Навстречу ограниченному государству - Лешек Бальцерович

Таблица 4.

Уровень неравенства в странах бывшего советского блока, 1990-е годы, коэффициент Джини

Источник: EBRD 2001.

Как мы видим, наибольшее усиление и самый высокий уровень неравенства доходов наблюдается в России, Румынии и на Украине – странах, демонстрирующих относительно слабый экономический рост. В то же время в странах с более высокими темпами роста (Чешской Республике, Венгрии, Польше, Словении) увеличение коэффициента Джини и общий уровень неравенства не столь велики.

Причины несовпадения результатов

В связи с вышеописанной чрезвычайной дифференциацией результатов, достигнутых посткоммунистическими странами, возникает очевидный вопрос: в чем ее причины? По данной теме уже имеется значительный массив научной литературы. Авторы этих трудов в первую очередь стараются объяснить причины тех или иных тенденций в области экономического роста; куда меньше внимания уделяется различиям в других аспектах благосостояния общества. Тем не менее мы можем продемонстрировать, что некоторые важнейшие факторы, ведущие к устойчивому экономическому росту, способствуют также улучшению ситуации со здоровьем населения и экологией. Кроме того, эти переменные величины в какой-то степени взаимосвязаны. Для стран, унаследовавших от прошлого расточительную экономическую модель коммунистического типа, повышение экономической эффективности, особенно с точки зрения производства и потребления энергии и сырья, стало одним из основополагающих факторов роста, который к тому же, по очевидным причинам, влияет и на экологию. Таким образом, разница в показателях этой эффективности приводит и к различиям в темпах роста и экологической ситуации. Тенденции в области здоровья населения также можно связать с воздействием экономических механизмов (к примеру, либерализация экономики изменила ситуацию с доступностью и соотношением цен на полезные (и вредные) для здоровья продукты питания), что также воздействует на рост (Balcerowicz 1998). Наконец, условия для создания новых фирм влияют как на экономический рост, так и на ситуацию с неравенством доходов.

Анализируя причины различных результатов с точки зрения роста в посткоммунистических государствах, мы неизбежно возвращаемся к вопросу о роли унаследованных от прошлого экономических факторов (и отчасти – внешнеэкономических событий), а также того или иного экономического курса.

Стартовые условия для данной группы стран были в среднем весьма сложными и в то же время сильно варьировались (подробнее об этом см.: World Bank 2002). Ситуация со «скрытыми сокровищами» и «скрытыми помехами», влияющими на перспективы экономического роста, в разных посткоммунистических странах различалась очень сильно.

Небольшим странам – бывшим республикам СССР, чье народное хозяйство сильно зависело от экспорта в Россию (прибалтийским государствам, Киргизии, Грузии, Молдове, Армении), суждено было пережить сильнейший внешнеэкономический шок, вызванный распадом СССР и советской торговой системы. Для некоторых из них (например, Киргизии) переориентация внешней торговли затруднялась и географической удаленностью от Запада. На первоначальном этапе они были обречены на самое значительное снижение объема ВВП. В странах Центральной и Восточной Европы, не столь зависевших от советской торговой системы, падение ВВП по этой причине было менее значительным. В самой выгодной ситуации с этой точки зрения оказалась Россия: благодаря своим размерам она меньше всех остальных зависела от экспорта в другие соцстраны. Из-за больших объемов экспорта нефти и газа в бывшие страны-сателлиты она должна была сильно выиграть от изменения условий торговли после распада СЭВ и перехода на мировые цены на это сырье. Таким образом, резкое снижение ВВП России (по данным официальной статистики) в 1992–1996 годах нельзя объяснить неблагоприятными внешними факторами.

Среди других важных различий в стартовых экономических условиях следует назвать долю тяжелой и добывающей промышленности в народном хозяйстве, масштаб макроэкономических дисбалансов и уровень внешней задолженности.

