Болезнь в свете православного вероучения - Жан-Клод Ларше
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Святой Григорий Богослов советует: «Не будем же восхищаться всем, что есть здоровье, и проклинать все, что есть болезнь»202.
Следовательно, в некоторых случаях, с точки зрения духовного блага для человека, болезнь может парадоксальным образом считаться большим благом, чем здоровье, и потому более предпочтительным203. Цель любого лечения, как отмечает святой Григорий Богослов, «состоит в поддержании уже имеющегося здоровья или удовлетворительного состояния плоти либо в его восстановлении, если таковое было утрачено. Но само по себе обладание этими свойствами не обязательно является благом. Зачастую прямо противоположное состояние имеет для человека гораздо более благотворное значение»204. Известны многочисленные примеры святых, которые перед лицом телесных недугов, как собственных так и своих подопечных, молили Господа в первую очередь не о восстановлении здоровья, но о том, что было бы полезнее для души, и вместо того, чтобы печалиться из-за нагрянувших болезней, радовались тем благам, которые можно из них извлечь205.
Благотворное значение болезни и страдания
Вышеизложенная точка зрения предполагает, однако, что мы придаем болезни смысл и значение, выходящие за рамки чисто физического контекста.
В сущности, говорить о болезни как таковой неизбежно означало бы ограничиться узким и исключительно негативным ее восприятием и тем самым присовокупить еще и нравственные страдания к физическим по причине видимой бессмысленности последних. Обычно следствием такого восприятия становится покорное непротивление бесовским влияниям и подчинение души снедающим ее страстям, таким как страх, тоска, гнев, ярость, возмущение, отчаяние. Подобные состояния не только не способствуют исцелению плоти, но зачастую приумножают симптомы поразивших ее недугов206, а также угнетают душу. Переносимая таким образом болезнь – напрасная мука; она может стать причиной нравственного падения человека, который ввергает свою душу в такие же, если не еще большие, муки, чем те, что терзают его плоть.
Перед лицом такой опасности святые отцы предупреждают, что «не напрасно и не без причин мы подвержены болезням»207, они заставляют нас выказывать отвагу и силу в борьбе с ними208 и задумываться прежде всего не об их естественных причинах и средствах их излечения, но об их символическом смысле и значении в наших взаимоотношениях со Всевышним и о том, какую благотворную роль они могли бы сыграть в деле нашего спасения. «Когда испытание выпадает тебе внезапно... ищи в нем смысл, и ты найдешь способ использовать его к своему благу», – советует святой Максим Исповедник209. Также следует не поддаваться выпавшим тебе страданиям, а, напротив, стремиться вырваться из того тупика, в который они заключают твою душу и все существо в целом. Святой Григорий Богослов напутствовал одного больного, как тому достигнуть этой двойной цели: «Я не хочу и не считаю правильным, чтобы такой сведущий в божественных материях человек, как ты, испытывал те же чувства, что и неуч, чтобы твой дух дрогнул так же, как твоя плоть, чтобы ты томился от боли, как от чего-то непоправимого; напротив, нужно, чтобы ты воспринимал свои страдания философски. чтобы ты показал себя прочнее своих оков и чтобы ты видел в своей болезни путь к своему благу»210.
Философское отношение человека к своей болезни и страданию состоит прежде всего в том, чтобы определить, что они могут означать, что они говорят о нем самом.
Будучи следствием грехопадения Адама и первородного греха, а также бесовских влияний в падшем мире211, болезнь символизирует ничтожность человечества, удалившегося от Создателя. Бренность и страдания плоти напоминают человеку о слабости его земной оболочки, об эфемерности его существования в этом мире и в целом – о его хрупкости, несамодостаточности, зависимости, ограниченности212. Болезнь плоти символизирует неблагополучность всего падшего творения. Утрата здоровья предстает отражением или даже знаком потери райского состояния. Запирая душу в границах плоти, болезнь и страдание рассеивают иллюзии человека о его благополучности и самодостаточности, порожденные ощущением полного и неизменного здоровья. Они же – болезнь и страдание – как бы показывают человеку его изначальную ничтожность и в каком-то смысле обнаженность (см.: Быт.3:7) и напоминают ему, что он – прах (Быт.3:19). Он больше не может считать себя совершенным; основание его гордыни подточено. Святой Иоанн Лествичник отмечает такое позитивное значение болезни: «Иногда целью болезни является уничижение нашего духа»213. Святой Иоанн Златоуст также говорит: «Если мы подвержены болезням, то это для нашего же блага... поскольку в немощах и скорбях мы находим лекарство от гордыни, порожденной нашей общей расслабленностью»214; он добавляет, что именно за неимением такого «лекарства» «первый человек пал жертвой собственной гордыни»215. Святой Серафим Саровский выразил это более кратко, заметив, что через болезнь «человек обретает самого себя»216.
По мере того как болезнь овладевает человеком, она заставляет его пересмотреть прежние ошибочные взгляды и задаться вопросом о принципах своего существования. Она ослабляет его привязанность к этому миру217, выявляя всю его тщету и суетность, и побуждает как бы выглянуть за его пределы. «Болезни, – замечает святой Никита Стифат, – ослабляют приземленность души»218.
Разум, освобожденный от всех упомянутых влияний, сосредотачивавших его на нуждах плоти, и очистившийся через страдание219, открывает для себя новый мир, духовный, к которому стремится и возносит душу раскрепощенная воля. Ф.М. Достоевский писал: «Здоровый человек есть наиболее земной человек... Ну а чуть заболел, чуть нарушился нормальный земной порядок в организме – тотчас и начинает сказываться возможность другого мира, и чем больше болен, тем и соприкосновений с другим миром больше»220.
Болезнь, воспринимаемая и переносимая таким образом, не угрожает, что человека раздавит его тело смерти (Рим.7:24), а, напротив, обращает его к Богу, воссоединяет с Ним, приближает к Нему как единственному Закону и Истине, наделяя разум человека мудростью,
