскочил с лошади у крыльца. Это был полковой товарищ Тома, Анри де Буа-Траси, ставший его лучшим другом после того, как Антуан де Сарранс перешел в стан врагов. Кстати сказать, он был гостем на свадьбе.

Ростом немного ниже, чем Тома, Анри был подтянут и строен, одет всегда с иголочки, лицо его было тонко очерчено, небольшая острая бородка, живые карие глаза, изящный рот с великолепными зубами и... необыкновенно чувствительные ноги. Стоило кому-нибудь случайно наступить ему на ногу, он тут же выхватывал шпагу, а она в его руках была крайне опасным оружием. В остальном же это был самый веселый человек на земле!

В полдень, когда все сели за стол, для де Буа-Траси тут же поставили прибор. Он давно стал своим человеком в доме, так что буквально через несколько минут он сидел уже со стаканом в руке, промачивая сухое после дороги горло.

— Господин граф де Сент-Фуа, наш полковник, отправил меня за тобой, — объявил он Тома. — Ты нужен королю!

— Опять?

— Да, но на этот раз в самом деле. Именно поэтому меня за тобой и отправили.

— А что там с другим посланцем, тем, что приезжал в прошлый раз? — поинтересовался барон.

— Он умер, господин барон. Его нашли в камере отравленным. Конечно, это сделали для того, чтобы он не мог ответить на вопросы следствия. Так что по-прежнему неизвестно, кем он был послан и кто его хозяин.

— Ты знаешь, куда меня намерены отправить?

— Лучше спроси, куда отправляют нас, потому что мы едем вместе. Мы будем сопровождать одного из наших бывших начальников, маркиза де Праслена, он везет очередное конфиденциальное послание — письмо эрцгерцогу Альберту, с которым уже встречался ранее. Кроме достоинств воина, маркиз де Праслен наделен еще и способностями дипломата.

— Да, он действительно хороший дипломат, — признал барон Губерт, — я немного знаком с ним и полагаю, что догадываюсь, какова его миссия в Брюсселе. Судя по всему, он должен убедить Его императорское Высочество отпустить... или, точнее, дать возможность деликатно похитить и вернуть на нашу добрую старую родину прекрасную Шарлотту.

— Похищение было бы неблаговидным поступком, — с добродетельным видом сообщил де Буа-Траси, — тем более что мы там будем обладать полномочиями послов. Но, само собой разумеется, если принцесса де Конде захочет последовать за нами и будет настаивать на этом...

— Можете не сомневаться, что она будет настаивать, — подхватила графиня де Роянкур. — Ее тетя получает от нее письмо за письмом с просьбами прислать ей необходимую одежду. Конде увез ее, не дав возможности взять с собой хоть что-нибудь. У нее всего-навсего пара рубашек. Бедняжка на грани отчаяния.

— Ох, женщины, женщины, — вздохнул барон. — Неужели вы не понимаете, что все ее жалобы предназначены для короля и должны распалять его гнев? Подумать только, любимая среди лютого холода! Ей нечем прикрыться! Между нами говоря, эрцгерцогиня-инфанта Изабелла Клара прекрасно разбирается в оттенках знатности и никогда бы не оставила прозябать французскую принцессу, даже если бы ей и ее супругу очень хотелось, чтобы эта принцесса находилась подальше от их двора. Вы переночуете у нас, де Буа-Траси?

— Я бы с удовольствием, ибо ваше гостеприимство не знает себе равных, но, к сожалению, мы с Тома должны быть этим вечером в Лувре. Прошу простить меня, мадам, — добавил он, обращаясь к Лоренце, которую Тома успел снова взять за руку. — Я надеюсь, что когда-нибудь приеду к вам с доброй вестью и ваши прекрасные глаза посмотрят на меня как на друга.

Лоренца улыбнулась Анри, хотя сердце ее щемило от боли.

— Вы можете не сомневаться в моем дружеском расположении, потому что мой муж любит вас, — сказала она, вставая из-за стола. — Пойду соберу его вещи.

Тома и Лоренца вышли. Все остальные проводили их молчаливым взглядом. Барон Губерт издал веселый смешок.

— Вам по-прежнему по вкусу старая сливовица, де Буа-Траси?

— Ваша? Она незабываема!

— Тогда я распоряжусь, чтобы ее подали нам в библиотеку. Сливовица поможет вам скоротать ожидание.

— Ожидание? Вы полагаете, что оно...

— Может чуточку затянуться. Видите ли, мой милый, наши голубки вот уже две недели как не расстаются, и появляются только за столом, и то не всегда. А тут первая разлука!

—Значит, поскачем не рысью, а галопом, — философски заметил молодой человек. — Что тут скажешь? А она и впрямь удивительно хороша, — добавил он негромко, будто говоря сам с собой, конечно же, имея в виду Лоренцу, а не сливовицу.

Действительно, только два часа спустя на замковом мосту послышался топот лошадиных копыт, скакавших галопом...

Наступил час ужина, но ни Кларисса, ни барон не ждали Лоренцы, они жалели девочку, которая наверняка лежит сейчас ничком на кровати и заливается горючими слезами. Но Лоренца спустилась вниз, не опоздав ни на секунду, нарядно одетая и улыбающаяся.

— Как ваши апельсины, отец? — поинтересовалась она.

Барон просиял, взял Лоренцу под руку и повел к столу.

— Узнаем завтра, дружок, — ответил он. — Завтра будет виднее.

Он был доволен: что ни говори, а благородная кровь всегда дает о себе знать...

Только после отъезда Тома жизнь в Курси вошла в привычную колею с той только разницей, что после двух-трех ясных дней снова повалил снег и замки вновь стали изолированными островками, не пуская за порог своих обитателей. В уединенности было свое очарование. Посещений не ждали, двери в анфиладе гостиных держали закрытыми, а сами собирались в Голубой, где в камине всегда полыхал яркий огонь. Кларисса вышивала, а ее брат тем временем расширял кругозор Лори — свекор и новоявленная тетя охотно приняли ласковое уменьшительное Тома, — подбирая ей книги хороших авторов, а потом обсуждая с ней сюжет, героев, старинные обороты и перемежая критику с восхвалениями, что весьма забавляло вышивальщицу. Случалось, что все они даже обедали в библиотеке. Блюда привозили туда в специальных закрытых коробах лакеи, закутанные в теплые шарфы и шерстяные накидки, чтобы дорогой не замерзнуть. Владельцы замка не забывали о своих слугах: в отведенных им помещениях и караульне полыхали жаром большие жаровни.

Но были и неудобства — например, приходилось обходиться без новостей. Хотя кое-какие скудные новости доходили из Шантийи. Герцогиня Диана уехала в Париж, и, судя по ее отзывам, неблагополучная атмосфера при дворе стала и вовсе невыносимой. А что касается переговоров в Брюсселе, то о них совсем ничего не было слышно. Знали только, что маркиз Праслен и два его ангела-хранителя благополучно прибыли ко двору эрцгерцога.