Судя по всему, наилучшие стартовые условия – т. е. обеспечивавшие максимум преимуществ при минимуме недостатков – сложились в Чешской Республике, имевшей относительно рациональную структуру экономики, весьма благоприятное географическое положение, самую стабильную макроэкономическую ситуацию и незначительную внешнюю задолженность. На противоположном краю шкалы, как уже отмечалось, следует расположить небольшие бывшие республики СССР, унаследовавшие от прошлого крайне нестабильную экономику и сильную структурную зависимость от советского рынка. К промежуточной категории относились, например, Болгария (из всех стран Центральной и Восточной Европы она больше всего зависела от экспорта на советский рынок), Польша (страдавшая от гиперинфляции, наличия в экономике большого и неэффективного угледобывающего сектора и большой внешней задолженности) и Румыния (на состоянии ее экономики крайне негативно отразилась политика Чаушеску).

Как бы ни были велики различия в стартовых экономических условиях, этим можно лишь отчасти – и только на первом этапе после крушения коммунизма – объяснить несовпадающие результаты с точки зрения роста, достигнутые странами с переходной экономикой. Различия в долгосрочных показателях роста связаны в основном с проводившейся в этих странах политикой, т. е. масштабом рыночных реформ, в особенности либерализации экономики. Здесь можно сделать вывод: чем больше масштаб реформ, тем лучше средние показатели роста. Таковы основные результаты эмпирических исследований по проблемам перехода к рыночной экономике. В эмпирической литературе мне ни разу не встречался вывод о том, что менее радикальные реформы, при прочих равных, ведут к более высоким темпам роста.

Основные выводы трех последних по времени работ о детерминантах роста в странах с переходной экономикой приводятся в таблице 5.

В статистических исследованиях глубина рыночных реформ измеряется с помощью «индекса либерализации», разработанного де Мело, Деницером и Гельбом (de Melo, De-nizer, Gelb 1996) и критериями перехода к рынку, используемыми Европейским банком реконструкции и развития. Данные методики измерения учитывают в первую очередь экономические аспекты либеральных реформ, которые мы изложили в главе 3. Несомненная связь между статистическими измерениями по этим критериям и показателями роста свидетельствует о том, до какой степени различные инструменты государственного контроля препятствуют росту в бывших соцстранах и насколько важно их устранить, дав возможность развернуться частному предпринимательству и рыночным силам. Меньше внимания в этих методиках уделяется институциональному строительству – второму направлению постсоциалистических реформ, о котором мы также упоминали в главе 3.

Таблица 5. Масштаб реформ и показатели роста в странах с переходной экономикой

Впрочем, даже не столь глубокий анализ ситуации в разных посткоммунистических странах позволяет предположить, что государства, добившиеся большей либерализации экономики, в среднем продвинулись дальше других и в сфере институционального строительства (и макроэкономической стабилизации, которая связана как с либерализацией, таки с институциональным строительством). Таким образом, можно сделать вывод: чем больше масштаб структурных реформ по переходу от коммунистической институциональной системы к ограниченному (в разумных пределах) государству и рыночной экономике, тем лучше показатели роста. Другими словами, более радикальные реформы влекут за собой более высокие темпы роста и улучшение экономических показателей в целом.

5 О политэкономических проблемах переходного периода

Цель настоящей главы – осветить отдельные политэкономические вопросы переходного периода. Это, я надеюсь, позволит нам получить некоторое представление о факторах, определяющих масштаб структурных реформ, с которым связана основная причина различий в экономических результатах, достигнутых посткоммунистическими государствами (см. главу 4). Учитывая ограниченность объема статьи, этот анализ ни в коей мере нельзя считать исчерпывающим.

Политический прорыв

Политический аспект посткоммунистического переходного периода имел собственную динамику – все началось с «политического прорыва», ставшего прологом короткого периода «чрезвычайной» политической ситуации, который, в свою очередь, сменился «нормальным» политическим процессом на основе многопартийности, а в некоторых странах (например, Узбекистане и Беларуси) – возвращением к диктатуре. Первый период характеризовался двумя особенностями переходного характера – «эйфорией освобождения» и особой ситуацией в политической сфере (политические силы, представлявшие старый режим, были все еще дискредитированы в глазах общественности, а бывшая антикоммунистическая оппозиция еще оставалась сплоченной). В результате в начале этого этапа политическая система и общество в целом проявляли большую готовность смириться с непростыми мерами в экономике (Balcerowicz 1995b).