Симплициссимус - фон Гриммельсгаузен Ганс Якоб Кристоффель

По-видимому, Гриммельсгаузен, который как раз в это время завязал отношения с Фельсекером, действительно написал это «Прибавление», когда его предприимчивый издатель решил перепечатать «Летучего странника». По мнению Фолькманна, этим и объясняется появление всех трех произведений в составе позднейшего собрания симплицианских сочинений Фельсекера. Этот аргумент нельзя считать особо надежным, ибо как раз «Прибавление» и отсутствует во всех трех изданиях этого собрания. Важнее другие соображения Фолькманна, который заметил, что и содержание «Прибавления» говорит в пользу этой гипотезы. Пункт 51 «описи»: «Стеклянные витые рюмочки, которые выделывал мастер Бартель в Шпессерте, из коих Ной впервые напился допьяна», – указывает на родину Симплициссимуса. К этим замечаниям Фолькманна следует еще добавить, что в «Прибавлении» дважды упоминается «першпективная трубка» – одна, которой (вместе с морским компасом) «пользовался Иона во чреве кита», и вторая – царя Давида, служившая ему для наблюдения за Вирсавией. В «Симплициссимусе», герой также пользуется «першпективной трубкой» (III, I и VI, 1). 87 «Антиквитетов» описи (из 89 номеров) относится к Библии, а из них в свою очередь 75 к Ветхому завету, а как раз в эго время Гриммельсгаузен закончил свой роман на библейскую тему «Целомудренный Иосиф», изданный в том же году Фельсекером [117].

М. Кошлиг отметил в «Прибавлении» ряд совпадений индивидуальных языковых форм с различными другими произведениями Гриммельсгаузена [118]. Так было установлено, что, за исключением «Прибавления» к «Летучему страннику», которое с большой вероятностью можно приписать Гриммельсгаузену, все три его ранних произведения в действительности ему не принадлежат. Еще раньше, в 1912 г., Схольте, занимавшийся изучением «собрания сочинений», изданного Фельсекерами, доказал, что включенный в него трактат «Объявление Симплициусом причин, по коим он не мог бы стать католиком», напечатанный от имени некоего Бонамико, не принадлежит Гриммельсгаузену. Схольте установил подлинного автора трактата – им был Ангелус Силезиус. Схольте также вывел из состава сочинений Гриммельсгаузена «Манифест против тех, кто но странному неблаговолению и злобе глумится над красными и червонными бородами» [119]. Было разыскано и установлено и несколько произведений Гриммельсгаузена, не включенных в «Собрание сочинений» Фельсекеров.

Существенное значение имела находка, которую сделала Герта фон Цигезар. В «Continuatio» к роману (в издании 1671 г.) Симплициссимус выступает как составитель календарей. Было почти несомненно, что и эти истории предназначались для них. То, что они туда не попали, вызывало недоумение. Если предприятие не состоялось и Гриммельсгаузен просто приложил к изданию «Симплициссимуса» написанные ранее истории, то почему их оказалось три? Недоумения отчасти рассеялись в 1924 г., когда была обнаружена сперва библиографическая запись о выходившем с 1670 г. «Симплиция Симплициссимуса европейском календаре Диковинных историй», а потом и само издание за годы 1671 – 1673 и 1675. В календаре за 1672 г. было обнаружено «Третье прибавление, или Continuatio» к «Симплициссимусу» [120]. Кроме того, в этих календарях были напечатаны «Шутливые речи» и анекдоты, прикрепленные к имени Симплициссимуса. Участие Гриммельсгаузена в календаре 1675 г. и в «Астрологическом ежегоднике» 1673 и 1675 гг. окончательно не доказано.

Издание народных календарей было для Гриммельсгаузена кровным делом, с которым он был долго связан. "Народный календарь» в XVI Ib., да и позднее, нередко был единственной настольной книгой для целой семьи зажиточного крестьянина, ремесленника или мелкого торговца. К нему обращались за справками и назидательным чтением стар и млад. Помещенные в календарях занимательные истории, анекдоты, полезные сведения из самых различных областей читались и перечитывались по многу раз. Спрос на календари был велик. Они предназначались для самых разных целей и выходили под множеством заманчивых и затейливых названий. Имя Симплициссимуса. по-видимому сразу завоевавшее популярность, очень подходило к народным календарям, а Гриммельсгаузен был как бы их прирожденным составителем.

Следует упомянуть и о находке М. Кошлига, обнаружившего (в 1940 г.) экземпляр ранее неизвестной исследователям брошюры «Война бород, или Отбрех неправоназванной Рыжей бороды от всемирно прославленной Черной бороды Симплициссимуса», изданной в качестве «утешительной безделицы» на 1673 г. [121] По мнению Кошлига, при издании «Собрания сочинений» Иоанн Ионатан и его помощники ошибочно поместили в нем «Манифест», так как смутно помнили, что автор «Симплициссимуса» был рыжебородым и им была написана шуточная книжка в защиту рыжих. Так шаг за шагом устанавливался состав литературного наследия Гриммельсгаузена от «Симплициссимуса» до связанных с ним мелких трактатов и календарных поделок, которые в свою очередь многое объясняют в этом романе.

