Волчок - Михаил Нисенбаум

То давнее лето было другим: без конца шли дожди, и по всему Подмосковью ожидали, когда небо образумится и начнет отдавать солнечные долги. А уж когда выглянет солнце, можно созвать гостей из Вяхирей, из соседнего Забрезжина, из Москвы. В один из дней, когда по стеклам оранжереи змеились потоки вялой воды, Варя с Ольгой придумали Праздник птиц. Каждый из гостей должен выбрать роль какой-нибудь пташки: дятла, удода, овсянки, снегиря… Подливая друг другу кофе и куря, мать и дочь выбрали птичьи образы себе. Кстати, Варвара уверяет, что мать курит, подражая ей. Ольга назначила себя алконостом, Варя решила стать лебедем. Хотя гораздо нежнее любит ворон, вечно с ними беседует, зовет красавицами и при виде красавиц сама вышагивает по-вороньи, поглядывает почерневшим глазом умно и недоверчиво. Но рядом с алконостом решила быть лебедем, чтобы противопоставить силе красоту. Алконост Ольга и лебедь Варвара, попыхивая дымом и потягивая кофе, обсуждали идею праздника. Каждый гость обязан нарядиться в стиле выбранной птицы. В день праздника все слетаются в дом на угощенье, кто поет, кто декламирует стихи, кто показывает своих птенцов. Гостей ждет пир, а под занавес птицы водят огромный хоровод вокруг костра-солнца, символизируя летящий в круговращенье космос, дружную стаю вечных звезд и галактик.

Варвара описывала это в своей манере, то пища, то подвывая, беспрестанно охая и совершая разнообразные па в лебедином стиле. По дороге нам попался люпин, цветки которого снизу доверху были населены пчелками. Синяя пагода цветка вибрировала и качалась.

Начались приготовления. Ольга, назначив себя алконостом, больше ни во что не вмешивалась, потому что алконосты – птицы высокого полета. Все заботы легли на автора идеи: составление списка гостей, переговоры по телефону, рисование приглашений, отмывание собачьего бассейна, а главное, выпиливание талисманов-тотемов для финального хоровода. Родители Варвары-лебедя время от времени делали вид, что о Празднике птиц слышат впервые. Варя торопилась, как сумасшедшая. Не так-то просто выпилить тридцать птиц из толстой фанеры, приладить к одинаковым гладким древкам, раскрасить так, чтобы птица выглядела значительной и загадочной.

И все же дело понемногу двигалось: один за другим вставали, притулясь к стене избы, зяблик на палке, орел на палке, кукушка на палке, малиновка – по-скифски грубые и по-византийски изысканные. Варя металась по дому, натирала полы и мебель, рыдала от досады и усталости, не успевая сшить наряд лебедя для самой себя. Каждый день звонил кто-то из приглашенных, капризничал, напрашивался на уговоры, отказываясь быть удодом и прося назначить его сойкой или коршуном.

Однажды, когда вконец обессилевшая Варвара Ярутич выла на дне собачьего бассейна, из студии вышел Сергей Ярутич и добрым голосом спросил, какое угощение приготовить для птиц. До праздника оставалось три дня. Варвара еще повыла, попричитала, швырнула о стену мокрую тряпку, выкарабкалась из бассейна и пошла искать отца, к тому времени отступившего на заранее подготовленные позиции.

Сережа Ярутич, отец Вари, – миллионер. Так говорит Варя. В доме у них вечно нет денег, по крайней мере по словам Варвары. Я ей верю как в том, что папа миллионер, так и в том, что денег нет. Приходится верить. Если бы Ярутич не был миллионером, откуда тогда огромный участок в Вяхирях, великолепный дом, обставленный старинной мебелью, оружие на стенах, а также четыре внедорожника? Это из того, что бросается в глаза, а ведь в глаза не все бросается как следует. С другой стороны, если бы в семье были деньги, почему за домом, садом, шестнадцатью собаками, девятью котами и свиньей ухаживает, рыдая и ругаясь, Варвара Ярутич, дочь миллионера? Почему три из четырех внедорожников годами стоят без движения на поляне рядом с мастерской? Впрочем, вокруг Варвары не может быть простых людей и вещей. Будь Сережа просто миллионером, это сильно обедняло бы картину.

Сергей Ярутич – невысокий мужчина лет пятидесяти пяти с крупной головой, сильными руками, широкими плечами, который привык скрывать свою значительность, если уж нельзя скрыться самому. Из серых глаз Сергея внимательно глядит затравленный хищник. При этом взгляд Сережи всегда кажется спокойным. Варварин отец нечасто выходит поздороваться, когда я приезжаю (а приезжаю я довольно редко). Он предпочитает одеваться подчеркнуто невыразительно, как если бы новизна или заметность одежды была признаком недостатка мужества.

Прежде, во времена первого замужества, Варвара жила в городе, отдельно от родителей. Разойдясь с мужем, она вернулась в Вяхири. Теперь Варварино положение в доме напоминало жизнь вольноотпущенника, который не смог жить на свободе и вернулся под хозяйский кров. Но, возвратившись к рабской жизни, вольноотпущенник ежеминутно помнит о своей свободе и постоянно напоминает о ней другим. Поэтому в Вяхирях вечным углем тлел дочерний бунт, превращающий родителей в невольных плантаторов-укротителей. Невольниками, впрочем, здесь были все, особенно с тех пор как исчезла прислуга.

О собачьем бассейне. Изначально бассейн устраивали для людей, а для собак построили отапливаемую псарню. Но псов стало слишком много, они ссорились, сражались за место вожака, пытались загрызть кого-то, кто был послабее: собак Ярутичей нельзя назвать домашними. Тогда большую часть поселили на закрытой террасе с бассейном. Некоторые из псов целыми днями лежали на бортах бассейна, некоторые подпирали двери, кое-кто спал на дне. Драчуна из маленьких, Бову, запирали в особой каморке.

Собачье переселенье на пользу бассейну не пошло, и каждые три-четыре дня с тех пор, как уволилась последняя домработница, Варваре приходилось его мыть. На террасе отменная акустика, и когда собаки принимаются выть хором, этот тягучий тоскливый аккорд слышно даже по ту сторону поля. Ольга уверяет, что наслаждается хоровым пеньем и разбирает голоса отдельных солистов: «Вот, Хват завел, слышите, какой у него церковный тенор?»

Наутро в самый день Праздника птиц Варвара Ярутич была изнурена, издергана и готова сменить человечью речь на лебединое шипенье. Но Дом сверкал, отряд расписных птиц-тотемов на древках ждал гостей, а на поляне вокруг сложенного высокого костра выстроились столы, кресла и узорчатые скамьи. В доме резались салаты, Ольга примеряла украшенье из перьев, а из летней кухни доносились потрясающие ароматы жарящегося мяса.

Праздник назначили на четыре часа, но первая птица прилетела только в шесть. Точнее, приехала. По сценарию и уговору это был дрозд, но, мило улыбнувшись, дрозд сообщил, что не успел ничего придумать, а потому явился в человеческом образе – ничего? Прибывшая в такси сорока с мужем тоже прострекотала про недостаток времени. На сорочьем муже красовались шорты и футболка с надписью: «Не Cola». Лебедю Варваре хотелось ущипнуть его в толстую руку.

Гости Праздника птиц, как и большинство коренных жителей старых Вяхирей, были потомками заслуженных, а то и знаменитых мастеров советской архитектуры, музыки, кино и искусства. Или наследниками выдающихся