Инфернальная магия - К. Н. Кроуфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Урсула повернула голову вслед за движением. Монстр снова крадучись вошёл в круг, и его глаза сверкали жёлтым.
Она сердито посмотрела в ответ, крепко сжимая челюсти. «Если сегодня ночью я умру, это произойдет на моих основаниях». Она полоснула тварь по рёбрам, но несмотря на огромные размеры, теневой охотник легко увернулся. Сражаться с этой штукой — всё равно что пытаться ухватить завиток дыма.
Кестер назвал это третьим вариантом, но данное испытание было всего лишь медленной и кошмарной казнью. Болотная тварь играла с ней. Кестер, наверное, наслаждался каждой минутой. Он принёс её в жертву монстру ещё до того, как она смирилась с существованием магии.
Урсула постаралась заблокировать боль, пульсировавшую в сломанных костях её бока. Адский день рождения. Её уволили, преследовали, атаковали, похитили, а теперь забьёт насмерть существо, состоящее из дыма и гнева.
«Мне даже не представилась возможность пожить». В ней взбурлила ярость, затмевавшая страх.
— Сегодня мой восемнадцатый день рождения, чёрт возьми! — заорала она.
Насколько знала Урсула, никто и никогда не пёк для неё торт. Почему-то это оказалось самым худшим оскорблением из всех, и её злость взбурлила. «Три года. У меня было всего три года». Её правая ладонь раскалилась, жар выжигал вены. От ладони по мечу хлынуло пламя, языки огня лизали лезвие.
Тварь отпрянула, а Урсула шагнула вперёд, приободрившись из-за пылающего меча. «Я ангел смерти», — прошептал её разум.
Боль в боку угрожала разорвать её на куски, но Урсула держала клинок перед собой так, как священник держит распятье, чтобы отогнать нечисть. Огонь охватил всё лезвие меча. Те редкие снежинки, что опускались на металл, шипели и испарялись в жаре. «Я есть гнев».
Тварь сделала ещё один шаг назад, прижимаясь спиной к камню. Несмотря на свечение огня, черты монстра всё равно сложно было различить — масса тёмных волос, мышц и жил в окружении теней. Его жёлтые глаза сверкали, но уже не только голодом. Урсула видела там и страх.
Плечи монстра выпрямились почти неуловимо, затем он прыгнул вперёд. Урсула вскинула меч как раз вовремя, чтобы заслонить себя, когда тварь попыталась её схватить. На сей раз она оказалась готова, и её клинок полоснул предплечье существа.
Охнув, монстр шарахнул её рукой, отчего меч отлетел в сторону. Урсула повернулась, чтобы побежать за оружием, но сильная рука схватила её за волосы, убранные в хвост, и рванула к земле.
Урсула упала на сломанные рёбра, и всё её тело разлетелось на куски в агонии. «Я сломлена». Хватая ртом воздух, она попыталась перекатиться на живот и встать, но монстр прыгнул на неё сверху, сминая лёгкие и ломая рёбра о ледяную почву. Длинные пальцы с когтями потянулись к её горлу, и Урсула едва могла дышать.
В отчаянии она пнула ногами, стараясь освободиться, но монстр обхватил когтями её горло и сжал как змея, душащая добычу.
Постепенно пододвигаясь к её лицу, золотые глаза смотрели на неё с примитивным интеллектом. «Вот лицо моего палача: звериное и безжалостное». Зверь медленно открыл пасть, открывая неровные ряды коротких зубов. Урсула приготовилась к укусу, но потом осознала, что это гадкое зрелище — улыбка.
Монстр сжал ещё сильнее. Трахея Урсулы распласталась с тихим хлопком, и боль пронзила её разум.
Говорят, в последние моменты перед глазами проносится жизнь — серия неподвижных кадров, спроецированным подсознанием для умирающего разума. Для Урсулы всё началось в пятнадцать: пожарный, вытаскивающий её из-под обломков церкви Святого Этельбурга, вспышки камер, когда она выходила из зала суда со своей первой приёмной семьей. Следующие кадры были размытыми, одна семья за другой, и всё сопровождалось саундтреком из цоканья языком, криков, а затем визгов «Я больше не могу терпеть эту девчонку!»
Когда её лёгкие готовы были взорваться, череда кадров остановилась. Её крохотная квартирка на Боу промелькнула последней. Те два засранца-студента, подравшиеся в клубе. Наконец, слова Руфуса эхом отдались в её голове. «Ты жалкая корова, которая ничего в жизни не может добиться».
Он прав. Потому что теперь её дерьмовая жизнь закончилась в месиве из сломанных костей и горящих лёгких. «Горящих».
В Урсуле вспыхнула последняя вспышка ярости — ярости из-за несправедливости и тщетности всего этого. Она не просила об этом — не просила быть загадочной девочкой без семьи, не просила об инфернальном пламени внутри неё. Злость накатила как жаркая магма по венам. Она вырвалась из Урсулы, кипящая и вулканическая. Она прижала пылающие руки к блестящим глазам монстра.
Руки отпустили её горло, и Урсула услышала собственный крик.
Глава 8
Горячая кровь булькала в горле Урсулы, проникая в лёгкие. Она тонула в собственной жидкости, и в сознании её удерживала только агония, терзавшая всё тело. Затем перед глазами всё размылось, и ей уже стало плевать на несправедливость её короткой жизни. Она просто хотела поспать, мирно отдохнуть в тишине, избавленная от этой агонии, разрывавшей разум на куски.
Но вместо тишины до её ушей доносился мелодичный звук. Кестер снова говорил на ангельском… но Урсула понимала слова, что-то там про целительные воды и высасывание боли. Перед глазами начало проясняться. Она мельком увидела сверкнувшие над ней зелёные радужки. Кестер стоял возле неё на коленях, напевая заклинание, и его лоб был обеспокоенно нахмурен.
Пока он говорил, Урсула чувствовала, как её кости смещаются и встают на место, а боль медленно приглушается. Она аккуратно потрогала свою шею. Та всё ещё пульсировала, но кожа сделалась гладкой и зажила. Урсула перекатилась, кашлянув кровью на почерневшую землю.
Сидя на корточках рядом, Кестер улыбнулся.
— Полагаю, это не лучшее празднование дня рождения в твоей жизни. Но ты справилась.
«Он без предупреждения вызвал демоническое смертоносное существо, а теперь сидит и лыбится».
— Говнюк, — Урсула едва выдавила это слово. Её горло до сих пор саднило.
— Разве так положено говорить с мужчиной, который только что спас тебе жизнь?
Урсула поднялась на колени, хрипя. Пусть её рёбра и левая рука зажили, но они до сих пор пульсировали болью.
— Это было не испытание. Эта штука меня едва не убила, — терпение у нее совершенно закончилось.
— Я же тебе говорил. Я не контролирую такие вещи; это делает Эмеразель. Я на самом деле не бог, даже если выгляжу богоподобно.
«Высокомерный говнюк». Урсула хотела получить ответы. Немедленно. Ещё