7. Источники

В вышедшем в 1670 г. «Вечном календаре» помещен «дискурс» Симплициссимуса с его матушкой:

«Мать: Сударь сын, сдается мне, что ты взаправду купил еще шесть календарей. Дивуюсь, что ты так глупо переводишь деньги.

Симплициссимус: Любезная матушка! Лучше потратиться на книги, нежели проиграть. Ведь у меня нет другой радости на свете, как читать». [122]

Эти слова могут быть отнесены к самому Гриммельсгаузену. Составитель народных календарей, он, разумеется, читал продукцию своих конкурентов, но круг его чтения не ограничивался календарями. Его сочинения наполнены горделивой эрудицией, украшены библейскими, мифологическими и историческими именами, пестрят ссылками на античных, средневековых и позднейших писателей. Он знает имена Демокрита, Эмпедокла, Аристотеля, Плутарха, Цицерона, Овидия, Сенеки, Апулея, Филона Иудея, Иосифа Флавия, Плиния, Страбона, Аполлонида, Аверроеса, Галена, Раймунда Луллия, Парацельса, Коперника, Афанасия Кирхера и др. В романе «Целомудренный Иосиф» он ссылается на Талмуд и сочинения раввинов, а в «Дитвальде и Амелинде» приводит перечень источников и «хроник», «по коим составлена сия история». Он был начитан в богословской и политической литературе, обладал познаниями б области географии и естественных наук, имел представление о медицине. Откуда все это взялось?

А. Келлер полагал, что автор «Симплициссимуса», как и его герой, вырос без всякой школы, да и впоследствии был не слишком учен. В «Сатирическом Пильграме» сочинитель сообщает, что он «ничего не изучал, ничему не учился и ничего не знал», ибо уже «с десяти лет стал возгривым мушкетером», и потому «вырос неотесанным грубияном, невежественным ослом, игнорантом и идиотом». Но уже Генрих Курц заметил, что это «признание» относится не к автору, а к литературному герою, явившемуся прообразом Симплициссимуса. Сам Гриммельсгаузен, по мнению Курца, владел латинским и французским языками и, вероятно, еще греческим и испанским, знал античных писателей и сочинения «отцов церкви». Ю. Тит-ман, напротив, полагал/ что Гриммельсгаузен усвоил лишь начатки латыни, а свои знания почерпнул «из энциклопедических трудов, которые идут навстречу склонности к многостороннему, хотя и поверхностному образованию». Ф. Бобертаг утверждал, что автор «Симплициссимуса» почти не знал латыни, ибо допускал элементарные ошибки в цитатах. Его знания «языческих поэтов» отрывочны, естественнонаучный кругозор узок.

В XVII в. даже образованные люди, ученые и писатели, охотно пользовались известиями, кочующими из одной книги в другую, не утруждая себя их критической проверкой. Полнота знаний понималась как накопление их объема, что порождало простое коллекционирование и нанизывание различных сведений, внутренне не связанных между собой, при этом особо ценились неслыханные, поражающие воображение факты, события и подробности. Это было время кунсткамер и раритетов, монстров и диковин, обильных, но не достоверных цитат. Память была девизом эпохи, опорой разума, признаком одаренности, едва ли не синонимом самого знания. Памятью кичились и восхищались, ее берегли и воспитывали. И не случайно во второй книге «Симплициссимуса» ей уделено столько внимания. На этом фоне и надо воспринимать причудливую «ученость» народного писателя Гриммельсгаузена. Не получив систематического образования, он все же был человеком начитанным и памятливым, цепко собиравшим знания на протяжении всей своей жизни. В 1912 г. А. Бехтольд даже предположил, что Гриммельсгаузен должен был «обладать незаурядной библиотекой», даже если вычесть книги, которые он, вероятно, не читал, а цитирует по современным компиляциям [123]. Теперь можно считать установленным, что Гриммельсгаузен не располагал значительной библиотекой. Под рукой у него было всего пять-шесть книг энциклопедического содержания, которые он до отказа использовал. Его настольной книгой была составленная итальянским полигистором Томазо Гарцони (1549 – 1589) «Piazza universale, сиречь всеобщее Позорище, или Торжище и Сходбище всех профессий, искусств, занятий, промыслов и ремесел». Книга вышла в 1585 г. в Венеции, а ее первый немецкий перевод появился в 1619 г. [124] Эта своеобразная энциклопедия состояла из 153 дискурсов, сгруппированных вокруг различных сторон человеческой деятельности. Рассуждение о поэзии, например, было включено в дискурс о «людях, пишущих книги». По словам Схольте, книга Гарцони заменяла Гриммельсгаузену целую библиотеку. В «Симплициссимусе» использовано по меньшей мере 16 дискурсов Гарцони и его предисловие. «Сатирический Пильграм» почти целиком построен на материале, заимствованном у Гарцони. В «Вечный календарь» перенесены два дискурса: «О писании календарей» и «О ворожбе и гадании», причем мудрец, беседующий с Симплицием, анаграмматически обозначен Цонагри. Да и в «Сатирическом Пильграме» Гарцони назван по имени. Таким образом, Гриммельсгаузен и не думал скрывать свой основной источник.